События
В афишах концертных залов сегодня редко встретишь события, которые можно без преувеличения назвать историческими, особенно если речь идет о современной академической музыке. И все же это когда-нибудь случается. В Московской филармонии состоялся концерт в рамках абонемента «Другое пространство. Continuo», который наверняка станет одним из самых значимых явлений в музыкальной жизни этого сезона, а может быть, и нескольких лет. Российский национальный молодежный симфонический оркестр под управлением Филиппа Чижевского исполнил грандиозные сочинения лидера послевоенного авангарда Дьёрдя Лигети и ярчайшего представителя сегодняшней композиторской мысли Алексея Сысоева. Реквием Лигети – культовое произведение музыки XX века, знакомое тем, кто смотрел «Космическую одиссею» Стэнли Кубрика, – еще никогда ранее не звучал в нашей стране. «Сферы» Сысоева – двойной концерт для солистов и оркестра – был создан по заказу филармонии и являет собой пример нетривиального подхода современного композитора к традиционному жанру. Российская и мировая премьеры, более двухсот человек на сцене, гигантский оркестровый и хоровой составы, перформанс музыкантов – так вызывающе смело и ошеломительно впечатляюще прошел этот вечер в преддверии Пасхальной ночи.
Реквием Лигети – пожалуй, самый характерный пример ответа на вопрос Теодора Адорно о том, возможно ли писать стихи после Освенцима. Композитор, переживший ужасы Второй мировой войны, потерявший отца и брата в одном из концлагерей, как никто другой ощутил эту навсегда искаженную действительность, заявив о том, что отныне музыка уже не сможет нести просветление. Его Реквием трудно назвать характерной реакцией художника на конкретные события. Это музыкальный мемориал катастрофам и трагическим событиям, начиная со Страшного Суда («Я написал Реквием по всему человечеству», – признавался Лигети). В цикле нет и намека на радость – лишь безысходность, боль и, по выражению композитора, сплошной «замороженный экспрессионизм». Лигети даже отказался от частей Sanctus и Agnus Dei, как известно, символизирующих в заупокойной мессе долгожданный покой и надежду, – но и заключительная Lacrimosa у него далека от благоговейной молитвы в духе «лейтесь, слезы». Филипп Чижевский выстроил партитуру на обостренных контрастах, прежде всего, динамических – от мрачного пианиссимо мужского хора до пронзительно громких возгласов солисток в самом высоком регистре; исполнение держало в напряжении до финальной паузы-многоточия. РНМСО, Государственную хоровую капеллу имени Юрлова, Государственный академический хор имени Свешникова иначе как героями не назовешь – учитывая, что каждый из этих коллективов не так часто погружается в премудрости авангардных сочинений. Надо сказать, Реквием – невероятно сложное сочинение не только концептуально, но и чисто технически. Особенно хоровые партии, которые представляют собой бесконечные микрополифонические каноны, гулко и будто бы вязко перетекающие друг в друга. Если в Introitus эти линеарные пласты создавали иллюзию спокойствия (монотонность отчасти гипнотизировала на слух, убаюкивала), то в Kyrie звучание хоров напоминало коллективный стон, крик отчаяния – от почти глиссандированных «волн» до хорового унисона. Но вся эта ожившая картина Иеронима Босха оказалась, однако, не лишена индивидуального высказывания, которое эмоционально выразили сопрано Македа Монне (она же пела эту партию на концерте Берлинского филармонического оркестра в честь 100-летия со дня рождения Лигети) и приглашенная солистка «Новой Оперы» меццо-сопрано Полина Панина. Оркестр, образовавший сплошное сонорное пространство, был непосредственным соучастником этих монологов, обращенных к людям всех народов и эпох.
Если Реквием Лигети можно назвать олицетворением первородного хаоса и страшных событий, последовавших за ним, то «Сферы» для фортепиано, вибрафона и симфонического оркестра (с участием матрешек и велосипедов) Сысоева погрузили в абстрактное космическое действо. Композитор взял за основу образы пульсации и взрыва, трактуя их в прямом значении: партии солистов и оркестра словно воспроизводили магнитное притяжение частиц Вселенной. Сонорно-тянущиеся звучности у оркестра, создавшие пространственный акустический эффект, служили своего рода «гладким ровным» фоном для солистов – пианиста Юрия Фаворина и перкуссиониста Андрея Волосовского. Оба почти всегда звучали в гармоничном диалоге друг с другом, окончательно стирая элемент состязательности, присущий жанру концерта, – отчасти благодаря близости тембров и схожей фактуре. Сонорные кластеры, всякого рода линии и пятна, краткие темы в высокой «хрустальной» тесситуре, ускользающие в пассажах, – складывалось ощущение, что Сысоев явно вдохновился музыкой Мессиана (отдельные фрагменты «Сфер» и вовсе напомнили «Турангалила-симфонию»). Фаворин, бессменный исполнитель сочинений Сысоева, и Волосовский, идеально вписавшийся в это удивительно красивое театральное исполнение, были единым целым до самого конца – даже когда и оркестр, и дирижер уже покинули сцену. В финале «Сфер» Алексей Сысоев показал, как может выглядеть «Прощальная симфония» Гайдна сегодня. Музыканты РНМСО, отложив инструменты, постепенно, друг за другом, распределились по пространству зала, зажигая фонарики на смартфонах. Темнота озарилась светом, как будто на ночном небе показались звезды, но не холодные и далекие, а теплые и согревающие, дающие надежду.
