Из лабиринтов – в тупики События

Из лабиринтов – в тупики

В Малом зале «Зарядья» прошел сольный концерт пианиста Александра Кашпурина

В «Зарядье» в один и тот же вечер выступали гости из северной столицы. В Большом зале объединенный симфонический оркестр Мариинского и Большого театров под управлением Валерия Гергиева исполнял Восьмую симфонию Брукнера, а в Малом – давал сольный концерт пианист, преподаватель кафедры специального фортепиано Санкт-Петербургской консерватории Александр Кашпурин. Имя этого артиста у московской публики еще не на слуху, в отличие, скажем, от другого молодого петербуржца – Ильи Папояна, в статусных конкурсах имени Чайковского и Рахманинова он не участвовал, однако критики называют его одним из самых тонко мыслящих и самобытных пианистов современности. Внешне похожий на Ференца Листа, Кашпурин будто намеренно следует исполнительским и композиторским принципам великого композитора-пианиста, который, как известно, не только создавал виртуозные концертные опусы, но и транскрибировал «чужую» музыку. Именно этой компиляцией авторского текста и занимается Кашпурин: в своей программе «Лабиринты красоты», сыгранной год назад в Санкт-Петербургской филармонии, а затем сейчас, в «Зарядье», он искусно соединил фортепианные миниатюры XIX-XX веков с пьесой Настасьи Хрущевой «Русские тупики».

Собственно, название концерта Кашпурину также подсказала Хрущева: свой минималистский, построенный на примитивных повторениях гармоний опус она определяет как «новую салонную музыку: пьесы для домашнего музицирования и/или индивидуального прослушивания, для блуждания в лабиринтах (тупиках) Красоты». Маршрут этого удивительного путешествия включал целый список в общем не связанных друг с другом фортепианных пьес: это и «Болезнь куклы» Чайковского, и Прелюдия си минор Лядова, и «Наваждение» Прокофьева, и пьеса «Неистовое» современного композитора Зохраба Панахова. Рефреном – в самых разных вариантах – словно неизбежно был фрагмент из «Русских тупиков», мгновенно узнаваемых по моторно-токкатному движению аккордов, скрепляющих миниатюры, как осколки хрусталя, в единое целое. Получался большой романтический метаопус, как будто рожденный в процессе импровизаций. «Меня всегда впечатляло, как в современном драматическом театре используются двойные смыслы, отсылки к другим произведениям, которые создают особенную глубину и силу постановки. И мне захотелось применить тот же самый принцип в классической музыке», – говорит Александр Кашпурин. Его «блуждания» по разным стилям и эпохам были аккуратными и плавными (к примеру, фрагмент «Русских тупиков» звучал в той же тональности, что и следующее на «очереди» сочинение), но иногда в этой музыкальной ткани виднелись явные швы – паузы, контрастные темпы, отчасти нарушавшие цельность. Впрочем, финал «Лабиринтов» оказался не просто логической смысловой точкой, но и приношением Настасье Хрущевой. Кашпурин эффектно – на рояле и на его струнах – исполнил «Колокола» Слонимского, ее учителя и такого же исследователя «русской хтони».

На этой ностальгической ноте такой концептуальный концерт можно было бы и завершить, однако публику ожидало второе отделение – более академическое по формату. Кашпурин сыграл программу, с которой чуть позже поехал покорять престижный Конкурс имени королевы Елизаветы в Брюсселе, и эта «обкатка» позволила столичным слушателям по достоинству оценить мастерство пианиста. В первой части Сонаты си-бемоль мажор Моцарта Кашпурин продемонстрировал вдумчивую, осмысленную игру, понимание стиля: первая часть прозвучала подчеркнуто строго и словно по образцу. Три этюда – Трансцендентный №5 Листа, си минор Шопена и Touches bloquées Лигети – не стали для пианиста каким-либо вызовом самому себе: его техническое совершенство и блестящее владение самой разной фактурой позволили без труда преодолеть экстремальные задачи композиторов. В Седьмой сонате Прокофьева пианист проявил себя еще и как чуткий «рассказчик», погружающий слушателей в контрастное повествование: впечатление от яркой, броской манеры игры пианиста усиливалось его театральными жестами и мимикой, очевидно, помогающими ему более точно передать атмосферу сочинения. Своеобразным оммажем «Лабиринтам красоты» и «Русским тупикам» стала «Думка» Чайковского, преподнесенная пианистом как гимн безысходности и тоске, как некий код русского человека, ДНК, заложенная в каждом из нас.

Генеральная репетиция Конкурс Рахманинова 2025

Генеральная репетиция

Завершился первый этап второго тура Рахманиновского конкурса в композиторской номинации

Поговорим об «Утесе» Конкурс Рахманинова 2025

Поговорим об «Утесе»

Жюри подвело итоги первого тура по специальности «Дирижирование»

Интрига нарастает Конкурс Рахманинова 2025

Интрига нарастает

Завершился второй тур пианистов на Международном конкурсе имени Рахманинова

Смерть и исчезание События

Смерть и исчезание

Île Thélème Ensemble представил программу памяти Эрика Сати