Марко Никодиевич:
Сегодня музыкантам нужен живой контакт со слушателем

Сегодня Марко Никодиевич (МН) – востребованный автор. Он был в резиденции Симфонического оркестра Берлинского радио, вместе с художницей и режиссером Мариной Абрамович работал над проектом «Семь смертей Марии Каллас». Российским слушателям музыку Никодиевича открыл Теодор Курентзис. Маэстро исполнял его сочинения в Москве, Перми и Санкт-Петербурге.

На фестивале «Другое пространство» прозвучит сочинение «gesualdo dub / пространство со стертой фигурой» в исполнении пианиста Юрия Фаворина и ГАСО под управлением Владимира Юровского. Владимир Жалнин (ВЖ) поговорил с композитором о том, в какой степени Джезуальдо и техно сочетаются в его партитуре, о работе в музыкальном театре и о том, как пандемия изменила творческие планы композитора.

ВЖ Название пьесы «gesualdo dub», с одной стороны, отсылает к фигуре композитора Джезуальдо, а с другой – к клубной и электронной танцевальной музыке. Как два этих корня сочетаются в вашей партитуре?

МН Джезуальдо стал для меня настоящей idée fixe, музыкальным «альтер эго». Пожалуй, в моей музыке не найти такого количества отсылок ни к одному другому композитору, как к этому, и зачастую я ссылаюсь неоднократно на одни и те же пьесы или фрагменты сочинений Джезуальдо. Помимо этого, я сильно увлечен музыкой и эстетикой техно – направлением, которое оказало значительное влияние на формирование моего понимания музыкальных феноменов времени, структуры и тембра. Даб, упомянутый в заголовке этой пьесы, – метод композиции, который применяется к зацикленному фрагменту из Джезуальдо. Даб-версия, написанная изначально как электронная, была преобразована в область акустических инструментов.

ВЖ Следите ли вы за современной электронной сценой? Недавно немецкие суды признали техно, хаус и электронную музыку культурным достоянием, сократив налоги для таких культовых мест, как Berghain.

МН Я действительно продолжаю следить за тем, что происходит на электронной сцене, но уже не испытываю такого сильного голода по новым ощущениям или поиску неизвестной музыки, как раньше. Отдаваться с безграничной энергией ночной жизни техно? Те дни уже позади… Мои вкусы несколько поредели, и я предпочитаю теперь углубленное изучение электронной музыки или репертуара исполнителя. Я очень редко играю сам, ведь мне так и не удалось справиться со своим страхом перед сценой. Но мероприятия с моим участием, конечно, имеют для меня большое значение.

ВЖ Впервые я услышал gesualdo dub в исполнении Теодора Курентзиса и оркестра musicАeterna во время ночного концерта в католическом соборе в Москве. Насколько важно пространство, в котором исполняется ваша музыка?

МН Оно имеет первостепенное значение. Более того, это одно из главных условий для многих моих сочинений, часто – для композиций, написанных только для акустических инструментов, где пространство и пространственные феномены или иллюзии, резонансные и реверберативные характеристики являются основополагающим принципом композиции.

ВЖ Репетировали ли вы с Владимиром Юровским gesualdo dub удаленно?

МН Я присутствую всегда только на первом исполнении или первой записи моего нового произведения, но иногда принимаю самое непосредственное участие и в предшествующих этому репетициях. Если музыка не нуждается в моем сопровождении, к примеру, таком, как звуковое микширование электроники, то я предпочитаю предоставить дирижеру и оркестру полную свободу интерпретации. У меня не возникает никаких сомнений в исключительной музыкальности и техническом мастерстве Владимира и Теодора. Их интерпретация освещает музыку с новых, свежих и неожиданных ракурсов – для меня это очень ценно.

ВЖ Недавно вы участвовали в резиденции Владимира Юровского и Симфонического оркестра Берлинского радио, в результате – представили мировую премьеру пьесы «да исправится / gebetsraum mit nachtwache». Как бы вы описали свое взаимодействие с дирижером и оркестром? Насколько плотно вы работали во время написания музыки?

МН Обычно я работаю над партитурой самостоятельно и редко показываю материал, который находится в процессе становления. Даже названия пьес держу в секрете до самого последнего момента, хотя часто они возникают на раннем этапе. Признаюсь, я несколько суеверен и хочу перестраховаться от невезения. Так что почти все, включая моего издателя, видят партитуру исключительно после завершения работы над ней. На репетициях я стараюсь как можно меньше вмешиваться в работу музыкантов и полностью доверяю дирижеру.

ВЖ Один из ваших новых проектов – «Семь смертей Марии Каллас», режиссером которого выступила легендарная Марина Абрамович. Как изменил вас опыт работы в музыкальном театре?

МН Это мой второй опыт в музыкальном театре. Первой работой была камерная опера, посвященная смерти композитора Клода Вивье. Написана она была в более традиционной манере, хотя повествование в его классическом смысле там избегалось. «Семь смертей» – гораздо более радикальный отход от жанра, перевернувший многие оперные элементы с ног на голову. Опера как таковая – это всегда кропотливое дело, требующее многих месяцев шлифовки и работы многих артистов. Ожидаешь, что, когда все будет закончено и все элементы будут объединены вместе, это окажется в целом больше, чем просто сумма частей. Так вышло и с этим проектом.

ВЖ Пандемия внесла серьезные изменения в работу многих концертных залов, театров и музыкальных фестивалей. Авторы ищут новые форматы: создание спектаклей онлайн, работы для дистанционного исполнения. Насколько изменились ваши творческие планы и взгляды на композицию после пандемии?

МН Пандемия отменила многие планы и проекты – в этом нет сомнений, и меня тоже это коснулось. Как и прежде, я много думаю о ценности аудиозаписи как таковой, потому что хорошая репрезентативная запись остается тем средством, с помощью которого большинство людей сможет услышать твои сочинения. Запись как документирование живого концерта или как студийный проект со всеми возможностями использования микрофонов, микширования и редактирования – сегодня эти возможности безграничны. Однако музыкальная традиция существует прежде всего в рамках концертного, «живого» исполнения. Музыканты нуждаются в том, чтобы их аудитория была с ними в прямом контакте, а не скрывалась за монитором компьютера. По моему мнению, ни одна запись не может воссоздать звуковую ауру концертного пространства, а также обилие всех нюансов, связанных с получением такого опыта. Это просто другая среда. Понятно, что многие сейчас пытаются найти альтернативные пути в сложившейся ситуации. Но будущее моей музыки вряд ли окажется связано с прославленной программой Zoom. Как и многие мои коллеги, я с нетерпением жду и надеюсь, что смогу вкусить атмосферу живых выступлений, и не за горами новая работа с любимыми исполнителями.