Любовь останется

О зиме 1946 года Гаврилин рассказывал: «После войны наступил страшный голод. Нищета была ужасающая. Денег почти не платили. У нас место кружевное. Моя крестная и две ее сестры выплетали панно четыре на пять метров. Их продавали за границу за большие деньги, а кружевницам выплачивали по двадцать рублей. <…> А толпы голодных обмороженных людей, которые всю зиму бродили по окрестностям? Когда сейчас молодые комментаторы с экрана телевизора говорят, что мы нищие и голодные, я как-то не могу этого вполне принять, потому что помню, как в мороз и пургу шли полуодетые люди с красной растрескавшейся кожей, голодные, а нам нечего было им дать»¹.

Наверное, не каждый ребенок способен проникнуться чужим горем со всей болью и искренностью, пронести сквозь жизнь бесценное, дарованное в детстве чувство любви к отечеству – и не растратить его, не растерять в суетных помыслах. Интонация Валерия Гаврилина ‒ вдохновенного певца земли русской, ярчайшего мелодиста ХХ столетия – напоена всепрощающей любовью к людям, именно поэтому они находят в ней и утешение, и исцеляющую силу. «Органическое, сыновнее чувство Родины ‒ драгоценное свойство этой музыки – ее сердцевина, – писал в одной из заметок 1982 года  Г. В. Свиридов. <…> Это – подлинно, это написано кровью сердца».

17 августа 2019 года Гаврилину исполнилось бы 80 лет. Он родился и вырос на Вологодчине. Его мама Клавдия Михайловна работала директором детского дома в селе Воздвиженье, а жили Гаврилины через дорогу – в деревне Перхурьево. Своего отца, Александра Павловича Белова, Гаврилин не помнил, поскольку в августе 1941 года Белов добровольцем ушел на фронт и в 1942-м был убит под Ленинградом. Известно, что он работал заведующим РОНО в городе Сокол, что был человеком очень музыкальным – в детстве пел в церковном хоре, играл на скрипке, балалайке, потом стал первым гармонистом на деревне. Умел танцевать, знал все виды пляса, без него не обходилась ни одна свадьба, ни один праздник.

Однажды в интервью Гаврилин рассказывал: «Думаю, что я в музыкальном отношении лишь слабая тень своего отца… Мне, например, в детстве хотелось стать необыкновенным танцором. В тогдашней моей жизни фигура деревенского танцора, весельчака и всеобщего любимца, была самой яркой» ². И еще: «Я страстно хотел быть гармонистом. Представлял, как растягиваю гармонь, и все восхищаются»³.

Будущий автор знаменитой хоровой симфонии-действа «Перезвоны» уже в раннем возрасте был особо восприимчив к музыкальной интонации – заслушивался народными песнями, которые пели сельские жители на посиделках, повторял куплеты, услышанные дома от матушки или крестной. «Я помню все великолепные северные обряды, гулянья, свадьбы, похороны, которые сопровождались музыкой. <…> Помню гулянки по праздникам, когда из разных деревень в одну стекаются толпы веселого народа, каждая толпа со своими песнями и частушками и со своим гармонистом. Когда я сам уже стал сочинять музыку, эти картины человеческого несчастья и радости стали восстанавливаться с большой ясностью, и многое я стал понимать лучше, стал понимать, почему я не любил, когда моя мать, потерявшая моего отца, пела песню “Разлилась Волга широко, милый мой теперь далеко”, а на словах “до свиданья, мой дружочек, я дарю тебе платочек” я разражался слезами. Это впечатление я впоследствии постарался выразить в заключительном номере “Русской тетради”, когда женщина, обращаясь к умершему мужу, просила его написать ей письмо».

Из впечатлений детства Гаврилин вынес, как сам он говорил, главную тему своего творчества – тему женского одиночества, неизбывного женского горя. Ей посвящена не только «Русская тетрадь», но и глубоко трагическая поэма «Военные письма», и отчасти цикл «Земля», и балет «Дом у дороги», и цикл «Вечерок»…

Трагическая тема постепенно выкристаллизовывалась и из послевоенных горестных событий. В 1950 году маму Гаврилина арестовали по обвинению в недостаче – по одной из версий, ее подставили сослуживцы. У Гаврилиных конфисковали все: дом, хозяйство, личные вещи. Валерия крестная босиком привела в детский дом в Ковырино (близ Вологды), а его сестру Галину взяли на воспитание родственники.

