Ильдар Абдразаков:
Одних царей петь скучно! Мне нравится быть разным

ЮЧ Ильдар, вы – настоящий рекордс­мен по количеству воплощений Аттилы на мировой оперной сцене. Впервые этот образ примерили в Перу в 2009 году. Затем были постановки в Нью-Йорке, Санкт-­Петербурге, Риме, Астане, Монте-Карло. Самая свежая – недавняя в Милане. Какие метаморфозы происходят с вашим правителем варварских племен?

ИА Образ становится ближе к коже. Знакомство с ним произошло десять лет назад, но каждый подход раскрывает новые черты его характера. Кроме того, со временем голос становится крупнее, больше, по-разному выстраиваешь драматургию роли в зависимости от контекста и режиссерской идеи. А вообще, когда я слушаю запись двадцатилетней давности с конкурса Марии Каллас – я выиграл его опять же с арией Аттилы, удивляюсь, как мне тогда дали премию. Разница ощутимая.

ЮЧ Для вас существенно, в какую эпоху режиссер помещает вашего героя?

ИА Аттила был великим полководцем, хотя взгляды исследователей на его личность диаметрально противоположны. В те времена завоевывали земли, боролись за идею или богатства. Играя варвара, неплохо знать хотя бы общий исторический контекст эпохи расцвета Гуннской империи. Портрет Аттилы обрастает новыми деталями, если обратиться к его изображениям в искусстве: например, в Ватикане есть барельеф XVII века работы Алессандро Альгарди и фреска Рафаэля в Станца д’Элиодоро (XVI век). Обе изображают момент встречи Папы Римского Льва Великого с Аттилой. Даже по этим ориентирам можно составить представление о масштабах личности этого правителя, понять, какие события становились движущей силой истории того времени, и почему имя Аттилы звучало на весь мир. Говорили, что там, где прошел Аттила, даже трава не растет. А в средневековых трактатах его называли не иначе как «бич божий». Данте поместил его в своей «Божественной комедии» в седьмой круг ада.

У Верди же в одноименной опере Аттила – разнохарактерный: с одной стороны, грозный покоритель земель, с другой – человек, склонный к некоторой сентиментальности, расположенный к друзьям. Он наделен обаянием настолько, что в него может влюбиться женщина, и он сам хочет испытать это чувство. В версии Верди его гибель предопределена предательством. В этом – не человеческая слабость, но в каком-то отношении слепая доверчивость: нередко обладающий властью человек заблуждается, веря в собственное всесилие. На этом Аттила и погорел. Его сгубили чувства – не просто к женщине, но к женщине мужественной, способной дать отпор. Хотя реальный прототип вердиевского гунна погиб иначе – не на поле боя, как можно было предположить, но на брачном ложе, из-за последствий бурных возлияний по этому поводу.

Что же касается режиссерских решений, то признаюсь, что классические постановки ближе моему сердцу.

ЮЧ Под классическими постановками вы понимаете спектакли, соблюдающие «дресс-код» соответствующей эпохи?

ИА Да. Конечно, режиссер волен одеть Аттилу в деловой костюм и пропустить либретто Темистокле Солера и Франческо Пьяве сквозь призму универсальной идейно-политической борьбы, проецируя описываемые события на современное общество, – и препятствовать ему не будет никто. Но, на мой взгляд, это не прозвучит так мощно и богато, как постановка, действие которой окружено художественно воссозданной предметно-бытовой средой исходной эпохи – с шкурами животных, золотом, военными артефактами. Можно сказать, что я сам – из рода кочевников, и, вероятно, поэтому мне хочется вернуть моего Аттилу в его привычную обстановку. Генетическую память не сотрешь, и, следуя ей, мне хочется, чтобы было так, а не иначе. Если бы я жил в Штатах и происходил из какой-то состоятельной семьи, скажем, испанских эмигрантов, то представлял бы это все по-другому. Но так как я из Башкирии, из племен, которые продавали лошадей, представляете, какая кровь во мне течет?

ЮЧ Я смотрела «Аттилу» в версии Ла Скала, и она мне показалась убедительной, хотя там явно намек на времена Муссолини.

