Как Солнце к Луне сваталось

Широкая общественность узнала о фестивале «Урал Опера Балет Фест» сравнительно поздно, так как организаторы до последнего момента были не уверены в реальности финансирования подобного смотра. Но звезды сошлись, и за два месяца восьмидневный фестиваль был «сверстан» и затем проведен с должным размахом и серьезным успехом. Понятно, что думать о собственном фестивале синтетического типа (опера, драма, балет, современный танец, концерты, образовательная программа) в театре начали давно, примерно тогда же, когда по инициативе худрука балета Вячеслава Самодурова изменился в лучшую сторону дизайн печатной продукции и чуть позже в администрацию пришли работать толковые музыковеды новой волны из Санкт-Петербурга – Богдан Королёк, в качестве официального помощника Самодурова, и Александр Рябин, укрепивший своими самобытными текстами оперные буклеты и поднявший на конкурентоспособный уровень их художественное оформление. С новой командой амбициозные фестивальные планы директора театра Андрея Шишкина осуществились быстрее, чем можно было бы подумать. Партнером первого фестиваля выступил Ельцин-центр при активном участии Наины Ельциной, которая и помогла найти финансирование (главным спонсором стал Роман Абрамович).

Сейчас уже известно, что, начиная со следующего года, фестиваль будет опекаться Министерством культуры Свердловской области. У Шишкина и Самодурова, худрука нового феста, уже в начале осени материализовались на руках солидные козыри: почти готовая мировая премьера балета Анатолия Королёва «Приказ короля» и заказанная молодым композиторам (Артуру Зобнину, Ярославу Судзиловскому, Денису Хорову, Настасье Хрущевой и Роману Цыпышеву) партитура опуса «х», позже названного «дивертисмент для немого кино и ансамбля» «Путешествие на Луну». Еще была договоренность с куратором «Резонанса» Настей Зубаревой о новой «стоянке» в столице Урала для Всероссийской премии музыкальных критиков. К трем ожидаемым большим премьерным событиям оставалось добавить два гастрольных проекта – в Екатеринбург приехали израильская компания современного танца Инбаль Пинто и Авшалома Поллака со спектаклем «Устрица» и Новосибирский драматический театр «Старый дом» со «Снегурочкой» Александра Маноцкова; устроить в Ельцин-центре рецитал перспективной юной пианистки Александры Довгань; украсить смотр мини-фестивалем постановок Сергея Вихарева в Урал Опера Балете с приглашенными из Москвы и Петербурга звездами (давали «Тщетную предосторожность» с Олесей Новиковой и Леонидом Сарафановым и «Пахиту» с Евгенией Образцовой); включить в афишу оперу «Кармен» в постановке Александра Тителя и с гостьей из Мариинского театра Екатериной Сергеевой в заглавной роли; сформировать интересную лекционную программу с Ольгой Федорченко, Богданом Корольком, Лейлой Гучмазовой и Артуром Зобниным и установить стратегически важное партнерство со всемогущей Opera HD.

Формально премьера «Приказа короля» состоялась за рамками форума, но ее последний показ с составом, конкурирующим с составом первого дня, открывал фест и «в приказном порядке» тематически курировал остальные события новорожденного смотра. Лучи «Приказа» осветили концерт новой музыки российских композиторов, сопровождающий церемонию вручения премии «Резонанс» – фестивальные зрители смогли послушать другие сочинения Королёва: пьесу «Еретик» для хора фаготов и оркестра (2011) и Концерт для скрипки и камерного оркестра (1993). Историк балета из Петербурга Ольга Федорченко увлекательно рассказывала о том, куда отправлялись в прямом и переносном смысле слова «сокровища Российской империи», точнее, когда, как и при каких обстоятельствах российские императоры (наши короли) и их царственные сородичи подносили подарки балеринам. Были и другие фестивальные сюжеты, которые «купались в лучах» королевской славы, например, показ нового фильма о короле танца XX века Рудольфе Нурееве в рамках параллельной программы Opera HD.

