События
«Теперь сходитесь», – спел Зарецкий и наставил пистолет на Ленского. Онегин отодвинул его, в свою очередь, целясь в поэта, и внезапно резко выстрелил в Зарецкого. По залу побежал шепоток удивления, зрители стали переглядываться, обмениваться комментариями.
Это не единственное вторжение в либретто оперы: в своей постановке Сергей Новиков проявил режиссерский радикализм, предложив оригинальную версию прочтения не только оперы Чайковского, но и романа Пушкина. Поэтому и назвал постановку «Онегин».
Сергей Новиков умело соединяет традиционный подход к этой опере и новации. С одной стороны, мы видим красиво стилизованные интерьеры дома Лариной, которая, как и положено, в первой картине вместе с няней в саду варит варенье. Правда, к возрасту режиссер подходит с позиции сегодняшнего дня: мать Ольги и Татьяны – изящная, с отличной фигурой дама (Карина Хэрунц) совсем еще не преклонных лет.
Романс «Слыхали ль вы» сестры распевают в беседке, раскладывая пасьянс, и вся эта идиллическая сцена прерывается эффектной проходкой толпы через зал: крестьяне с косами поют «Болят мои скоры ноженьки» и кланяются матушке-барыне. Кажется, что нас ожидает еще одна этнографическая версия оперы, но уже в следующей картине постановщики искусно используют в сценографии возможности видеоэффектов. Александр Купалян изобретательно воплощает романтическую суть характера Татьяны, ее мечтательность и взволнованность. В сцене письма использован кинематографический принцип мгновенных смен планов. С помощью прозрачного занавеса, видеопроекций и игры светом фигурка девушки появляется то на лестнице, то в проеме окна, где она, дыша на стекло, выводит заветные буквы «ЕО», а потом «ТО», надеясь на взаимность избранника. В этот момент неведомая рука выводит в воздухе слова ее письма по-французски, написанные похожим на пушкинский почерком с завитушками. Даже самые ярые противники спектакля не могли не признать ювелирную изысканность и эстетичность решения этой картины.
Первый подвох зрителей ожидал дальше, когда вместо встречи Онегина и Татьяны в саду последовал сразу бал, окончившийся неожиданным арестом Ленского. Кроме оскорблений и вызова на дуэль, он плеснул вином в лицо Онегина, но попал в портрет Павла I (действие перенесено во времена правления этого императора). И вот за оскорбление Его Величества его сажают в тюрьму и выносят смертный приговор.
Татьяна пишет Онегину, следователю по этому делу, новое письмо с просьбой о помиловании. Их встреча происходит за кулисами театра в Петербурге, и вначале мы смотрим кино: там, на иллюзорной сцене, кружатся в хороводе девицы-красавицы, душеньки-подруженьки.
Свой монолог «Когда бы жизнь домашним кругом» Онегин произносит, полируя ногти, и явно демонстрирует Татьяне свое пренебрежение. Как выясняется, не потому, что он такой некультурный хам: ему предстоит выполнить миссию – спасти Ленского и потом удалиться в изгнание. Поэтому он рвет все дружеские и нежные связи, в том числе и с Татьяной. Детективная интрига получает развязку в сцене в Петропавловской крепости: Онегин, убив Зарецкого, увозит поэта за границу. А спустя время, когда на престол вступает Александр I, друзья возвращаются, и мы видим, как на петербургском балу Ленский с Ольгой отплясывают мазурку и вальс. И для финала режиссер припас сюрприз, которого не ожидали: входит Гремин, муж Татьяны, и жестом приказывает Онегину вернуть письма супруги. Вот уж действительно – «позор и жалкий жребий…»
Главные действующие лица очень молоды, и постановщикам удалось собрать в составе второго показа солистов, которые оказались практически ровесниками своих персонажей. Героем дня стал двадцатилетний Роман Мамалимов: это его дебют в театре и первая полноценная работа с оркестром. Этот Ленский подкупает искренностью, той пламенностью, о которой писал Пушкин. После хитовой арии Роману устроили продолжительную овацию, и он даже не сдержался, стал смущенно улыбаться, еще больше расположив к себе непосредственностью реакции. Семен Антаков, солист Михайловского театра, и Мария Калинина, артистка Нижегородской оперы, жили на сцене в образах Онегина и Татьяны – молодые, порывистые, с прекрасными свежими голосами. Все трое – открытие этого спектакля. Свои краски внес в спектакль «взрослый» состав, в котором пели уже матерые артисты: Константин Сучков (Онегин), Екатерина Ясинская (Татьяна), Сергей Кузьмин (Ленский), Наталия Ляскова (Ольга).
Неизменный Гарри Агаджанян – импозантный Гремин – браво звенел шпорами: он умело скрывал определенные вокальные проблемы и брал музыкальностью и артистической харизмой. Хороша была няня Филиппьевна – Татьяна Гарькушова.
Всю музыкальную часть «вынес» на себе дирижер-постановщик Дмитрий Синьковский и оркестр La Voce Strumentale Нижегородского театра. Доминантная роль дирижера ощущалась также в подробной проработке музыкальных деталей и у солистов, и у хора. Маленькая оркестровая яма вынуждала искать экстраординарных решений: ударник играл из ложи у сцены, напротив в ложе располагались медные духовые. Иногда, когда страсти зашкаливали (как, скажем, в последнем дуэте Онегина и Татьяны), оркестр слегка перекрывал солистов, но в целом баланс был соблюден. Чтобы дать оркестру позвучать в полную силу, режиссер специально не стал придумывать мизансцены на вступлении и на полонезе в Шестой картине, чтобы ничто не отвлекало зрителей от музыки Чайковского.
Новиков придумал для петербургского бала и другой необычный ход: внезапные затемнения как будто переносят нас в потусторонний мир – в мир сна Татьяны, о чем намекают проступающие на черных юбках танцовщиц (костюмы Марии Высотской) изображения черепов, паутины, морды медведя и другой чертовщины.
В общем, спектакль дал серьезную пищу для дискуссий, и скажем откровенно: не все сюжетные ходы были понятны с ходу, хотя постановщики позаботились о публике и выпустили два подробных буклета с комментариями, новым синопсисом, музыковедческой статьей Ады Айнбиндер. В рамках премьеры состоялась и «Школа музыкальной журналистики», организованная театром при содействии Союза композиторов России и Минкультуры РФ. На встрече с молодежью Сергей Новиков сформулировал свою позицию так: «Спектакль оставляет вопросы – и это нормально: зрители будут его обсуждать, кто-то захочет посмотреть второй раз, чтобы увидеть ускользнувшие детали. Уже работает сарафанное радио – на последние спектакли премьерного блока билетов нет».