ИА Мы все же говорим о том, что мне близко. Когда директор Ла Скала Александр Перейра предложил мне открыть «Аттилой» новый сезон, я, конечно, согласился. «Мы берем это название, только если заглавную партию будешь петь ты. Готов?» – спросил он меня. С Ла Скала меня связывает многолетняя дружба. Я выступал там в одиннадцати или двенадцати постановках. Поэтому идея с «Аттилой» мне понравилась безоговорочно. Тем более что с этим шедевром Верди связана моя история любви с самим оперным жанром. Именно благодаря «Аттиле» я начал понимать, что такое опера, театр.

Постановка в Ла Скала была по-своему хороша. А у Мет, к примеру, получилась довольно странная версия «Аттилы», хотя ее вытянула отличная команда солистов и маэстро Риккардо Мути в оркестровой яме – все, кто был причастен к музыкальной составляющей. Римский «Аттила» балансировал на грани классики и модерна, такой красивый, аккуратный…

ЮЧ В ваших словах чувствуется некая ирония. Чего же хочется вам самому?

ИА Больше зрелищности, возможно, даже натурализма и кинематографичности в изображении красоты и жестокости, но не во вред действию, конечно. Хочется, чтобы события, происходящие на сцене, такие, как затмение во втором акте (в Ла Скала это получилось великолепно!), вызывали сильные эмоции, как при просмотре захватывающей кинокартины. Во многих современных больших театрах это можно реализовать.

ЮЧ Могу предположить, что именно эту задачу вы ставите перед собой как режиссер грядущей постановки «Аттилы» в Башкирском оперном театре?

ИА Благодаря художнику по костюмам и декорациям Ивану Складчикову, думаю, получится очень красивый спектакль. Все цеха работают на полную мощность, работа кипит!

ЮЧ Что вас подтолкнуло к тому, чтобы выступить в новом качестве?

ИА Во-первых, мне давно хотелось сделать на малой родине, в Уфе, что-то масштабное – в художественном отношении это город с огромным потенциалом. Здесь очень чуткая, внимательная публика, которую хочется развивать на лучших образцах того, что сейчас есть в мировой опере. Во-вторых, уже несколько лет, приезжая на ту или иную оперную продукцию, я ловлю себя на мысли, что во время репетиций складывается пристрастное отношение к будущему спектаклю – режиссер вроде очень аргументированно подает свои мысли, доходчиво разъясняя свое видение. Ты пропитываешься этим и смотришь на происходящее только изнутри. Начинается серия – и выясняется, что зрители в зале не принимают режиссерской трактовки. Мне нередко приходится слышать критические высказывания кого-то из публики в адрес именно постановочной группы. И каждый раз я пытаюсь проанализировать – почему же в итоге спектакль ругают? Какие свои идеи пытается вынести на сцену режиссер, и почему они не получают поддержки? В процессе этих размышлений я решил сам попробовать выступить как режиссер, опираясь на свой опыт работы в театре, – если не сейчас, то, наверное, никогда. И я благодарен директору Башкирского оперного – Ильмару Альмухаметову – за то, что моя мечта осуществилась.

каждый раз я пытаюсь проанализировать – почему спектакль ругают? я решил сам попробовать выступить как режиссер. если не сейчас, то, наверное, никогда

ЮЧ И ваш выбор пал на «Аттилу».

ИА Я уже говорил вам летом в Париже, что это произведение знаю досконально – от первого и до последнего такта, многократно работал над ним со многими выдающимися дирижерами. Что мне может помешать его поставить? У каждого спектакля, конечно, своя продолжительность жизни – и это тоже нужно учитывать. Есть такие постановки, которые остаются в репертуаре и по двадцать лет, а есть «проектные» – на пару сезонов. Мне бы очень хотелось, чтобы мой «Аттила» в Башкирском театре прожил подольше – в том числе и из-за участия в нем певцов с прекрасными голосами. Этот спектакль можно было бы показывать в других городах, или, наоборот, привлекать в него замечательных приглашенных солистов. Я и мой брат, Аскар Абдразаков, приезжая в Уфу, также с огромным удовольствием пели бы в этой постановке.

ЮЧ К «Аттиле» давно приклеился ярлык одной из наименее исполняемых опер Верди. Так ли это на самом деле?

ИА У нее действительно слишком много конкурентов внутри наследия самого Верди. «Аттила» исполняется не так часто, как популярные «Риголетто», «Травиата», «Аида», «Отелло». Интенданты театров не против «Аттилы», но есть такие, кто утверждает, что для этой оперы сложно найти подходящего режиссера – многим якобы ее ставить скучно. Не знаю, кого они имеют в виду, но мне всегда везло – работая над «Аттилой», я не видел ни одного режиссера, который бы не погружался в материал или относился к нему формально. И нас, певцов, это тоже стимулировало, разжигало интерес.

