Персона
ДЛ Анна, Марин, как началось ваше сотрудничество?
МO Это произошло в 2010 году на фестивале Cabrillo – в то время я выступала его музыкальным руководителем. Для одного из концертов мною было выбрано произведение Анны rewind и таким образом заложены основы наших долгосрочных творческих отношений. Но знаковым стал 2013 год, когда у меня появилась возможность заказать новую пьесу для Last Night of the Proms. Для этой цели кандидатура Анны подходила лучше всего, и в итоге возникла фантастическая пятиминутная композиция Masquerade. Эта совместная работа нас очень сплотила, и с тех пор мы осуществили множество проектов.
ДЛ Анна, я открыл вашу музыку на альбоме Mythologies, в который как раз вошли и rewind, и Masquerade. Не могли бы вы рассказать о том, каково это было – писать для Proms? Какое задание вы получили?
AК Я выросла в Великобритании и прекрасно помню свой первый поход на Proms – в двенадцать лет меня привели туда родители. Так что получить заказ от этого легендарного фестиваля – огромная честь. Особенно принимая во внимание тот факт, что Марин должна была стать первой женщиной-дирижером в истории Proms Last Night – заключительного события в программе музыкального смотра.
Когда композитору заказывают пьесу, обычно оговаривают состав оркестра, точную длительность и сроки написания. Но в тот раз я впервые увидела в контракте столько эпитетов и пожеланий! Не вспомню, как это звучало дословно, но суть в том, что организаторам в первую очередь было важно, чтобы музыка соответствовала высокому тону и торжественности того вечера. Да, определенное давление чувствовалось, но все равно это было невероятно захватывающе.
ДЛ Марин, у вас есть какие-то особенные воспоминания о том, как вы впервые открыли партитуру Masquerade?
МО Да, я подумала: «Черт побери, это же невероятно сложно!» Я точно помню, что за очень короткое время нужно было сыграть очень много нот, но после того, как чувство паники отступило, я поняла, что многое в этой пьесе основано на общих жестах, а не на деталях, требующих филигранного воспроизведения. И пьеса собирается воедино на удивление быстро. Недавно я включала ее в программу концерта Чикагского симфонического оркестра: сначала музыканты сильно волновались, но потом, после исполнения, сами признали, что хорошо с ней справились.
ДЛ Сможете ли вы назвать другие особенности музыки Анны (помимо того, что она чертовски сложна)?
МО С моей точки зрения, в ней очень важно найти смысловую основу. Анна объединяет разные миры, будь то разные временные пласты (например, актуальный мир и мир прошлого) или же мир музыки и искусства, танца, поэзии или литературы. Просто замечательно, что Анна рядом, и я всегда могу у нее что-то спросить, детально обсудить тот или иной нюанс.
ДЛ Анна, многие ваши произведения вдохновлены другими видами искусства.
АК Да, это действительно так. Сочинение музыки – интимное занятие, но мне нравится находить соавторов – поэтов, художников прошлого и настоящего. В тех ситуациях, когда вступить в непосредственный диалог не представляется возможным, я все равно могу проникнуться их идеями посредством их творчества. В целом же я тяготею к совместной работе – например, писать музыку для балета, взаимодействуя с хореографом. Очень полезно иметь что-то, на что можно опереться, и я думаю, что это отличительная черта нашего нового альбома с Марин Олсоп, поскольку в каждой композиции есть своя концептуальная основа.
ДЛ Вы ранее говорили о разработке концепции Augmented Orchestra («дополненного оркестра») и вашем электроакустическом бэкграунде. Ни в одной из пьес в альбоме Abstractions не используются настоящие синтезаторы или другие элементы, относящиеся к электронике. Вам сейчас интереснее создавать эффекты акустически?
