Код есть любовь

Исходный код. «Ада» и ее создатель

Творчество современного композитора Янниса Кириакидеса ломает стереотипы восприятия и нацелено на обнаружение новых связей между словом и звуком при помощи компьютерных технологий. Кириакидес определяет эстетику собственных сочинений как Music-Text-Film – сочетание элементов музыки, визуального искусства и экранного повествования. В «Словах и песнях без слов» титры на экране вступают в диалог со слушателем. В оркестровой пьесе NERVE помимо акустических инструментов используются сэмплер и текстовые проекции. В «Караоке-этюдах» караоке исследуется как феномен интерактивного развлечения и медиатор между разными типами коммуникации.

Мировую премьеру «Ады» представили в Греческой национальной опере в июне 2021 года. Помимо певицы-солистки и инструментального ансамбля (скрипка, альт, виолончель, арфа, фортепиано и ударные) в опере задействованы пять музыкальных шкатулок, лайв-электроника и лайв-видео, два проектора и экран, куда транслируются титры. В партитуре Кириакидес тщательно прописывает все взаимодействия, вплоть до тайминга того или иного эпизода оперы. Очевидно, что это мультимедийное сочинение соотносится с европейскими трендами – театральными композициями Александра Шуберта, Жоржа Апергиса, Хайнера Гёббельса, пьесами Михаэля Байля, Бригитты Мунтендорф или Оскара Эскудеро.

«Ада» построена как цепь из 36 эпизодов, что соответствует количеству лет, прожитых Адой Лавлейс, а также количеству строк ее компьютерной программы. Код, написанный 180 лет назад, заложен в основу партитуры Кириакидеса. Эпизоды оперы следуют друг за другом нелинейно, но связаны друг с другом названиями – например, «Дорогой Бэббидж 1», «Дорогой Бэббидж 2» и т.д. Все названия проецируются на экран – композитор, таким образом, обнажает конструкцию и приглашает слушателя следовать за оперным повествованием.

Стилистически эпизоды оперы контрастны. Серия «Воспоминаний» – речитатив, событийный двигатель. Фрагменты «Дорогой Бэббидж» – оммаж английской музыкальной традиции. Вокал героини напоминает оперную лексику Бриттена, а в какие-то моменты обнаруживает глубинные связи с просодией Пёрселла. В эпизодах «Загробная жизнь» речь и пение Ады дополнено технологией автотюна и синтезирования звука через вокодер (устройство синтеза речи с богатейшим спектром возможностей). Есть фрагменты, где используется только компьютерный голос – к примеру, в «Последнем прости» компьютер декламирует стихи Байрона. В эпизодах «Ухрония» главным действующим лицом становится дирижер, чья речь подвергается усилению и динамическому изменению.

Важнейшее место в повествовании занимают титры, дающие ироничную оптику (Ада: Со временем дамы будут брать свои компьютеры с собой на прогулку в парк и рассказывать друг другу: «мой лаптопчик сказал такую смешную штуку нынче утром» Титры: и похоже, они уже так и делают). В самом начале спектакля титры сообщают, что «все притязания на драматургию и оперную композицию отпадают», а текст сегодня «распадается на анекдоты, театральные афиши, слова песен, мешанину из популярных запросов в Google» – самоирония в действии!

Исполняемый код. Российская премьера «Ады»

Первое российское исполнение оперы состоялось в Доме культуры «ГЭС-2», и выбор этой локации не случаен. Сегодня ГЭС – пожалуй, главная площадка для экспериментальных звуковых инсталляций, концертов с мультимедиа, междисциплинарных и партиципаторных музыкальных проектов. Для российской премьеры «Ады» кураторы Дмитрий Ренанский и Андрей Титов-Врублевский собрали идеальный каст. Партию Ады исполнила Арина Зверева, лидер коллектива N’Caged и специалист по современному вокалу. В инструментальных и перформативных ролях выступили солисты МАСМ-ансамбля – коллектива, с которого тридцать лет назад в России началась современная музыка. За качественный звук на премьере отвечал звукорежиссер Сергей Кочетков, за дирижерским пультом – маэстро Фёдор Леднёв. Удачным решением стало приглашение тандема режиссера Евгении Сафоновой и художника по свету Константина Бинкина. Вместе они создали аскетичный спектакль, наполненный мелкими деталями и притягивающий зрительское внимание.

Чистый код. Торжество трансгуманизма?

В британском телесериале-антиутопии «Годы» (Years and Years), вышедшем на экраны за два года до мировой премьеры «Ады», одна из героинь мечтает стать трансчеловеком – покинуть телесную оболочку и существовать вечно в виде прекрасного цифрового кода. Ада Лавлейс в опере Кириакидеса также размышляет о конечности человеческой жизни и бесконечности технологий. Для нее числа – постоянные константы в изменяющемся мире, полным боли и разочарований. Героиня выбирает «не закаты, а уравнения», и всё потому, что «чувственное не может длится, и только числа остаются прежними».

Эпоха трансгуманизма уже наступила – смартфон, как и предсказывал футуролог Рэймонд Курцвейл, стал продолжением человека, а новые технологии позволяют людям наслаждаться возможностями 3D-печати, искусственного интеллекта и биотехнологий. Так, при помощи «генетических ножниц» – эта технология была удостоена Нобелевской премии в 2020 году – появился шанс изменять ДНК и, таким образом, «переписывать код жизни» человека, животного или растения.

Однажды художник Энди Уорхол иронично заметил: «У машин меньше проблем. Я бы хотел быть машиной. А вы?». В дни торжества современных технологий и одновременно тотальной зависимости от них, опера Янниса Кириакидеса крайне актуальна. В финальных титрах композитор сообщает, что машиной мы не станем, однако эти существа поступают намного гуманнее и человечнее, чем современные люди. И в этом есть доля правды.