Кстати, существуют требования к составу солистов в «Аттиле» – он должен быть очень ровный. И это тоже, вероятно, одна из причин, почему эту оперу Верди ставят не так часто. На сегодняшний день, к примеру, большая проблема найти подходящую певицу для сопрановой партии Одабеллы. Помимо большого диапазона здесь нужна пластичность в голосе – плотно звучащие низы, пиано в высокой тесситуре. Сам типаж тоже играет не последнюю роль. Нужен сильный характер, женщина с внутренним стержнем. Партия баса – самого Аттилы – тоже не самая простая, хотя написана «на середине», но с верхами, и требует выносливости. Для Эцио, баритона, стоит задача правильно выстроить баланс между драматичными и лирическими моментами. Для партии Форесто нужен тенор такого склада, как Радамес в «Аиде».

ЮЧ Чем для вас интересен молодой Верди – с точки зрения музыки и драматургии?

ИА В свой ранний период Верди был ближе к Доницетти, к бельканто. На этой музыке очень хорошо расти, развивать голос. Она дает возможность выразить то, что хотел сказать композитор, дать контрастные эмоции, продемонстрировать свой диапазон. Есть ранние арии Верди, которые я пою для разминки в своей артистической прежде, чем выйти на сцену – например, ария Банко из «Макбета» или ария и кабалетта Дона Руи из «Эрнани». Дон Руи вначале поет о том, что его сердце превратилось в кусок льда, и надежда покинула его, но потом в кабалетте грусть отступает, просыпается решительность, сила. Такими разнополярными по эмоциям арии и кабалетте – от плача и до героических настроений – легко настроить свой инструмент.

ЮЧ Давиде Ливерморе, режиссер «Аттилы» в Ла Скала, в одном из интервью сказал: «Даже рэпер из Бронкса не так популярен, как Верди».

ИА Думаю, он имел в виду, что Верди остается очень популярным автором, несмотря на то, что принадлежит XIX веку, и в его произведениях запечатлены истории на все времена, поэтому они универсальны и понятны в любую эпоху. Если брать Италию, то в каждой деревне есть улица Верди. В Нью-Йорке, когда я сотрудничал с Мет, жил на Бродвее рядом со сквером Верди, где установлен бюст в его память.

ЮЧ Я заметила, что после партии Годунова в Парижской опере прошлым летом вы сразу переключились на буффонный персонаж Мустафы в «Итальянке в Алжире». Теперь после жестокого варвара спели Лепорелло в «Дон Жуане». Это совпадение, или же для вас действительно важна смена амплуа и масок?

ИА Петь одних царей на сцене – скучно. Мне нравится и подурачиться, быть смешным. Быть разным! Россиниевскую «Итальянку» я очень люблю, также как и «Севильского цирюльника». А Лепорелло – это сложная роль, с множеством речитативов, требующая от исполнителя постоянного движения, участия в ансамблях. Это образ не статичный, его нельзя по умолчанию включить в галерею буффонных образов: в финале именно Лепорелло становится выразителем чувства страха – чего же добился в итоге его хозяин.

ЮЧ Дон Жуана вы тоже пели. Каково это было – посмотреть на «родного» персонажа с позиции его слуги?

ИА Это был очень полезный опыт. Причем Дон Жуана я пел в той же самой постановке. А сейчас расклад поменялся: я – Лепорелло, а Дон Жуаном стал Лука Пизарони. Для него это дебютная партия. Он хороший парень, мы давно знакомы, уважаем друг друга, поэтому вместе работаем с большим удовольствием.

ЮЧ Кстати, заметила в ваших соцсетях, что этот спектакль посмотрел Брюс Уиллис. У вас опубликовано совместное фото с ним.

ИА Да, визит «крепкого орешка» за сцену встряхнул всю нашу артистическую команду. Я вырос на фильмах с его участием. А пришел он неслучайно – Рэйчел Уиллис-Соренсен, исполнительница партии Донны Анны, познакомилась с ним чуть ли не на улице Нью-Йорка, рассказала, что поет в Мет, и пригласила его в театр. Знаю, что среди голливудских звезд есть большие поклонники оперы – Мэрил Стрип, например.

ЮЧ В марте вы провели свой второй фестиваль. От чего отталкивались, составляя его программу?