АК Отличительной чертой пьес в Abstractions является то, что они во многом проистекают из моего прошлого, тесно связанного с электроакустической музыкой. Будучи студенткой Эдинбургского университета, я в основном занималась написанием произведений с использованием магнитной ленты, звуков окружающей среды, вроде птичьего пения или индустриальных шумов. В студии эти звуки нарезались, растягивались, сжимались, инвертировались, подвергались деформации по высоте звучания. Все эти процессы очень органично и естественно переносятся на сочинение для оркестра. Так, например, в пьесе Within Her Arms используется очень простая мелодия, но я беру определенные ноты из мелодической линии и продлеваю их в партиях других инструментов, чтобы получить своего рода оркестрованную реверберацию. Так что, даже несмотря на то, что это чисто акустическое произведение и в нем нет электронных элементов, оно вдохновлено теми процессами.
ДЛ В нескольких ваших произведениях используются звуки, которые воспроизводят сами исполнители – от дыхания, как в пьесе Within Her Arms, до более развернутых вокальных партий и топания ногами – как в Restless Oceans. Музыканты обычно охотно идут на такое?
МО Все, конечно, зависит от коллектива, но в целом я не сталкивалась ни с каким сопротивлением – один только энтузиазм! Мы представили Restless Oceans на Всемирном экономическом форуме с оркестром, состоявшим исключительно из женщин, и их воодушевление было невероятным. Пение почему-то всегда дается сложнее – музыкантам трудно отключить свой перфекционизм, и в этом заключается главная трудность.
Я хорошо помню, как на концерте кто-то из зала с удивлением воскликнул: «Здесь же одни женщины!»
АК Интересно, что именно Марин предложила задействовать таким образом музыкантов в произведении, расширить их партии с помощью включения пения, хлопков и т.д. Так что выражаю ей свою запоздалую благодарность!
МО Неужели? Я что-то не припоминаю такого!
ДЛ И конечно, никакая запись не передаст эффект, когда все участники встают в финале. Это, наверное, было полной неожиданностью для публики?
МО О, да! Признаюсь, это моя идея – мне показалось, что так мы достигнем большей зрелищности.
ДЛ Не могли бы вы подробнее рассказать об обстоятельствах того выступления на Всемирном экономическом форуме? Марин, если не ошибаюсь, тогда же вам вручили награду Crystal Award?
МО Да, я была глубоко тронута тем, что мне присвоили эту награду, особенно в контексте выбранной форумом темы – гендерного разнообразия и равноправия. Поскольку я отвечала за музыкальную программу, мне пришла в голову мысль не анонсировать заранее формат выступления. Я просто пригласила девушек-музыкантов, которые только постигают азы профессии. Получился очень интересный эффект: я хорошо помню, как на концерте кто-то из зала с удивлением воскликнул: «Здесь же одни женщины!» Мы специально не акцентировали на этом внимание, так что было особенно приятно «переиграть» привычный сценарий: ведь когда в оркестрах исторически присутствовали одни мужчины, это никого не удивляло. Мне кажется, и зрители, и организаторы оценили эту инициативу, а представление мировой премьеры – что на форуме случается нечасто – стало прекрасным завершающим аккордом.
ДЛ Мне известно, что написание Within Her Arms выдалось на непростое для вас время – вы пережили личную трагедию. Анна, если это не ранит вас, не могли бы вы рассказать, как творчество помогло вам справиться с горем?