Вдали от фестиваля «Приказ короля» вызвал много частных вопросов и легкое недоумение. Нераскрытым оставался вопрос, к какому жанру относится новый спектакль Вячеслава Самодурова, поставленный им, если не считать подхваченную за покойным Сергеем Вихаревым «Пахиту», после поэтичной «Ундины» Хенце в Большом театре (2016) и фантасмагоричного «Поцелуя феи» Стравинского в Перми (2017) – двух открыто экспериментальных работ? С новым «Королем» Самодуров идет еще дальше в своих жанровых поисках и даже доходит до определенного финала, когда может сказать: «эврика» («я нашел»). Напомню, что уральский хореограф тратит свои дни и ночи не на бессмысленные поиски и конструирование нового пластического языка, а на продуцирование идей о расшатывании жанра, отрицании и разрушении прогнивших балетных скреп. Вот короткий список «драконов», с которыми он борется: сюжет и фабула вообще, либретто в частности, литературные балеты, сюжетные балеты, драмбалеты, и самый страшный из них дракон – балетная драматургия. Последние пять лет Самодуров ставит спектакли, где так или иначе попирает своих трухлявых врагов, на защите которых стоят замшелая традиция и унылая постсоветская критика. Метод создания балета «Приказ короля» изложен в премьерном буклете Богданом Корольком, исследователем творчества Петипа и полноправным соавтором хореографа. Он вводит в театроведческий обиход такое понятие, как «типовые блоки» – неизменные и необходимые детали, благородные белые камни, из которых Петипа строил свои спектакли – великие (10 названий) и все остальные. Согласно Корольку, фирменный метод Петипа заключался в том, что хореограф делал не авторские балеты, а «доставал» из подбора определенное и необходимое количество «камней» и строил вроде бы типовой замок, который в силу гениальности этого русского француза каждый раз выглядел по-разному.

Самодуров и Королёк написали либретто, сколь содержательное, столь и намеренно бессмысленное, с красивой последовательностью строчек меню, составленного из этих самых типовых блоков. По приказу Короля лирический герой нового балета отправлялся в путешествие на край космоса в поисках «девы-красоты», по дороге он фольклорно засыпал-умирал, терял друзей, испытывал на себе гнев злой королевы, встречался с потусторонними женщинами и одной реальной певицей. В финале сна герой обретал любовь или что-то похожее на нее, а бедного короля придворные сбрасывали на землю с высокой поддержки.

Каждый необязательный эпизод надо было снабдить особенной «типовой» музыкой. Для Королёва – 69-летнего адепта современной академической музыки – воспроизведение в своих опусах уже существующих стилей и техник является важной частью композиторской стратегии. Он умеет дословно «скопировать» любой стиль и виртуозным бустрофедоном свернуть на поле авторского высказывания, и в этом смысле оказался идеальным композитором для балета, состоящего из типовых конструктов и авторской речи. Самый визуально яркий пример его подхода заметен в финале «Приказа короля», когда из глубины сцены на зрителя движется войско золоченых клонов солнечного Луи Каторза будто бы «под музыку» хрестоматийно-знаменитого Рондо и Хора дикарей из «Галантных Индий». Дух Рамо здесь вызывается оптическим обманом и копированием стиля и ритма типового танца и типового хора из французской барочной оперы.

В своих Петипа-штудиях и в процессе доофор­мления чужой продукции, а именно «Пахиты» Вихарева – Гершензона, Самодуров и Королёк изучали немое кино (второй акт «Пахиты» организован как экспрессионистский фильм) и случайно или не случайно «встретились» с младшим современником Петипа, пионером немого кинематографа Жоржем Мельесом (1861–1938). По ходу просмотра десятков короткометражек Мельеса выяснилось, что несправедливо забытый гений (такой же важный, как Люмьеры) делал в кино нечто аналогичное тому, что Петипа делал на театре. Он был сыном своего времени (расцвета и заката больших империй), подписчиком французских иллюстрированных журналов, современником и поклонником всезнайства всемирных выставок, первым в истории кино создателем фильма ужасов и продюсером спецэффектов. Петипа не пускал человека с камерой в репзалы и на спектакли, но закон синхроничности и правило типологии сделали дело за него. Мельес снял «на пленку» многие образчики «типовых блоков» Петипа, включая и чисто танцевальные сцены, даже не зная, вернее, скорее всего, не зная о существовании уникального балетмейстера Петипа в далекой России. Кто знаком с кинематографом Мельеса, легко вспомнит забавную простушку Жанну д’Арк с овечками, похожую как две капли воды на балетную Эсмеральду с козочкой, или вылезающих из часовых циферблатов человечков, будто «опаздывающих» на Вальс часов в «Коппелии». У Петипа был балет «Дочь снегов», у Мельеса – фильм «Завоевание полюса», обе продукции синхронно лоббировали модные в эпоху fin de siècle экспедиции на Северный полюс. Так, две фестивальные премьеры – «Приказ короля» и «Путешествие на Луну» – оказались тесно связанными между собой через Петипа, Мельеса, Самодурова и новую современную академическую музыку. В послужном списке Петипа значился балет «Приказ короля», чье либретто и типовые конструкты авторы нового «Приказа» открыто не использовали, а у Мельеса был фильм «Путешествие на Луну», который не вошел в шорт-лист короткометражек, озвученных МолОт-ансамблем. Игра слов в ненаполненных содержанием и смыслом названиях двух премьер не могла оказаться пустой. Все балеты Петипа, в какие бы дальние и ближние Индии не заносило зрителя болтливое либретто, тихо сводились к прославлению монархии и монарха – альфы и омеги уютного мирка жителя империи, вершины нужной и правильной иерархии. То есть «Приказ короля» – это балет о короле, о короле-солнце, о Солнце. А кино – до какого артхаусного кипения оно бы не дошло в узких кругах – в зоне масскульта тогда и сейчас оно продуцирует мелодраму, эксцентрику и спецэффекты. В короткой ленте Мельеса «Затмение солнца при полной луне» (1907) астроном и его ученики, наблюдая за светилами в телескоп, становятся свидетелями сватовства Солнца и Луны! Самодуров «воспроизводит» эпизод из этого не вошедшего в кинодивертисмент фильма в своем балете – в сцене диспута, когда мудрецы собираются, чтобы обсудить происхождение неопознанного летающего объекта, приземлившегося во дворце. Он в буквальном смысле воссоздает на сцене смешную эстетику этого немого фильма. Может быть, хореограф-поклонник космических голливудских блокбастеров и противник старомодной драматургии нащупал пульс нового жанра, которому еще только предстоит дать название? «Балет-сериал», например.

