Персона
Юбилейные даты часто становятся поводом для безудержного восхваления юбиляра. Что вполне понятно и закономерно, особенно когда речь идет о личностях, деяния которых остались в прошлом. Относительно петербургского композитора народного артиста России Владислава Успенского (1937-2004) можно с полным правом написать множество добрых слов: он заслужил их всей своей яркой многотрудной жизнью.
Но просто «лить елей» автору этих строк, связанному с Владиславом Успенским четырьмя десятилетиями совместной работы и дружбы, представляется в корне неверным. И не только потому, что самому Владиславу Александровичу претило всякого рода восхваление: человек по характеру скромный и не склонный к внешним формам публичного бытия, он жил своей внутренней жизнью, нюансы которой были скрыты от общественного рассмотрения. А прежде всего, в силу того, что творческий путь композитора полон коллизий, не позволяющих оценить его как некое благостное и бесконфликтное восхождение от одной вершины к другой.
В социальном плане не имевшая решения дилемма была заложена еще в детские годы Успенского. Он вырос в семье с глубокими религиозными корнями (сама фамилия говорит об этом). Его предки были священнослужителями в омских храмах, и с ранних лет он присутствовал на богослужениях, слышал и знал молитвы. Эта искренняя «нестяжательная» вера всегда жила в нем. Но показать, проявить ее в условиях советской действительности Владислав не имел никакой возможности. Пионер и комсомолец, в консерваторские годы выдвинутый в партийные ряды, он столь же искренне стремился помогать людям, в первую очередь коллегам и ученикам, в их творческой и общественной жизни. А помогать – значило искать компромиссы с идеологией, говорить «правильные» слова на собраниях, совещаниях, композиторских пленумах и съездах, воспитывать молодежь в духе «строителей коммунизма». Для близких Успенскому эта двойственность была понятна, она диктовала «условия игры». Без их соблюдения было невозможно собственное композиторское творчество. Конечно, внутренний конфликт в подобной ситуации неизбежен. И он отражался и в сочинениях Успенского, и в его жизни, внешне весьма успешной.
Карьера развивалась стремительно: после окончания Московского консерваторского училища, куда он поступил по рекомендации Д. Б. Кабалевского и где занимался у выдающегося музыканта и педагога Г. С. Фрида, Владислав стал студентом Ленинградской консерватории по классу Б. А. Арапова. В аспирантуре Успенский совершенствовался под руководством Д. Д. Шостаковича, став одним из последних воспитанников великого мастера. Параллельно молодого специалиста стали активно привлекать к преподавательской работе, а членство в КПСС открывало широкие перспективы административного характера: не случайно в тридцать лет Владислав Александрович стал деканом теоретико-композиторского факультета.
Счастливой сложилась семейная жизнь: на первом курсе консерватории он познакомился с юной пианисткой Ириной Таймановой, ставшей его Беатриче до конца дней. Семья Таймановых, гремевшая тогда по всему Союзу и за его пределами, также немало способствовала продвижению нового родственника: вспомним хотя бы успех первого в советской истории Концерта для двух фортепиано с оркестром (1965), написанного Успенским для одного из лучших фортепианных дуэтов ХХ века – Любови Брук и Марка Тайманова. Андрей Павлович Петров, придя к руководству ленинградским Союзом композиторов, быстро обратил внимание на талантливого молодого коллегу, стал его наставником в организации творческих дел. Постепенно, шаг за шагом, Владислав Успенский поднимался по ступеням служебной лестницы в консерватории и параллельно в Союзе, став в 1972 году заместителем Председателя и войдя в руководство Правления Союзного СК.
В стилистическом плане музыка Успенского – пример по-своему уникального синтеза разных направлений, разных принципов композиторского письма. Сформировавшись в русле новейших тенденций мировой композиторской школы второй половины ХХ века, он прекрасно ориентировался в ее многочисленных версиях. Был полистилистичен, что доказывают его опусы академических жанров: оперы, балеты, симфонические и камерные произведения. Пройдя искусы додекафонией, алеаторикой, сонористикой и прочими открытиями постмодернистской эпохи, Успенский научился разумно дозировать и дифференцировать эти стилевые компоненты в зависимости от поставленной драматургической задачи. Нельзя сказать, что его эксперименты всегда проходили легко и гладко. Мучительным был путь на сцену опер «Война с саламандрами» и «Интервенция». Обе они ни в коей мере не соответствовали эстетическим правилам соцреализма. Скорее наоборот: и в фантастическом триллере чапековских «Саламандр», и в детективно-трагическом сюжете славинской «Интервенции» композитор попытался показать безнадежность идеи идеального переустройства мира. Премьеры обеих опер складывались трудно, в состоянии бесконечного стресса. Более или менее адекватное нотному тексту решение «Война с саламандрами» (1968) получила спустя восемнадцать лет в виде фильма-оперы в режиссуре И. Таймановой. А увидевшая свет в театре имени С. М. Кирова в 1972 году с превосходным составом исполнителей «Интервенция» сошла с репертуара, пережив череду исправлений – дополнений и сокращений, предпринимавшихся под нажимом разного рода партийных и цензурных инстанций, по выражению автора либретто Юрия Димитрина, «неуклонно и целеустремленно искажавших авторский замысел».
