События
У спектакля счастливая судьба – его многократно показывали и в Италии, и за рубежом. В сезоне 2017/2018 он появился с полностью обновленным исполнительским составом. В заглавной роли – российское сопрано Ирина Лунгу.
Спектакль известного провокационными прочтениями английского режиссера неожиданно оказывается сдержанным и спокойным. Разворачивающееся почти на протяжении четырех часов неспешное музыкальное повествование (присутствуют практически все da capo, выписанные в партитуре) обрамляет строгая и символичная сценография (доминирующие цвета – черный, серый и красный), на фоне которой яркими пятнами смотрятся роскошные костюмы эпохи Тюдоров. Причем симпатия художника (Пол Браун) явно на стороне короля, меняющего туалеты гораздо чаще венценосной супруги или скромной любовницы.
Изысканность художественному оформлению придают стеклянные галереи разного вида. В королевских покоях они украшены орнаментом и изображениями, а в финале в темнице королевы их заменит стена из простого стекла с разбегающимися от центра трещинами, сквозь которую Анне видна новая венценосная чета.
Немногочисленные детали емко характеризуют период правления Генриха VIII: во время звучания увертюры по одной появляются все шесть жен монарха в белых одеждах, и они же в траурных нарядах прошествуют перед началом второго акта. Составной помост в форме креста, меняя форму, напоминает о расколе с Римской церковью, произошедшем не без косвенного участия Анны Болейн. Два важных элемента режиссерской концепции – власть (два рядом стоящих трона) и частная жизнь (постель) – являются, по мнению Вика, частями одной формулы. Для женщин короля постель является средством для достижения власти, для Генриха трон открывает путь к сердцам женщин.
В прекрасно написанном либретто Феличе Романи немало внимания уделено психологической разработке характеров персонажей, противоречивые чувства которых великолепно выражены в музыке Доницетти. Читаются они и в спектакле английского режиссера. В соответствии с мыслью авторов, хор на протяжении оперы комментирует события, вводя зрителя в курс дела (интродукция первого акта “Né venne il Re?”) или реагируя на происходящее (интродукция второго акта “Chi può vederla a ciglio asciutto”). Постановщик размещает его, подобно хору греческой трагедии, вдоль кулис или в глубине сцены параллельно заднику.
Между коронованными супругами пролегла непреодолимая пропасть, но в расположении неподвижных фигур vis-à-vis читается не только холодность, но и вызов, и скрытое противостояние, которое совсем скоро станет явным
И поведение двух женщин в дуэте, в котором действующая королева делится своими опасениями с первой дамой, не подозревая в ней соперницу, тоже имеет смысл. Анна усаживает Джейн сначала рядом с собой на кровать, а затем и на трон, «предугадывая» ход действия. Великолепно решена сцена на охоте. Генрих в золотых одеждах восседает на вздыбленном коне, лицом к нему и тоже в седле – Анна в серебряном платье, идет снег. Между коронованными супругами пролегла непреодолимая пропасть, но в расположении неподвижных фигур vis-à-vis читается не только холодность, но и вызов, и скрытое противостояние, которое совсем скоро станет явным. Однозначны и другие символы – терновый венец, освещенный в темноте светом огромной люстры в финале первого акта, маска Правосудия с завязанными глазами, спускающийся с колосников гигантский меч – во втором.
Одиннадцать лет назад, в 2007 году, постановка была задумана для одной из ведущих на тот момент итальянских исполнительниц бельканто Мариэллы Девиа, а потому сейчас все взгляды были устремлены на приглашенную на партию Анны Ирину Лунгу. С первых фраз певица покорила зал мягкостью и красотой тембра, идеальной ровностью звука во всей тесситуре. Один из рецензентов отметил, что в ее интерпретации было больше женщины, чем королевы. Скорее всего, такое прочтение не противоречит видению героини тандемом Романи–Доницетти. Более того, разные грани характера персонажа постепенно раскрываются драматическими и вокальными средствами на протяжении оперы, выдавая в Ирине Лунгу талантливую и грамотную актрису, которая выстроила роль на постоянном crescendo.
В начале первого акта центральное место занимают ностальгические тона: Анна подавлена безразличием короля, ее тревожит предчувствие надвигающейся беды, волнуют воспоминания о первой любви, принесенной в жертву короне (каватина “Come, innocente giovane”). В дуэте с Джейн Сеймур горечь разочарования выливается в блестящие пассажи – бисерную россыпь в исполнении сопрано – и изысканные вариации в da capo (“Non v’ha sguardo cui sia dato”). Драматического напряжения полны финал первого действия, дуэты с Генрихом и Сеймур из второго, где Болейн, уязвленная решением короля отдать ее под суд, отстаивает свои права, а позже с негодованием отвергает предложение придворной дамы признать вину, чтобы сохранить жизнь. Здесь Лунгу продемонстрировала и крепкие верха (в том числе, и уверенный ми-бемоль третьей октавы), и объем голоса, которому не страшно fortissimo оркестра. А экспрессия, с которой ею была произнесена фраза “Giudici!.. ad Anna!” («Судьи!.. Анне!») не оставила равнодушными многих музыкальных критиков.
Тихой, но от того не менее впечатляющей, кульминацией стала ария “Al dolce guidami” – у Грэма Вика героиня не сходит с ума, а лишь придается воспоминаниям о первой любви, забывая о том, что с ней происходит. Эта жемчужина бельканто, которую, затаив дыхание, слушали даже артистки хора, находившиеся на сцене, требует от сопрано высокого мастерства: пения «на дыхании», благородной фразировки, тончайших и филигранных filati, pianissimо в верхнем регистре.
Блестящую технику и приятный, но немного однообразный тембр, показала и Аннализа Строппа (Сеймур). Несмотря на недомогание, певица без видимого труда справилась с довольно высокой для меццо-сопрано тесситурой, проявив себя и как одаренная актриса, особенно в дуэтах с Анной и Генрихом. И сценически, и вокально удачно выступил Мирко Палацци (Генрих). Меньше понравился Антонино Сирагуза (Перси), который спел и высокие ноты, и многочисленные пассажи, но с большим напряжением в голосе, форсирование отразилось на низком регистре, которого практически не было слышно. Хорошее впечатление оставили заменившая в последний момент заявленную в афише Мартину Белли Мануэла Кустер (Сметон) – богатое и довольно подвижное контральто с красивым и звучным грудным регистром, и бас Романо даль Дзово (лорд Рошфор).
Оркестр под управлением каталонца Жорди Бернáсе не поразил разнообразием звуковой палитры, но аккомпанировал певцам весьма тактично. Работа чуткого музыкального руководителя была слышна и в динамически выверенных ансамблях, как всегда, великолепно выступил хор Арены ди Верона (хормейстер Вито Ломбарди).