Клавдию Михайловну Гаврилину полностью оправдали и освободили только в 1953 году – три года Валерий прожил в детдоме. Именно там он начал серьезно заниматься музыкой с прекрасным молодым педагогом Татьяной Дмитриевной Томашевской. Она сразу поверила в своего ученика, несмотря на его подростковый возраст, в котором, казалось бы, поздно затевать музыкальные занятия. И когда в поисках одаренных детей в Вологду приехал доцент Ленинградской консерватории Иван Михайлович Белоземцев, Томашевская решилась привести Гаврилина на прослушивание. Валерий произвел самое благоприятное впечатление – Иван Михайлович рекомендовал ему поступать в школу-­десятилетку при консерватории. После таких новостей Татьяна Дмитриевна взяла на себя смелость пойти к начальнику тюрьмы и просить свидания с Клавдией Михайловной, чтобы та дала согласие на поездку Валерия в Ленинград. Уговорить Гаврилину оказалось не так просто, но все-таки разрешение было получено.

Учеба в десятилетке и позже в консерватории была трудной – будущий композитор занимался со всей самоотдачей, на которую способен ребенок, оторванный от семьи, брошенный в стремительный водоворот большого чужого города. Однако ему повезло встретить поистине близкого человека. Им оказалась веселая, жизнелюбивая и очень симпатичная молодая воспитательница интерната при школе-десятилетке – Наталия Евгеньевна Штейнберг. Она стала для Гаврилина и других интернатских ребят не только наставником, который строго следит за дисциплиной, но и настоящим другом. В 1959 году Валерий и Наталия поженились, через год на свет появился их сын Андрей.

В те годы Гаврилин находился в мучительном поиске авторского стиля. Его преподаватель по специальности Орест Александрович Евлахов категорически не принял первую «Немецкую тетрадь», написанную Гаврилиным в 1961 году на стихи его любимого поэта Генриха Гейне. (Кстати, поэзию Гейне он открыл для себя еще в детдоме и тогда же создал на его слова песни «Красавица-рыбачка» и «Ты голубыми глазами», которые, как и все ранние сочинения, подарил Т. Д. Томашевской.) Для Гаврилина это был настоящий удар. В своем дневнике Наталия Евгеньевна записала: «Слышу, хлопнула балконная дверь. Вхожу из кухни в комнату и вижу: Валерий переваливается через перила балкона. Мчусь на балкон и хватаю его за полы плаща, благо Бог силой меня не обидел, удерживаю его и тащу обратно. Как это мне удалось, до сих пор не понимаю, – видно, на то была воля Божья»⁴.

В 1962 году «Немецкая тетрадь» завоевала признание и музыкантов, и слушателей, но Гаврилин все же перешел на фольклорное отделение. Позже он окончил консерваторию по двум специальностям – как музыковед и композитор, однако сразу после разноса Евлахова путь сочинителя музыки казался ему немыслимым. Обретению индивидуального стиля во многом способствовали фольк­лорные экспедиции. И в этом смысле решение перейти на фольклорную кафедру оказалось судьбоносным.

«Когда я начал ездить в фольклорные экспедиции, самой большой радостью и неожиданностью для меня было то, что я вернулся в детство. И то, что вспомнилось из “музыки детства”, было даже больше того, что довелось услышать». В интервью и на страницах заметок Валерий Александрович не раз говорил о своем творческом кредо: «Учиться у фольклора, учиться его чуткости, необходимости, современности»⁵.

Возвращение к себе, окончательное осознание собственного пути привело к созданию в 1965 году «Русской тетради». Этот вокальный цикл на народные слова для многих стал настоящим потрясением. В 1966 на одном из концертов V Пленума Союза композиторов СССР его услышали Д. Д. Шостакович и Г. В. Свиридов. Именно тогда состоялось знакомство Гаврилина и Свиридова. Впоследствии два выдающихся композитора стали не только единомышленниками, но и близкими друзьями. Они разделяли одинаковые эстетические воззрения, всеохватывающую любовь к России и ее исконной культуре, общее стремление противостоять умозрительной музыке авангарда. Об этом в их заметках можно встретить множество высказываний: «Прогресс. Преуспевание в том, что научились умело, ловко двигать в любом направлении мертвую музыкальную материю, – утверждал Свиридов. – А дело-то в том, чтобы создавать ее – “живую”. <…> Самый воинствующий, самый злобный “авангард” – это запоздалый советский авангард»⁶. У Гаврилина читаем: «Вообще каждый художник выражает свои чувства. За неимением таковых он выражает свои мысли»⁷.

