Кармен-комедия

«Новая Опера», как и любой театр, – маленькое государство с кипучими страстями внутри. Кажется, еще совсем недавно Москва «шумела» по поводу назначения директором Дмитрия Сибирцева, которому вменялось нести ответственность за наследие Евгения Колобова. Нет никакого секрета: такая история нравилась не всем. Но бывает ли по-другому? Теперь в похожем положении оказался Антон Гетьман, ранее возглавлявший МАМТ имени Станиславского и Немировича-Данченко.

Предельно ясно, что новая «Кармен» в постановке Юрия Александрова – наследие прежнего руководства, и никакого отношения Гетьман к ней не имеет. Его видение творческого процесса совершенно иное, открыто модернистское: очевидно, что он хотел бы по образцу цивилизованного мира отказаться от системы театра с постоянной труппой, хотел бы иметь возможность приглашать музыкантов европейского уровня в качественные постановки, развивающие современные тенденции.

Подобной революции в Театре Станиславского Гетьману осуществить не удалось: там ему удавались лишь единичные прорывы вроде успехов балетной труппы и, к примеру, недавнего переноса спектакля «Похождения повесы» из Экс-ан-Прованса. На открывающуюся перспективу оптимистический прогноз дать не получится: в «Новой Опере» тактике новатора следовать Гетьману будет гораздо сложнее, чем в театре Александра Тителя, хотя бы исходя из разницы в бюджетах. Но есть и еще одна причина: нашему менталитету в целом присуща верность вековым традициям и сопротивление всему новому, в «Новой Опере» это ощущается особенно остро.

«Кармен» еще раз доказала: именно такая стилистика традиционного подхода к художественной концепции востребована в «Новой Опере». Ради того, что следовало бы справедливо назвать «вампукой», люди идут в этот театр. Можно ли их в этом обвинить?

Как-то в дискуссии про знаменитый спектакль Дмитрия Чернякова «Евгений Онегин» один мудрый человек сказал: «Может быть, это и хороший спектакль, но у старшего поколения есть свой “Онегин”, и смириться с чем-то кардинально новым им довольно сложно». Может быть, даже и не всегда нужно.

Предрассудки в сторону. Возьмем за аксиому, что спектакли, решенные в традиционном ключе, сегодня все еще могут быть интересны. Кстати, декорации новой «Кармен» весьма любопытны. «Мы обратились к стилю Антонио Гауди, – рассказывает в буклете художник-постановщик Вячеслав Окунев, – и решили создать пространство, с одной стороны, истинно испанское, с другой, напоминающее остатки прошлой культуры. Мы можем менять его небольшими перемещениями, и каждый раз получается новая история».

В плане эстетики спектакль получился удачным, хотя без четкого соответствия месту и времени: если не ставить своей целью поиск «казусов», то мы видим симпатичные и «некричащие» костюмы, невычурная цветовая гамма. В таком антураже вполне можно разыгрывать многогранную историю трагических событий, вызванных безудержными темпераментами главных героев, – и будет интригующе.

Понять концепцию режиссера Юрия Александрова оказалось почти невозможно по ряду причин. Начнем с Кармен, партию которой исполняла Полина Шамаева. Певица сама для себя образ решила уже давно, представив его в сольной программе «Кармен. Испанские мотивы» на сцене БЗК несколько лет назад. Поет она хорошо, «выученно» и осознанно. Ее всегда выручает красивый тембр голоса,  беспроблемно выстроенный на всем диапазоне. Все «хиты» прозвучали сносно, без экзальтации и напряжения, с тонкой нюансировкой. В меньшей степени удалась сцена гадания: не хватило легато, ощущения линии. А так, вопросов к вокалу можно было бы и не предъявлять.

Относительно трактовки образа Кармен – дело тут совсем в другом. Когда-то Полина Шамаева участвовала в телепроекте «Большая опера», но, несмотря на победу, волноваться за себя заставляла неоднократно, поскольку артистически не всегда выглядела убедительно. Имел место физический зажим, восприимчивость к оперным штампам (особенно это разрушительно влияло на ее номер в проекте с Песней и частушками Варвары из оперы «Не только любовь» Родиона Щедрина). В «Кармен» такое положение дел снова помешало образу стать законченным.

Зато режиссерской и исполнительской удачей стала актерская трактовка образа Хозе в исполнении Михаила Новикова –  акцент на его роль жертвы считывается однозначно. А вот уровень вокала комментировать даже неловко: проблемы среднестатистические, как у всех, кому недостает хорошей школы. Можно посочувствовать Артему Гарнову: ему поручили спеть партию Эскамильо, закрыв глаза на отсутствие низких нот. Неужели музыкальный руководитель Александр Самоилэ считает это допустимым? Странно, ведь в целом дирижер очень хорошо вел спектакль: с удачными темпами, отличным балансом оркестровых групп, с рельефной драматургией вокруг рокового лейтмотива. Прекрасно пел хор, всегда привлекающий внимание, и теперь под руководством Юлии Сенюковой не растерявший мастерства.

На фоне других участников состава выделялась Микаэла – Марина Нерабеева. Певице в рамках своих скромных вокальных возможностей удалось создать искренний и трогательный образ: думается, что это целиком ее заслуга, режиссерской линии в образе практически не ощущалось.

Кстати, о «режиссерских линиях». На первый взгляд, последовательно разворачивалась драматическая история: отстраненно, без осуждений и оправданий героев. Но одновременно постоянно зачем-то выстраивалась цепь «комических» эффектов, заставлявших весь зал смеяться, что постоянно прерывало процесс слушательского «погружения», которого в этом спектакле можно было достигнуть, даже несмотря на статику и отсутствие внятных решений массовых сцен. Эффекты использовались, например, такие: гротесковая пародия на половой акт в дуэте Кармен и Хозе или «отрезвление» Эскамильо путем обливания его водой из ведра. Эти и другие моменты были неожиданными, не соотносящимися с контекстом сцен, потому и казались комичными.

Что касается «находки» Юрия Александрова, заключающейся во введении «балетного» надсюжетного плана, когда под музыку увертюры или антракта к III действию танцевали солисты МАМТ Борис Журилов и Полина Заярная, – такая задумка вроде бы уместна, но чисто технически в общую «картинку» спектакля абсолютно не вписалась. А если «звено» можно убрать, и ничего не изменится, – оно лишнее.

Одним словом, создатели спектакля хотели сделать оригинальный «кивок» в сторону «Кармен-сюиты», а получилась «Кармен-комедия». В итоге после спектакля слушателям остается не анализировать поступки героев в условиях предложенной интерпретации, как хотелось бы, а думать о смысловой нагрузке странной комедийности и с разочарованием понимать, что все это попало в спектакль совершенно случайно.