АК Мне было всего двадцать восемь лет, я только начинала свой путь в композиции. И вот невероятная удача – заказ от Лос-Анджелесского филармонического оркестра для их серии современной музыки Green Umbrella. Я работала над произведением, полным энергии и смятения, в духе Restless Oceans. Но однажды в Нью-Йорке, находясь рядом с Карнеги-холлом, я получила страшное известие – моя мама внезапно ушла из жизни. Я застыла в оцепенении, ко мне подходили незнакомцы и спрашивали, все ли со мной в порядке. В этот трагический момент город проявил свою удивительную человечную сторону. В ту же ночь я вернулась в Британию. Сидя за роялем, перед фотографией мамы, сделанной за несколько дней до ее ухода, я написала мелодию. Вся пьеса родилась словно сама собой, став моим спасением – способом пережить невыносимое, ощутить непрерывную связь с ней. Это был горький, но в чем-то и прекрасный опыт… Из той мелодии естественно выросли и дыхание, и многоголосие: пятнадцать музыкантов, расположенных в пространстве, и простой мотив, что словно танцует между ними. Да, истоки пьесы трагичны, но Within Her Arms стала одной из моих самых исполняемых работ, находящей отклик в сердцах слушателей. Именно этим произведением открывается альбом Abstractions – ведь вторая наша коллаборация с Марин была связана как раз с этой пьесой (фестиваль Cabrillo). Я не могла сдержать слез во время того концерта – в Кабрильо создается особая атмосфера, где музыка становится общим переживанием.
МО Чтобы передать всю глубину этой музыки, нужны виртуозные струнники, способные наполнить каждую ноту чувством. В Балтиморе у нас именно такие музыканты. Безусловно, в Кабрильо тоже были прекрасные исполнители, но струнная группа Балтиморского симфонического оркестра – нечто исключительное.
ДЛ Что касается двух других пьес на диске, то катализатором для них стали живописные полотна и визуальные образы. Если говорить об Abstractions, то хотелось бы узнать, каким образом вы отбирали произведения искусства, которыми вдохновлялись, и пересекались ли они тематически?
АК Abstractions – произведение, давшее название диску, – создано в честь Риды Бэккер и Роберта Мейерхоффа – замечательных людей, филантропов, близких друзей Марин. У них феноменальная коллекция искусства, поэтому, когда мне предложили написать пьесу для них, было естественно обратиться к работам, имеющим для них особое значение. Я отобрала несколько предметов из их коллекции, а также пару из Балтиморского музея искусства – всего пять. Мне изначально хотелось создать многочастное сочинение, поэтому я остановилась на пяти разноплановых работах – от фотографий до картин: одни – камерные и интимные, другие – монументальные и динамичные. Все это в итоге стало моим собственным холстом, на котором запечатлены разные музыкальные настроения.
ДЛ Меня особо привлекла первая часть, Marble Moon. Если я не ошибаюсь, она отсылает к технике наложения двух фотографий?
АК Все верно, это музыкальное воплощение коллажа молодой художницы из Балтимора Сары ВанДерБик. Разбирая коробку с фотографиями своего отца, она обнаружила снимки луны, сделанные с помощью камеры-обскуры. Сара совместила один из кадров с фотографией статуи в районе Маунт-Вернон в Балтиморе – свет обнажает фактуру камня, делая холодный мрамор визуально мягким и изменчивым.
ДЛ Марин, насколько знание этих внемузыкальных контекстов помогает вам в интерпретации партитуры?
МО Для дирижера понимание замысла композитора всегда важно. Конечно, мое индивидуальное восприятие какого-либо произведения искусства может кардинально отличаться от чьего-либо еще. Это помогает мне понять, насколько глубока работа интерпретатора: одно и то же произведение можно услышать и почувствовать по-разному, и все эти взгляды будут верны. В этом и заключена великая красота музыки.
ДЛ А что касается произведения Color Field, то здесь мы вновь видим связь с искусством – на этот раз с работами Марка Ротко (Маркус Янкелевич Роткович – ведущий представитель абстрактного экспрессионизма, один из создателей живописи цветового поля. – Ю. Ч.). Как ваше взаимодействие с меценатом и бизнес-леди Мелани Сабелхаус (бывшая сотрудница Белого дома. – Ю. Ч.) вдохновило вас и в итоге подтолкнуло к творчеству Ротко?