После выхода в свет «Русской тетради», открывшей миру имя Гаврилина, у него сразу появились и завистники, и поклонники. Немаловажно, что в числе почитателей оказался Д. Д. Шостакович – Мастер, перед гением которого преклонялся автор «Русской тетради». «Гаврилин – это большой талант, и о нем надо очень заботиться» – писал Дмитрий Дмитриевич⁸.

За «Русской тетрадью» последовала череда успехов: вокальные циклы «Времена года», «Три песни Офелии», «Вторая немецкая тетрадь», посвященная любимому музыковеду А. Н. Сохору, «Вечерок», песни, романсы и баллады на стихи К. Батюшкова, Ф. Тютчева, А. Володина, Т. Калининой, В. Максимова, О. Фокиной, Б. Гершта, В. Гаврилина, народные… В 1968 году случилась судьбоносная встреча композитора с замечательной поэтессой Альбиной Шульгиной. Она очень тонко чувствовала гаврилинскую интонацию. Вместе они создали вокально-симфоническую поэму «Военные письма», ряд песен «Вечерка», романс «Вянет и алый цвет», который Валерий Александрович посвятил своей жене, балладу «Скачут ночью кони», знаменитую «Песню девушки», песни «Мама», «Шутка», «Город спит» и многие другие сочинения.

На слова Б. Гершта была написана одна из самых известных и любимых слушателями песен – «Любовь останется». В. Максимов по просьбе Гаврилина создал текст к трагической балладе «Два брата», о которой Свиридов в письме к Гаврилину писал: «Изумительная вещь, я второй раз ее слышу и плачу. Какая красота, сколько чувства, и какого благородного! <…> Это шедевр, поверьте мне!».

Для песен и циклов Гаврилина находились прекрасные исполнители, в том числе З. Долуханова, С. Яковенко, И. Богачева, Н. Герасимова, Э. Хиль, Т. Калинченко, М. Пахоменко, Л. Сенчина… Многие произведения Мастера, и прежде всего песни, рождались как музыка к драматическим спектаклям, а затем «отпочковывались» от театра и продолжали жить самостоятельной жизнью. Гаврилин был наделен ярчайшим театральным дарованием, работал с выдающимися режиссерами.

Из спектакля «Думая о нем», поставленного З. Корогодским по драматическому очерку В. Долгого, вырос вокально-симфонический цикл «Земля». «Три мешка сорной пшеницы» (поставка Г. Товстоногова по повести В. Тендрякова) дали жизнь поэме «Военные письма». Оратория-действо «Скоморохи» родилась из спектакля «Через сто лет в березовой роще», который поставил И. Владимиров по драматической поэме В. Коростылева. Наконец, из спектакля «Степан Разин» по роману В. Шукшина (его постановщиками были М. Ульянов и Г. Черняховский; Ульянов же исполнял главную роль) и частично из спектакля Л. Додина «Живи и помни» по повести В. Распутина выросла монументальная симфония-действо «Перезвоны» («По прочтении Шукшина»).

Гаврилин писал это сочинение по просьбе Владимира Минина в течение семи лет. Разговор же с Мининым, которому посвящены «Перезвоны», состоялся еще раньше: «…я понял, почему Валерий Александрович не принес мне заказанное, – писал Минин. – Все дело в его потрясающем слышании звука, его содержательной сущности. <…> Нет, конечно, стоило ждать пятнадцать лет, чтобы получить такой роскошный подарок!».

