Релизы
Леонид Фёдоров уже немало лет выпускает феноменальные альбомы в компании разных обостренно творческих союзников-музыкантов, попадая в нерв времени и ритм поколений. Новый же диск лидера «АукцЫона» – продолжение сотрудничества с мультиинструменталистом Игорем Крутоголовым, лидером израильской авангардной рок-группы «Крузенштерн и Пароход».
Если вспомнить, что до этого, нового альбома, написанного на стихи «солнца русской поэзии» Пушкина, Фёдоров использовал тексты от Хлебникова до псалмов, то «Гимн Чуме» выглядит экспериментом и… шагом навстречу «настоящему» Пушкину. Ведь все, наверное, в курсе, что поэт и его образ – памятник, сооруженный образованием и наукой, отличаются и весьма сильно. Пушкин же был непослушный озорник, нервный трагик и гениальный лирик – и название альбома сразу уводит нас прочь за официозные конструкции. Его знаменитое стихотворение «Памятник», музыку к которому написал участвовавший в записи композитор Владимир Мартынов, осознанно стоит в центре трек-листа альбома и рассказывается разными голосами, складываясь в особую симфонию смыслов, то поклоняясь, то ёрничая, – «в мой жестокий век восславил я свободу!»
Кажется, что звук, который Крутоголов, ака Крузенштерн, изобретает/конструирует прямо во время исполнения, – из попавших под руку предметов, но на самом деле – это итог скрупулезной студийной работы. Это плотная и упрямо гнущая свою линию смесь индастриал, рока и авангарда, музыка – поток, она словно не имеет пауз. Голоса же и Игоря, и Леонида прихотливо изгибаются, живут рядом с аккомпанементом.
Казалось, что Фёдоров красиво уходит от рока, живет в своих композициях на границах жанров. Но Пушкина не «перепоешь», он оказывается на полшага «главней», ведет за собой, уж очень богат его слог играми странных для нашего времени понятий и образов типа «душа», «бесконечность», «кумир»… Хоррора же, трэша и шалостей у Пушкина тоже хватает, тут он убирает любого. Не зря, ох, не зря Александр Сергеевич при жизни никаким «солнцем» не почитался. Замысловатый язык поэта оказывается вдруг органическим предшественником и авангардистов прошлого века, и рок-авторов, а «Гимн Чуме» вырастает в гимн искусству. Леонид вжился в эту эстетику, но она стала у него эстетикой не романса, а авангардной рок-мистерии, раскрашенной эффектами от гула небесных сфер до кудахтанья кур.
Так что же? Значит, Пушкин чувствовал окружающий мир похоже? После альбома встреча этих художественных вселенных кажется необходимой и предопределенной. Диссонанса не возникает, вкус не изменяет музыкантам ни на секунду. Найдя у классика строки, созвучные себе и психологически, и эмоционально, Фёдоров и Крузенштерн соединили времена и нравы, показали неразрывность человеческой культуры, а значит, и смысл цивилизации. На школьном уроке литературы эти треки вряд ли прозвучат. Хотя… Может быть, стоит попробовать?