ИА По большей части от приглашенных солистов, их голосов и репертуара, в котором они смотрятся наиболее выигрышно. В Уфу я позвал Василия Ладюка, двух певиц из Италии – одну из Академии театра Ла Скала – Анну-Дорис Капителли, меццо-сопрано, другую – Мартину Грезия, сопрано из Академии Санта-Чечилия в Риме. Еще я задействовал хорошего уфимского тенора Кирилла Белова – студента Академии молодых оперных певцов Мариинского театра, в минувшем году он стал лауреатом Международного конкурса имени Н. А. Римского-Корсакова. В Москве вместе с Лоуренсом Браунли выступила Диляра Идрисова, которая делает серьезные шаги в барочном репертуаре, хотя, на мой взгляд, ее голос подошел бы и для опер Беллини или Доницетти.

Для Казани и Альметьевска я оставил программы, полностью посвященные Верди. Также важной составляющей была образовательная часть с мастер-классами. По их итогам удалось отобрать ряд талантливых молодых певцов. Ко мне очень часто приходят за советом интенданты театров, режиссеры – и тем, и другим нужна молодая кровь, те люди, с которыми можно работать. Мастер-классы в этом отношении стали очень удобным инструментом – когда ко мне вновь обратятся за рекомендациями, я смогу назвать какие-то новые имена. Молодежь нужно взращивать и направлять в нужное русло, грамотно подбирать репертуар. Естественно, есть певцы, способные взять хороший старт и со сложными партиями, но все чаще я наблюдаю картину, когда начинающий оперный певец не выдерживает и пяти-семи лет испытаний творчеством и остается где-то за бортом.

ЮЧ А в уфимского «Аттилу» вы позвали новые кадры?

ИА Нет, в основных партиях я предпочел сделать ставку на опыт. И думаю, что это правильно. Привлекать молодых на такие непростые роли очень рискованно.

ЮЧ Кому доверили работу с оркестром?

ИА У нас есть Артем Макаров, прекрасный перспективный дирижер. В этом году он вошел в состав жюри «Золотой Маски». Если у него возникнут какие-то сложности, я всегда могу ему что-то подсказать.

ЮЧ То есть, помимо режиссерского кресла, заглавной партии, вы сможете еще и консультировать дирижера?

ИА В качестве примера приведу Риккардо Мути: перед каждым крупным проектом – будь то ряд симфонических партитур или опера, даже та, которую он уже дирижировал, – Мути отправляется на неделю к себе в местечко Мольфетта в Италии и каждый день занимается только этим произведением. Сейчас, к сожалению, повсеместна практика, что можно обойтись и без репетиций. Можно, но получается по-всякому – и далеко не всегда гениально. Поэтому, чтобы Верди не превратился в кабаре, нужно уделить очень много внимания работе с оркестром.

ЮЧ Но все же есть дирижеры, которые очень эффективно используют репети­ционное время и за меньшие сроки способны достичь внушительного результата.

ИА Конечно, но если речь о симфонии. За три часа отрепетировать оперу невозможно! Предложения дирижера должны быть обоюдными – у каждого из нас свои биоритмы, и певцам требуется время, чтобы понять голосом и душой, чего же добивается дирижер. К моему великому сожалению, уходят в прошлое репетиции в классах под рояль. Ведь одну и ту же фразу можно спеть по-разному, и все оттенки и нюансы возникают в процессе совместной работы с дирижером в классе.

ЮЧ В «Годунове», судя по фото с репетиций, было именно так.

ИА Да. Владимир Юровский – исключительный музыкант. И его тактика мне очень нравится – с ним мы обговаривали каждое слово, каждую запятую. Для него каждая фраза глубоко прочувствована и содержит свой энергетический заряд. Поэтому мне очень удобно с ним работать – он дышит со мной, а я дышу с ним. Это встречается крайне редко. Таких дирижеров, как Юровский, – меньше, чем пальцев на руке.

ЮЧ Вероятно, это была его инициатива – исполнить летом в Москве «Песни и пляски смерти» Мусоргского?

ИА Конечно. Предложение исходило от Володи. Это сумасшедшее произведение! Я пел его как-то в Мексике на фестивале в Гуанахуато. В зале сидели сплошные мексиканцы, посол России в Мексике и директор Русского музея Владимир Гусев. После концерта ко мне подходили люди из публики, делились восторгами. Если уж мексиканцы прониклись, мало знакомые с русской культурой, представляю, какое впечатление это произведет на нашего слушателя.