Мы намеренно не говорим сейчас об изъянах исследовательской стратегии Богдана Королька, не считая это предметом данного обзора.

Композиторы из «Путешествия» со своей стороны тоже «вспомнили» отдельные фестивальные продукции Пермского края. В композиции Ярослава Судзиловского, который писал музыку к «Синей бороде», есть момент, когда «танцуют все» – дирижер и скрипач Артур Зобнин, кларнетист Александр Захаренко (чуть похожий за счет модной стрижки на Курентзиса) и даже флейтист Алексей Исаев. Они же четко выкрикивали слова из католической мессы («Agnus!», «Dei!», «Sanctus!»), баловались глоссолалией («ва-ва-ва» и «бе-бе-бе»). Опытный зритель сразу вспомнит о виртуозных пор-де-бра и ритмичных па дирижирующего Курентзиса, латынь отошлет к сатанинским стихам «Носферату» Курляндского, а «ва-ва-ва» и «бе-бе-бе» – к «Жанне на костре» Онеггера – Кастеллуччи.

На самом деле, многое говорит за то, чтобы «Приказ короля» и «Путешествие на Луну» стали единым целым, несмотря на трудность соединения домашней продукции театра и полугастрольного проекта.

Премия «Резонанс»-2018, которая в ближайшие два года будет проходить в столице Урала, вручалась по традиционной схеме с добавлением номинации «Лучшее студенческое СМИ». Жюри во главе с Юлией Яковлевой отбирало заслуживающие приза тексты из 139 присланных. В этом году акцент был сделан не на печатные издания, а на виртуальные: к рассмотрению принимались тексты, опубликованные в интернет-изданиях, соцсетях и паблик-каналах Telegram. Лучшим критическим текстом первой степени сочли материал музыковеда (по первому образованию специалиста в области робототехники) из Великого Новгорода Ильи Попова «Музыка ста языков. “Греческие пассионы”: идея и метод», опубликованный в соцсети ВКонтакте. Вторая премия «ушла» к студентке ВШЭ москвичке Ольге Таракановой за текст «Документальная хореография. Существует ли она, и как станцевать Декларацию независимости», напечатанный на сайте «Театралий». Третьей премией был отмечен некролог немецкому критику Йоахиму Кайзеру «Дрот метать и угождать богам…» авторства Екатерины Шелухиной (ресурс Syg.ma). Специальный приз получил Дмитрий Беляк из Норильска с текстом про Rothko Chapel Мортона Фелдмана (Телеграм-канал @fermate).

Премию за особый вклад в развитие театрально-музыкальной критики вручили Алексею Васильевичу Парину. Лучшим СМИ назвали ведомый Алексеем Муниповым Телеграм-канал @fermate и лучшим студенческим СМИ – выходящий в бумажном варианте журнал о балете и танце «Каданс». Его главный редактор Анастасия Клобукова сообщила, что с осени журнал будет выходить самостоятельно, то есть без финансовой и моральной поддержки Академии русского балета имени А. Я. Вагановой.

