Год Бетховена
Вивальди, Корелли, Крафт, Барток, Онеггер, Кабалевский – достаточно перечислить композиторские имена из концертной программы, и мы без проблем угадаем, какой именно московский оркестр выйдет на сцену. Именно такой программой оркестр Musica Viva открыл нынешний сезон, но тогда еще в «домашнем» небольшом зале своей репетиционной базы в Гарднеровском переулке, где когда-то находилась известная на всю страну кондитерская фабрика, как говорят, выпускавшая роскошную греческую пастилу. Может, не случайно на этом месте теперь обосновался оркестр? Тоже великолепные музыкальные «кондитеры», высшего класса.
Первый домашний концерт после почти полугодового перерыва получился особенным, все-таки жизненные испытания дают нам немало новых эмоциональных ресурсов. Музыканты оркестра признаются, что пережить карантин оказалось непросто: еще бы, их всех объединяет неподдельная любовь к коллективному музицированию, пожалуй, по образу и подобию позапрошлого века, это всегда слышно с первых нот. Но теперь все плохое позади – как раз об этом и получилась Девятая симфония Бетховена, сыгранная уже в Зале Чайковского на официальном открытии 42-го сезона оркестра. Кажется, буквально недавно мы отмечали там 40-летний юбилей, как быстро летит время!
Концерт «Приношение Людвигу ван Бетховену», приуроченный к 250-летию со дня рождения композитора, должен был состояться еще в апреле в праздничном формате. Теперь же – вынужденно полупустой зал, заточение каждого слушателя в неудобную маску, укороченные до одного отделения встречи с музыкой. Даже неизвестно, состоялся бы этот концерт, если бы не финансовая поддержка от проекта «Открытая сцена» Департамента культуры города Москвы. На все перечисленные тяготы можно было бы и дальше сетовать, но каким-то неведомым образом все бытовое и праздное в тот вечер стало несущественным.
Драматургия Девятой симфонии ясна – от мрака к свету. Как и Пятая симфония, например, как и «Торжественная месса». А чем столь широкую идею наполнить – задачка, который каждый решает сам для себя. Александр Рудин в своем дирижерском решении, кажется, намеренно не пытается затрагивать никаких общефилософских неконкретных вопросов: в его прочтении нет ничего искусственного, формального или неоднозначного.
Интерпретация Рудина и музыкантов оркестра соответствует главному, что есть в партитуре: ощущению свободы. Известна даже версия, будто Шиллер по требованию цензуры должен был заменить в тексте изначальное слово «свобода» на слово «радость». Симфония в исполнении Musica Viva прозвучала на десять минут быстрее привычного времени, этого можно было бы не заметить, если бы не «пострадавший» тенор Борис Степанов: пару тактов в его соло ритмически скомкалось. Но это была единственная и, пожалуй, даже уместно принесенная жертва к юбилею Бетховена, поскольку чуть более оживленный темп всех частей (даже третьей) воспринимался выигрышно.
Девятая симфония – как сама жизнь, где наши эмоциональные состояния быстро сменяют друг друга. Нет в жизни деления на черное и белое, как ни крути, мы живем в полифонии настроений. Отсюда даже самая короткая миниатюра обретает многоликость, а симфония – тем более. «Ода к радости» в финале создает искушение подчинить позитиву всю партитуру. Рудину под силу ничему не поддаваться и вести собственную линию. Поэтому катастрофа, созданная Бетховеном в первой части, не стала утрированной, наоборот, ее удалось ощутить буквально на физическом уровне, нервными окончаниями. Не получилось издевки над лирикой третьей части – лирикой глубокой, с серьезными подтекстами. Наконец, юмор Рудина оказался на удивление созвучным юмору Бетховена: по темпераменту две обсуждаемые личности совершенно не похожи, но именно чувство юмора их роднит, оно у них естественное и даже отчасти по-озорному детское, без гротескных примесей.
В четвертой части на сцену вышла «тяжелая артиллерия»! Солисты и вокальный ансамбль Intrada под управлением Екатерины Антоненко. Участие в проекте баса-баритона Владимира Байкова – уже настоящая радость для меломанов, а вкупе со смыслами шиллеровской оды эффект превзошел все ожидания. Качества его голоса лучшим образом подходят к могучему ораториальному стилю финала симфонии, кроме того, сказался огромный опыт работы певца в немецких оперных театрах. Мы всегда должны помнить, что правильное произношение – путь к совершенной технике.
Для солистов музыкальный материал бетховенской симфонии нельзя назвать ни простым, ни сложным. Композицию четвертой части вполне можно сравнить со строением оперных финалов, но здесь же одна интересная деталь: сравниваем мы не с операми бетховенского времени, а с XIX веком. Бетховен в будущее, как известно, заглядывал многократно. И в этом нюансе тоже немало предпосылок для наших витиеватых размышлений о Девятой симфонии. Возвращаясь к солистам, можно резюмировать: каждый вполне справился со своей ролью. Главное, получился слаженный квартет и взаимодействие с хором (женские голоса которого все же немножко перестарались с патетикой на верхних нотах). Партию меццо-сопрано удачно спела Полина Шамаева, именно такой насыщенный нижний регистр и объем голоса здесь и был нужен. Возможно, чуть большей динамической гибкости и четкости слова хотелось от сопрано Анны Пеговой. Тенор Борис Степанов хорошо показал возможности своего голоса, был убедителен в эпизоде военного марша.
Жаль только, призыв Бетховена «Обнимитесь, миллионы!», озвученный вслед за ним нашими современниками-музыкантами, Роспотребнадзор нам пока исполнить не позволяет. Но средствами музыки в замечательном и интересном живом исполнении воплотить эту идею уж точно получилось!