АК Произведение Color Field появилось благодаря заказу одной подруги Мелани, пожелавшей преподнести ей этот музыкальный дар. Сама Мелани – личность ослепительная! Она боготворит оранжевый цвет (особенно тот страстный оттенок, что мы знаем по бренду Hermès). Я всегда восхищалась Марком Ротко: его монументальные полотна, порой решенные в одной цветовой гамме, обладают эффектом свечения благодаря сложным наслоениям. Картина, на которой желтые и красные всполохи обрамляют широкие потоки оранжевого, подтолкнула меня к исследованию синестезии – удивительного феномена, связывающего зрительное восприятие со звуковым. Хотя я сама не синестет, я действительно вижу оркестровые тембры в цвете. Мне также захотелось привнести в музыку нечто сокровенное для Мелани – отголоски ее сербских корней и страсть к танцам. Так, из этих, казалось бы, разрозненных нитей мне удалось собрать единое целое.
ДЛ Что означают эти три цвета и как вы изобразили их в музыке?
АК Начну с части Yellow. В ней я хотела добиться такого звучания, которое бы передавало ощущение от солнечного света в легкой дымке тумана. Конечно, для того, чтобы достичь нужного эффекта, требовались и исполнители с соответствующей квалификацией. Альбом Abstractions вообще является квинтэссенцией нашей с Марин работы, особенно в то время, когда я была композитором-резидентом в Балтиморском симфоническом оркестре. Главная радость такого статуса – возможность лучше узнать музыкантов. Концертмейстером выступал Джонатан Карни, и я писала партию скрипки в расчете на его исполнение – эти очень нежные сольные фрагменты в Color Field, которые парят над фактурой, придавая ей мерцающее звучание. Музыкальное развитие в этой пьесе происходит довольно медленно, одна мерцающая гармония сменяет другую.
Затем в Red, олицетворяющем смелый дух Мелани, я использовала энергичные том-томы – прием, который раньше почти не исследовала. Музыканты с огромным энтузиазмом включились в воплощение этой идеи. Пространственное расположение барабанов по разные стороны от сцены создавало эффект объемного, перетекающего звука.
И, наконец, Orange, который буквально смешивает элементы Yellow и Red, создавая новый оттенок. Это дало мне возможность поэкспериментировать: часть открывается очень медленными глиссандо на флажолетах у вторых скрипок. Подобная находка – тоже результат моей резидентуры – того самого «безопасного пространства», где можно пробовать что-то новое.
ДЛ Мне невероятно понравился эпизод с том-барабанами – в нем чувствовалось что-то первобытное, некие ритмы древнего ритуального танца! Я также рад, что вы упомянули те скрипичные глиссанди, которые в партитуре обозначены как «звуковое облако» – особенно в сочетании с чарующим тембром двух вибрафонов, чьи моторы работают на разной скорости. Марин, какие еще аспекты оркестровки Анны показались вам особенно интересными?
МО Да, с вибрафонами вышло здорово, не так ли? Мне кажется, Анна постоянно стремится расширить привычные границы оркестрового звучания. Я совсем не удивилась, когда она рассказала мне о концепции Augmented Orchestra – это воспринимается вполне закономерным развитием того, чем она занималась раньше.
ДЛ Анна, сильно ли вы меняете оркестровку в процессе репетиций? Часто ли вы это делаете?
АК Что касается правок, то они не затрагивают структуру, но часто относятся к деталям – особенно динамики. Нам с Марин это доставляет огромное удовольствие: на репетициях она тоже предлагает свои идеи – например, подсказывает варианты фразировки или акценты sforzando, что добавляет музыке энергии. Эти находки часто затем вносятся мною в партитуру. В диалоге композитора с дирижером заключается самое, на мой взгляд, интересное, когда речь о подготовке нового сочинения. И Abstractions, и Color Field на тот момент еще не были представлены публике, так что и Балтиморский оркестр, и Марин оставили в их нотах свой творческий отпечаток – начиная с первых репетиций и вплоть до момента публикации партитуры.
© Presto Music, 2025. Оригинал опубликован на сайте Presto Music на английском языке. Воспроизводится с разрешения.
 |
Анна Клайн: Abstractions Балтиморский симфонический оркестр, дирижер – Марин Олсоп Купить MP3 на сайте Presto Music |
