События
Выход из печати музыковедческих трудов – всегда большое событие и радость для исследователей, а публикация ранее не публиковавшихся раритетов, представляющих сегодня особую ценность, – и вовсе исторический момент. Издательство «Композитор» при поддержке Российского музыкального союза и Союза композиторов России выпустило книгу Болеслава Яворского «Строение музыкальной речи». Фундаментальная научная мысль выдающегося теоретика прошлого века была написана еще в 1908 году и с тех пор ни разу не переиздавалась. Более того, книга и при жизни автора была напечатана не полностью и с путаницей глав. Работа Яворского так бы и пролежала под толстым слоем пыли, если бы не решительность шеф-редактора издательства «Композитор». Петр Поспелов в буквальном смысле занялся археологическими раскопками в Российском национальном музее музыки, обнаружил новые любопытные материалы, которые значительно расширили будущий труд. Но, пожалуй, главная его особенность и без преувеличения уникальность – это двуязычие. Музыковед, выпускник Московской консерватории, а ныне профессор консерватории в Пибоди (Балтимор) Ильдар Ханнанов перевел узконаправленный специфический текст Яворского на английский язык, благодаря чему с ним могут ознакомиться и западные исследователи. «Строение музыкальной речи» в новом виде представляет собой билингву, снабженную комментариями переводчика, таблицами, формулами, графическими рисунками: 340 великолепно сверстанных страниц!
Презентация книги Яворского прошла в Нелектории «Мелодия» и, собственно, оказалась приурочена к его открытию. Теперь у команды Российского музыкального союза и фирмы «Мелодия» есть свое уютное камерное пространство. «Мы создали этот Нелекторий для культурно-просветительских проектов, – пояснила пиар-директор «Мелодии» и генеральный директор Союза композиторов России Карина Абрамян. – Планируем проводить концерты, лекции, творческие встречи, образовательную программу». Не исключено, что и Нелекторий Петра Поспелова «Петя и волки» переедет из Музея Прокофьева в этот стильный зал, напоминающий одновременно и современный выставочный павильон (гостей встречает выставка фотографий Виктора Ахломова) и модную концертную площадку (в углу располагается рояль «Эстония», который привезли из Союза композиторов России). Встреча в Нелектории состоялась в закрытом формате и, что приятно, не выглядела как заседание теоретико-композиторского факультета. Перед началом гости могли пропустить бокал-другой просекко и душевно пообщаться с коллегами и друзьями по цеху. Как бы это пафосно ни звучало, но в Нелектории собрались действительно избранные – те, кому имя Яворского в разной степени было знакомо. Поразительно, но о Болеславе Леопольдовиче сегодня знают даже не все музыковеды (не говоря уже о музыкантах других специальностей). Как-то так сложилось, что студенты Московской консерватории до сих пор поклоняются другому богу гармонии, полифонии и анализа – Юрию Николаевичу Холопову (на которого, кстати, и повлиял Яворский). О несправедливом забвении выдающегося ученого в своем вступительном слове говорил и главный редактор журнала «Музыкальная академия» Ярослав Тимофеев. «Нам всем не мешает познакомиться с Яворским», – справедливо отметил он. Многим автор «Строения музыкальной речи» напоминает какого-то невидимого безмолвного фантома, не покидающего полки музыковедческих библиотек, или птицу Феникс из оперы Моцарта Così fan tutte, которой подобна женская верность, – свою остроумную аналогию Ярослав переформулировал так: все знают о его существовании, но никто его не видел.
В самом деле, изучать научную мысль Яворского – задача не из легких. Сложный язык повествования, больше похожий на набор кратких формулировок-тезисов, выводы без подробной аргументации, бесчисленные схемы, изобилие математических названий вроде «арифметической прогрессии», «пропорциональности» – все это неизбежно адресует «Строение музыкальной речи» лишь к увлеченным знатокам-специалистам. Так было всегда. Яворского не понимали и не принимали его идеи, казавшиеся в начале прошлого столетия чем-то эпатажным – в самом деле, зачем придумывать, например, двойные и тройные тритонные системы, когда уже давным-давно существует уже принятая, и почему революцию нужно совершать лишь в рамках мажора-минора? Не меньше вопросов вызывает целый список выведенных им интонаций: «автентическая», «полуавтентическая», «одночастная», «двучастная»… Впрочем, сегодня о важности идей Яворского никто и не будет спорить. В «Строении музыкальной речи», помимо создания собственной терминологии (теория ладового ритма) и в принципе иного подхода к закономерностям звуковых отношений, исследователь фактически затронул проблему музыкальной фонологии – то, чем несколько лет спустя под влиянием «Структурного анализа» Фердинанда де Соссюра будут увлекаться в своих сочинениях западные композиторы-авангардисты. «Яворский создал новую теорию музыкального языка, не порывая со старой, а собрав и аккумулировав все самое лучшее и ценное, что было в науке тех лет. Он российский, польский, украинский музыковед, а теперь мы хотим, чтобы он стал всемирным», – сказал Петр Поспелов на презентации.
В завершении встречи солистка Молодежной оперной программы Большого театра Анна Юркус под аккомпанемент пианистки Екатерины Вашерук исполнила музыку виновника вечера – «Три песни Мориса Метерлинка». В этих лирических миниатюрах ощущался дух стиля модерн, влияние Скрябина и, возможно, французских импрессионистов (хотя сам Яворский был учеником Танеева). Теперь было бы любопытно услышать и другие сочинения Болеслава Леопольдовича – «гигантской исследовательской лаборатории, воплощенной в одном человеке», как называл его музыковед Марк Арановский. Надеемся, что научно-просветительская экспедиция под руководством Карины Абрамян продолжит свое славное начинание, и вскоре в Нелектории нас будут знакомить и с другими неизвестными композиторами XX–XXI веков.
