Персона
Высокий, стройный, необычайно обаятельный. Не верится, что в этом году ему исполнится 80 – настолько Лорка Мясин (ЛМ) энергичен, подвижен. Настоящая звезда, но держится просто, естественно. Неужели журналисты ему еще не надоели? Оказывается, нет, ему даже интересно. «Интервью? Пожалуйста», – мгновенно отреагировал он на просьбу Ольги Русановой (ОР), и вот какой разговор состоялся прямо за сценой.
ОР Где вы сейчас живете?
ЛМ В Париже, в Греции, в Риме. Но больше в аэропортах, в самолетах.
ОР Вы сын великого отца, хореографа Леонида Мясина. Он ведь наверняка повлиял на ваше решение идти в балет. Как именно?
ЛМ Просто я, можно сказать, родился на сцене, так что решение возникло само собой, гены помогли. Мне было легко танцевать, ведь у меня была естественная техника – дар, который мне был дан с рождения.
ОР Каким вы вспоминаете отца?
ЛМ Очень строгим. Вообще, он не был отцом в привычном смысле слова. Это был человек, который осознавал свою миссию, для которого творчество было религией, как, впрочем, и для всей нашей семьи.
Папы дома никогда не было, воспитывала меня мама. Она тоже была строга: мы, дети, должны были, помимо учебы в школе, заниматься музыкой, танцем, драматическим театром. Я учился в Париже, закончил там университет как филолог. Ну а дальше продолжал учиться − у жизни и у тех невероятных людей, с кем работал: Бежара, Баланчина, Роббинса. Как профессионал я «отделился» от отца очень рано. В восемнадцать лет создал свою компанию и разъезжал с ней по Европе, показывал свои работы. Я пошел по совершенно другой дороге, избрал более интеллектуальное направление, что ли. Но его хореографию я обожаю и до сих пор ставлю ее по всему миру.
ОР Когда вы встречались с людьми, они первым делом, наверное, говорили: «А, это сын того самого Мясина?»
ЛМ Да, конечно, это всегда первый вопрос, на который неизменно следовал мой ответ: «Да, и я очень люблю его хореографию».
ОР Вы считаете, фамилия вам помогла?
ЛМ Помогла, конечно, хотя и не в материальном, не в буквальном смысле слова. Все равно всего пришлось добиваться самому.
ОР А почему вы взяли псевдоним Лорка? Вы же на самом деле Леонид?
ЛМ Да, Леонид Леонидович, или по-домашнему − Лёня, Лёка, Лёля…
ОР И Лёнчик?
ЛМ Да, и так мама называла. Но, понимаете, все время возникала путаница: Леонид тут, Леонид там. А я был молодым артистом, это было неудобно. Так и возник Лорка…
ОР В честь того самого знаменитого испанского поэта Федерико Гарсиа Лорки?
ЛМ Да, друга моего отца.
ОР Любопытная история. Ну а чем вас зацепил «Грек Зорба»?
ЛМ Думаю, что и у папы, и у меня всегда была глубокая связь с народом. Мы считали, что все идет от народа, а не от элиты. И эта греческая история раскрывает именно народный характер, это такой эпос, если хотите. К тому же я был хорошо знаком с Микисом Теодоракисом, обожал его музыку. А книгу Казандзакиса «Жизнь и приключения Алексиса Зорбы» (в английском варианте − «Грек Зорба») я прочитал, когда мне было лет пятнадцать, и она мне запомнилась. Но, конечно, мысль о балете возникла много позже: я поставил его, когда мне было сорок четыре года. В этой работе соединились опыт, знания, умения, а кроме того, я подружился с Владимиром Васильевым и спектакль поставил на него. Тогда в моей жизни случился потрясающий взлет, я буквально не мог остановиться, все удавалось – в творчестве, в жизни, в любви. Бил фонтан идей, желаний.
ОР А как вы познакомились с Теодоракисом?
ЛМ Он приходил к нам домой, в Париже, они с папой тогда делали фильм Honeymoon («Медовый месяц», 1959, с участием Леонида Мясина, частично основанный на балете «Любовь-волшебница» Мануэля де Фальи. – О.Р.).
ОР Фильм знаменит еще «Песней медового месяца» Микиса Теодоракиса, которая стала настолько популярной, что ее впоследствии пели даже «Битлз».
ЛМ Да. Мне в то время было 14-15 лет. И вот пришел очень красивый человек огромного, двухметрового роста. Помню, я на гитаре играл, он подошел ко мне и сказал: «Аккорды так не берутся»… Сам Теодоракис хорошо играл на гитаре. Так завязалась моя с ним дружба. Впоследствии мы лет двадцать колесили по всей Франции, давали концерты: я танцевал, он выступал со своим оркестром… Потом прошло еще лет десять, прежде чем я позвонил ему с идеей поставить «Грека Зорбу».
ОР А почему вдруг «Зорба»? Вы посмотрели знаменитый фильм 1964 года?
ЛМ Я, конечно, смотрел фильм, но он на меня не очень-то повлиял, потому что из него балет не сделать. Единственный эпизод, который меня там вдохновил, – это финал с его жизнеутверждающим танцем и – шире − темой дружбы, но до него еще надо дойти. Иными словами, нужно было написать либретто, задача непростая, но я взялся за нее сам. Далее я собрал музыку, созданную Теодоракисом в 1960-е годы, в том числе те произведения, что были в черновиках, и принес ему сделанный мной «сборник». «Вот твоя музыка – сделаешь мне из нее симфоническо-хоровую партитуру?» Микис согласился. Мы подписали контракт и – «поехали». Так родился наш балет.
ОР Вы говорите на нескольких языках − французском, английском, итальянском, испанском, немного на греческом и, хотя всю жизнь живете за границей, прекрасно владеете русским. А что для вас русский язык, русская культура?
ЛМ Это огромная тема. Когда ребенок слышит русскую речь сызмала, в семье, где все говорят по-русски, празднуют русские праздники… Когда он потом идет в православную, русскую церковь… Скажите, как может такой человек превратиться в грека, француза, американца? Конечно же, я русский человек. Вот сейчас меня впервые пригласили в Россию с моим балетом – для меня это огромное событие. Да, я приезжал в Большой театр двадцать лет назад, но ставил тогда балеты папы. И вот первый раз – со своим «Греком Зорбой», которого я поставил уже в 27 странах и теперь, наконец-то, на родине. Для меня это приглашение Татарского театра оперы и балета – большой подарок.
ОР Какие впечатления у вас от России, от Казани?
ЛМ Казань, конечно, прекрасный город. Но для меня самое главное впечатление: когда я иду по улице – всюду слышу русскую речь. Это очень сильное чувство.