Не менее роскошные подарки получили В. Васильев и А. Белинский – вернее, не получили, а взяли самостоятельно. Гаврилин не сочинял музыку специально для балета «Анюта» (к слову сказать, он вообще не любил балетный жанр, а мечтал о создании оперы) – балет по рассказу А. Чехова «Анна на шее» был задуман А. Белинским, влюбившимся в гаврилинские фортепианные пьесы. В то время они уже были хорошо известны – «Зарисовки» для фортепиано в четыре руки блистательно исполнялись Норой Новик и Раффи Хараджаняном, – но Гаврилин и не думал создавать на их основе спектакль по Чехову. Он дал согласие, только когда увидел в роли Анюты неподражаемую Екатерину Максимову. В 1984 году Владимир Васильев поставил еще один шедевр Гаврилина – «Дом у дороги» по А. Твардовскому. На сей раз бόльшую часть музыки Валерий Александрович писал специально для балета.

«Женитьба Бальзаминова» по А. Островскому, которую ставил О. Тимуршин, была создана после того, как композитор перенес инфаркт. Гаврилин тяжело болел и не верил в свои силы. На написание новой партитуры его вдохновил все тот же А. Белинский – и позже радовался своему успеху: «Лучший терапевт из всех режиссеров – это я». Он же в 1993 году стал режиссером фильма «Провинциальный бенефис» с музыкой Гаврилина. К тому времени Валерий Александрович пережил уже второй инфаркт – его здоровье стремительно ухудшалось.

Гаврилин не успел завершить все задуманное – он сочинил, но так и не записал множество произведений, лишив нас тем самым своей изумительной музыки. Мы никогда не услышим опер «Юнкер Шмидт и Марина» (по К. Пруткову), «Повесть о скрипаче Ванюше, или Утешения» (по Г. Успенскому), «Симоновские ребята» (на собственный сюжет), «Кума» (по сказу Ф. Господарева), «Ревизор» (по комедии Н. Гоголя); балетов «Allez!» (по А. Куприну), «Невский проспект» (по Н. Гоголю); вокальных циклов «Незабудки» («Мальчики с гитарой»), «Пьяная неделя», второй части «Вечерка» – «Танцы, письма, окончание» (записан был только романс «Вянет и алый цвет») и еще многого другого.

Валерий Александрович ушел из жизни 28 января 1999 года в возрасте 59 лет. В последнее время ему все чаще вспоминалась родная деревня: «Каждую ночь я там, на родине. Наверное, стареющим людям это тоже хорошо знакомо. Я целую ночь собираю землянику, брожу по окрестностям, сижу на посиделках, слушаю разговор старух, иду с крестной своей матерью с сенокоса. <…> Все-таки чем больше живешь, тем больше погружаешься в детство. У нас некоторые храбрятся, говорят, что нужно гнаться за временем. Я не могу. Сейчас моя задача – допеть свои песни»⁹.

Годом ранее не стало композитора, которого Гаврилин считал своим учителем. Георгий Васильевич был одним из самых чутких ценителей каждого гаврилинского сочинения. В одной из своих заметок Свиридов писал: «Гаврилин пришел в музыку, можно сказать, из глубины самой жизни. Из своего послевоенного, сиротского детства он принес необычайную чуткость души, ранимость ее, желание растворения своей боли в народном, в мирском, столь характерное для русского искусства, для русского народного сознания. Оттуда же он принес свой редкий, врожденный музыкальный талант, талант – как природный дар»¹⁰.

 

---

^{1 – Гаврилин В. А. Слушая сердцем… Статьи. Выступления. Интервью. СПб.: «Композитор», 2005. С. 333.
2 – Гаврилин В. А. Слушая сердцем… С. 376, 145.
3 – Демидова И. А. Валерий Гаврилин и фольклор. Архивные материалы в творческом наследии композитора. СПб.: «Композитор», 2014. С. 17.
4 – Гаврилина Н. Е. Наша жизнь (по дневникам и не только). СПб.: «Композитор», 2014. С. 61.
5 – Гаврилин В. А. О музыке и не только… Записи разных лет. 3-е изд. СПб.: «Композитор», 2012. С. 53.
6 – Свиридов Г. В. Музыка как судьба. 2-е изд. М.: «Молодая гвардия», 2017. С. 114, 262.
7 – Гаврилин В. А. О музыке и не только… С. 96.
8 – Из письма к З. Я. Виткинд от 25 декабря 1967 г. // «Этот удивительный Гаврилин…» С. 6.
9 – Гаврилин В. А. Слушая сердцем… С. 398, 310–311.
10 – Свиридов Г. В. Музыка как судьба. С. 438.}