История эта прямо отразилась на судьбе оперного жанра в творчестве Владислава Успенского: он более не писал опер классического типа, спустя два десятилетия переключившись на жанр мюзикла. Выходом же в академическую театральную сферу стало обращение к балету, где композитор отметился восемью спектаклями. Некоторые из них вошли в анналы отечественного хореографического искусства («Летят журавли», «Памяти героя», «Спасение»), привлекли внимание крупных хореографов и были поставлены на сцене таких известных театров, как Мариинский и Малый оперный. В балетной музыке Успенского отчетливо слышны веяния нового времени, они зиждутся на широком ассоциативном интонационно-ритмическом поле, и в то же время композитор вносит в их течение свои индивидуальные черты: синтез распевной лирики тонально определенного плана с острохарактерными ритмическими «биениями» в жестких атональных сплетениях.
Среди симфонических опусов Владислава Успенского превалируют поэмные сочинения программного характера. Композитору и в симфоническом жанре нужен был сюжет, образы конкретные, наполненные реальным живым содержанием. Не случайно наибольший резонанс имели произведения с ясной тематической основой. Такие, как многократно с большим успехом звучавшая (и звучащая в наши дни) симфоническая поэма «Посвящение мужеству», Музыка для скрипки с оркестром, Музыка для струнных и ударных, Концерты для двух скрипок («Фантасмагория»), тромбона с оркестром, еще один двойной фортепианный концерт «Дифирамб любви», поэма «Весна надежд».
Особое место в наследии Успенского занимает вокальная лирика. Он удивительно тонко и глубоко чувствовал смысловой подтекст каждого поэтического слова. Автору этих строк выпало счастье вместе с замечательной певицей Софией Ялышевой принимать участие в первых исполнениях и записи на компакт-диски вокальных циклов Успенского «Разрыв» на стихи Бориса Пастернака и «Монологи о любви» на стихи Марины Цветаевой. И испытать поразительное ощущение звенящей тишины в зале, сопутствующее истинно высокой музыке. То же ощущение охватывает при слушании лучших песен Владислава Успенского. Закономерным было их включение в репертуар таких звезд отечественной эстрады, как Эдита Пьеха, Иосиф Кобзон, Валентина Толкунова, Лариса Долина. Что говорить – одного такого шедевра, как «Снега России» из фильма «Миссия в Кабуле», созданного Успенским в содружестве с Л. Гариным, достаточно, чтобы считать композитора выдающимся песенным мастером. А ведь песен Успенским написано более ста…
…В 1990-е Владислав Александрович вошел в наилучшей творческой форме. В ситуации полной свободы он мог писать только то, что хотел и считал нужным. Он сумел дать, наконец, выход своему духовному религиозному чувству, написав один из другим три монументальных акапельных опуса: Всенощную, Литургию и Панихиду. И параллельно вновь нашел себя в сфере театра, сочинив несколько мюзиклов для питерского коллектива «Буфф» под руководством И. Штокбанта. Постоянно расширялся консерваторский класс Успенского: он дал путевку в жизнь таким талантливым авторам, как Игорь Корнелюк, Лора Квинт, Евгений Иршаи, Сергей Поддубный, как группа выпускников из зарубежных стран – Болгарии, Германии, Перу, Мексики, Южной Кореи, Кипра.
Внезапно нагрянувшая тяжелая болезнь оборвала естественный ход жизни. Пришлось бороться за возможность существовать, мыслить, творить. С помощью врачей и самоотверженной супруги Успенскому удалость отодвинуть неизбежное. В 2000 году в финском Лахти была с триумфом (101 спектакль с аншлагом!) поставлена его «Анна Каренина», названная автором драматическим мюзиклом. В этом широкомасштабном спектакле композитор соединил в едином целом все лучшие черты своего дарования, своего представления о вечной жизни человеческого духа – того, что когда-то гениальный его учитель Дмитрий Дмитриевич Шостакович, говоря об Успенском, назвал «пониманием этического значения музыкального творчества».
Музыка Владислава Успенского – достойная страница отечественной художественной культуры. Страница ее прошлого, настоящего и, несомненно, будущего.
