Как вечор у нас красна девица топилась События

Как вечор у нас красна девица топилась

В МАМТ прошла премьера оперы «Русалка» Даргомыжского

Театр завершил сезон одним из важнейших для отечественной оперы названий. Правда, достаточно позабытым: «Русалка» в XXI веке незаслуженно стала раритетом, пройдя свой пик популярности в начале XX столетия и потом уже в советское время. Последняя московская постановка оперы датирована 2000 годом – спектакль Михаила Кислярова в Большом театре получил разгромную прессу и прошел всего семь раз. Больше чем на двадцать лет опера пропала из контекста столичных постановок.

И вот, ее возвращение на московскую сцену состоялось в нынешнем июне. Вначале сочинение Даргомыжского исполнили в Театре имени Наталии Сац (разумеется, с купюрами), затем в Музыкальном театре имени Станиславского и Немировича-Данченко полноценный спектакль представил Александр Титель. Он придал конкретику абстрактному и у Пушкина, и у Даргомыжского времени действия, перенеся сюжет в 1850-1860-е годы. Все три часа на сцене витал дух Островского: вспоминались его «Гроза», «Бесприданница», «Светит, да не греет». Поразительно то, как органично режиссер вплел образный код пьес русского драматурга в ткань оперы. Кстати говоря, премьера «Русалки» прошла в 1856 году, когда Островский серьезно заявил о себе такими произведениями, как «Не в свои сани не садись», «Бедность не порок», «В чужом пиру похмелье», и начал входить в моду. Островский вспоминается не случайно. И драма главной героини Наташи, которая бросается от отчаяния с обрыва, и образ полноводной реки, то ли Волги, то ли Днепра, – все ассоциируется с ним. Есть и еще один символ XIX века – цыгане на свадьбе у Князя и Княгини, как явный атрибут эпохи (в спектакле это артисты театра «Ромэн»).

О том, что режиссер вдохновлялся творчеством «русского Шекспира», говорит и сам стиль постановки: в МАМТ сделали акцент на реалистичность драмы, максимально нивелируя фантастические сцены. В привычном для нас облике русалки здесь не появляются – Титель уходит от прямолинейности в решении образов русалочьего мира. Эти существа, как и сама Наташа-русалка и ее дочь, – галлюцинации, видения обезумевшего Князя, муки его совести. Именно они подталкивают его к решению броситься в омут. И месть свершается. Труп Князя вытащат на берег, где его бросят все – как жена, так и друзья.

В качестве новшества в опере появился пролог, в который из четвертого действия перенесена ария мести Наташи-русалки. Таким образом, по замыслу режиссера, интрига закручивается прямо на глазах у зрителя.

Наташа, одетая в этой сцене в волшебное бальное платье, с ненавистью вглядывается в огромный черный водоем, ожидая появления Князя, в то время как ее дочка (очаровательная Ванда Парий) играет на арфе и разговаривает с матерью. Это, пожалуй, единственный эпизод, когда Титель показал образ русалки как героини мифов, и то очень абстрактно и без единого намека на фантастику.

В спектакле мощно правит минимализм (художник – Владимир Арефьев) – здесь нет ни ярких боярских костюмов, ни лубка. В этой от начала до конца истинно драматической опере главенствуют сумрачные цвета, подчеркивающие безнадежный ход истории: они превалируют в нарядах артистов, в видеопроекции медленно текущей «черной» воды на заднике (дело происходит на берегу Днепра). В таком же колоре выполнены декорации. Мысль понятна, но излишняя депрессивность картинки ближе ко второй половине постановки начинает слегка тяготить.

Опера Даргомыжского насквозь проникнута романсовыми интонациями, однако это не значит, что в ней нет сложностей. Ведь все произведение построено на непростых ансамблевых сценах. Большая нагрузка ложится на дирижера, который должен максимально их проработать, чтобы не было «каши» и асинхронности. Музыкальный руководитель постановки Тимур Зангиев порадовал и стабильностью общего звучания оркестра, и тщательно выверенной отделкой, спаянностью массовых эпизодов. Колоритно и ярко были интерпретированы хоровые страницы (хормейстер – Станислав Лыков) – это большая победа коллектива. Удачно поставлены и хореографические номера. Славянского танца и плясок русалок авторы постановки нас лишили, но зато в спектакле есть совершенно потрясающая по драйву и энергетике танцевальная сцена в первом акте – это пляска крестьян во время хора «Как на горе мы пиво варили» (хореограф – Андрей Альшаков).

В первый премьерный день театр выставил своих лучших и самых именитых артистов: получилась настоящая россыпь отличных работ, которые в ходе последующих показов обретут необходимую огранку. Остро драматичной, цепляющей за душу предстала Наташа в исполнении Елены Гусевой. Артистка выразительными средствами создала образ несчастной крестьянской девушки, жестоко преданной Князем. Впечатлила сцена ее сумасшествия: без ложной театральности и пафоса Гусева показала всю душевную боль, смятение своей героини. Эта партия предназначается для достаточно плотного сопрано, которое, однако, должно обладать хорошей подвижностью: в опере у нее бездна мест, включающих различные виды пассажей, фигураций и украшений. Гусева справилась с этими трудностями без видимых проблем, она радовала не только отличной техникой, но осмысленным вокалом.

 

Экспрессивно, совсем не дежурно преподнес роль Князя тенор Владимир Дмитрук – его герой тщетно пытался спастись от галлюцинаций и навязчивой мысли о загубленной им Наташе. Знаменитая каватина «Невольно к этим грустным берегам» в интерпретации артиста была полна отчаяния и характерной для романтического искусства тоски, ностальгии по ушедшему.

Как влитая села на Дмитрия Ульянова партия Мельника, который здесь лишен привычного для старых постановок шаляпинского грима и аффектированного образа. В спектакле Тителя все настроено именно на вокальную подачу: и в этом случае певец не подвел, демонстрируя любопытные нюансы и интересную фразировку. Особенно исповедально прозвучал эпизод в дуэте с Князем «Да, стар и шаловлив я стал», в котором артист сумел перейти на тончайшее пиано и показать безмерность горя безумного отца. Екатерина Лукаш (Княгиня) идеально подошла для образа аристократки со своей изящной фигурой и мягкими чертами лица. А ее утонченное меццо-сопрано звучало очень элегантно и презентабельно. Долю народного юмора и лукавства внесла в спектакль Ксения Мусланова (Ольга), характерно и с настроением исполнившая свою песенку. С русской широтой и удалью выступил Сват – Антон Зараев. Этому персонажу он придал особую весомость и темперамент.

Жара музыке не помеха События

Жара музыке не помеха

Летний фестиваль в «Сириусе» вновь собрал звезд

Делать меньше События

Делать меньше

Игорь Булыцын представил на сцене БДТ новую постановку «Брух. Сюита» для труппы Театра балета имени Леонида Якобсона

Новая искренность События

Новая искренность

«Лето. Музыка. Музей» в Истре как место нового культурного паломничества

Арт-коллаборации в Судаке События

Арт-коллаборации в Судаке

В Академии «Меганом» прошла первая музыкальная лаборатория Московской консерватории