При полном аншлаге прошли гастроли израильской компании современного танца Пинто и Поллака, хотя привезенный на фест спектакль «Устрица» имеет почтенный возраст (премьера была в 1999-м, новая редакция – в 2013 году). Спектакль долго живет в афише труппы и как любимая «дочь полка» постоянно находится в поездках со своими родителями, которые совмещают профессии хореографов с другими артистическими специальностями (Инбаль – графический дизайнер, Авшалом – актер кино и телевидения). Пинто и Поллак находятся в том же весовом сегменте, где и пионеры израильского contemporary dance Охад Наарин и Итцик Галили, но они создают не перформансы и не спектакли, а «дают» театральные представления. Про «Устрицу» справедливо пишут, что в ней есть то, что всегда ждут, но никогда не получают от Cirque du Soleil. Обаятельная кустарность, «рукотворность» простенького балаганного театрика с картонным задником и тусклыми фонариками вместо победительно блескучей универсальности франшизной эквилибристики канадцев. В труппе есть танцовщики и есть мимические актеры, которые разыгрывают сценки из театральной и реальной жизни персонажей комедии дель арте, кукольного театра, цирка, балета, фильмов-нуар и не забывают о трюках синхронного танца – фирменном приеме всех израильских «современщиков». Светлая нежность Марселя Карне соседствует в «Устрице» с социальной злобой Пины Бауш и абсурдистским юмором Беккета. Рядом прогуливаются духи игривой фокинской Коломбины и душераздирающе трогательной феллиниевской Джельсомины. Самодуров выбрал именно эту работу Пинто и Поллака для показа на новорожденном уральском фестивале еще и потому, что внутри эксцентричного спектакля своей обособленной жизнью живет традиционный театр – с задней стенкой, занавесом и кулисами, то есть происходит очень нужный диалог между старым и новым академическим искусством на территории – как это ни странно – современного танца.

Правильным ходом кураторов фестиваля было приглашение в Екатеринбург артистов Новосибирского академического театра «Старый дом» с оперой Маноцкова «Снегурочка». Спектакль получил в 2017 году «Золотую Маску» в номинации «эксперимент», он сохраняется в репер­туаре, любим зрителями, а партитура Маноцкова «отделилась» и живет своей жизнью – вдохновляет режиссеров на новые постановки, которые не заставили себя ждать (режиссером новой «Снегурочки» выступила Елена Павлова, работу можно будет посмотреть в Москве весной). При этом новосибирский спектакль Галины Пьяновой не тускнеет. Напомню, что он вышел в одном хронотопе с «Тремя сестрами» Тимофея Кулябина, где драматические артисты должны были общаться с помощью придыхательного глухонемого «ммм». У Маноцкова вместо слов пьесы Островского берендеям розданы оркестровые соло – на скрипке, гитаре, свистульке, губной гармошке, дудочке, баночке с бусинами, тазике, жестяной кружке и пластиковой бутылочке. В спектакле с помощью вот таких вот музыкальных инструментов (к соло надо добавить тутти падающих с треском досок) люди пытаются гармонизировать свою жизнь. Но славянский Ярило не ровня греческому Аполлону, которого можно было задобрить, послав к нему полуобнаженного юношу-певца. Напрасно Лель натянул кокетливую шотландскую юбочку и прикинулся Вацлавом Нижинским из «Послеполуденного отдыха фавна» – все его прелести оставляют дикого бога равнодушным. Внезапно в хаотический мир берендеев посланницей из прекрасного далека врывается Снегурочка, дочь гармонии. Она поет! И ее голос сводит всех с ума. Как в итоге договорятся гармония и хаос, мы знаем наперед, у Пьяновой свадьба-похороны Снегурки обставлены завораживающе ужасным образом – с призыванием самых страшных духов Тарковского. Обособленно существует в спектакле царь Берендей, загримированный здесь под известного политика, деяния и речи которого транслируют все первые каналы страны. Его появление сопровождается расстиланием красной дорожки и будто с неба спустившимся роялем, который он немедленно дегустирует с пафосом первоклашки. Уже немного не актуальный флешбэк из культурной жизни нашей страны, но в любом случае красиво заархивированный в прекрасном спектакле прекрасного театра.

В Екатеринбурге между тем уже интенсивно верстают предварительную афишу второго фестиваля, и планы скоро объявят.