Между Сциллой и Харибдой

Опера: время смуты под присмотром жюри

Все смешалось в доме Оперы как никогда. «Масочный» хоровод из произведений водили не только шедевры барокко («Альцина» и «Триумф» Генделя – Большой и МАМТ) и XX века («Енуфа» Яначека, МАМТ, «Жанна на костре» Онеггера, Пермь), но также опусы-XXI («Проза» Раннева в Электротеатре Станиславский, «Снегурочка» и «Сны Иакова» Маноцкова в нетрадиционных, независимых проектах Петербурга и Казани). По выбору экспертного совета все плясали народную кадриль, т.н. восьмёру, оставив постылые оперы XIX века в сиротливой роли девушек, не приглашенных на танец (такого в «Маске» на моей памяти не было!). Но самые крутые ходы были в конкурсе спектаклей. Известные работы грандов Кэти Митчелл («Альцина») и Ромео Кастеллуччи («Жанна») соперничали (?) в режиссерской номинации с постановками композиторов-режиссеров Владимира Раннева и Александра Маноцкова (вернулись славные времена Моцарта и Россини, когда композиторы сами и ставили!).

Добавим певческие номинации, где оперные певцы соревновались (?) с драматическими актерами – протагонистами «Жанны» (прекрасная Одри Бонне). Кроме того, «Триумф времени и бесчувствия» (у Генделя «и разочарования») в постановке Константина Богомолова получил – рекорд «Маски»! – десять номинаций из десяти возможных (было ли такое?!). Новации интриговали: запахло революцией! К чести жюри, ему удалось провести корабль, лавируя между Сциллой левацких, революционных трендов и Харибдой здравого смысла.

Руководствуясь принципом «разделяй и властвуй», странно фаршированный пирог экспертов был аккуратно разделен. В битве гигантов-копродукций предсказуемо сошлись «Жанна на костре» и «Альцина» (оперная премия «Casta Diva» ранее уже выделила их). Главный приз за спектакль-акцент достался «Жанне», а весомая режиссерская «Маска» ушла к Митчелл. Она обошла Кастеллуччи, который получил компенсацию – «Маску» лучшего художника. Вероятно, Большой театр остался в сомнении, так как «Жанна» в отличие от изощренной «Альцины» не опера, а сценическая оратория (как и «Триумф»). Но ведь и «Маска» – не оперная, а театральная премия, имеющая свой модус. Дирижерская награда присуждена Филиппу Чижевскому в «Триумфе»: вместе с ансамблем Questa Musica он достойно справился с барочной партитурой, хоть как-то примирив ее с режиссерским эмбрионом Богомолова.

Поклонники Андреа Маркона в «Альцине» и Теодора Курентзиса в «Жанне» должны понимать, как важно полить «цветок» Чижевского на все еще малоплодородной в России барочной почве. Прибавим здесь и «Маску» контратенора Винса И (мужская роль), однако на премьере он не справился с финальной виртуозной арией (к тому же не вступил в репризе Da capo). Лучшая женская роль по праву принадлежит Наталье Мурадымовой: после своей Медеи в опере Керубини (премия «Casta Diva») она вновь доказала большое драматическое дарование – Костельничка в «Енуфе». Наконец, утешительную улыбку жюри (спецприз) получили «Сны Иакова».

Однако члены жюри – только гости-дегустаторы за праздничным столом, хотя и почетные. Они пробуют блюда, приготовленные хозяевами – членами экспертного совета. Вот здесь-то и кроется суть. «Маска» ведь не только бесстрастный барометр, но в какой-то степени даже регулятор процесса. Он нуждается в анализе. Поэтому позволю себе замечания.

Выбор экспертного совета – манифест провозвестников «Новой волны» с привычным девизом буревестников революции: «Пусть сильнее грянет буря!» Вариант «Сбросим оперу с корабля современности» не проходит: какую оперу? Современные композиторы (а за ними и критики-эксперты) странно любят называть оперой свои опусы без ее родовых признаков и, напротив, тяготеющие к перформативному искусству. Но все уже было! Первая волна – знаменитый перформанс футуристов «Победа над солнцем» (1913, Матюшин, Крученых, Малевич) тоже назывался оперой – где она сейчас… И слабое столетнее эхо Ильи Демуцкого «Для “Черного квадрата”» (2018) зря носит этот титул: «глубокая радость повторенья» (Мандельштам) уже потеряна. Мировоззрение нового драматического театра (стаж полвека) поверх барьеров традиционного четко объясняют теоретики перформанса (Шехнер, Фишер-Лихте). Однако большая оперная форма, феномен музыкального текста с целостной структурой (сквозным развитием и др.) не вписываются в их категории в отличие от современных сочинений в оперном разделе «Маски».

Нет возражений против жанровых экспериментов и перформансов, когда они не превращаются из музыкального театра в театр с музыкой! Но тогда им нужна адекватная позиция в разделе «Эксперимент», а не в оперном (так раньше и было с той же «Снегурочкой» Маноцкова в 2018-м– будьте же последовательны!). Но это, видимо, не престижно. Сколько ни говори «халва», во рту слаще не станет. Так и с оперой: как ни называй этим именем разные жанровые фигурации и коктейли, ничего не получится. По крайней мере, пока – все решает время. В разные времена мы называем оперой разные явления. Но различные новации и модификации (музыкальные драмы Вагнера и Мусоргского, «лирические сцены» Чайковского и «драматические» Даргомыжского, монодрама Пуленка и др.) сохраняли родовые признаки оперы. А главное, давали высокий результат и соответствующий резонанс восприятия. Не будем искажать ландшафт оперной практики. Тем более что есть отличные образцы современной оперы (сочинения Раймана, Рима, Саариахо, Бенджамина, Адеса, Дюсапена и др.), да и Раннев получил за «Прозу» «Маску» композитора (до этого премию «Casta Diva»). К тому же классика сегодня предстает у хороших постановщиков остро актуальной. Оперой искусственно не становятся, а естественно рождаются. Это ребенок из известной семьи, а не подкидыш из других. Не стоит жертвовать первородством оперы ради их чечевичной похлебки. Однако размывание форматов и границ между жанрами очевидно, и надо уже добавить к разделу «Опера» «Современный музыкальный театр». Образец – балет, который соревнуется в паре с современным танцем (работы постановщиков и роли).

Отдельно скажу о рекордсмене экспертов – «Триумфе», который стал в постановке Богомолова бенефисом бесчувствия оперного дебютанта и моим разочарованием. Главное – десакрализация смерти и знакомое кредо Богомолова: «Изучение способов психического воздействия для меня намного важнее и интереснее, чем какие-то поиски смыслов». Это позволяет вырезать ДНК автора с его глубокой идеей необратимости времени в конфликте мига и вечности. Долго готовившийся триумф режиссера стал плохим перформансом с дроблением на студенческие этюды-фрагменты в первом акте (на второй режиссера просто не хватило). Есть выдающиеся примеры диалога с ораторией Генделя – спектакли Биейто и Варликовского. У Богомолова же примитивный отказ от произведения и откровенная манипуляция, которой кто-то самозабвенно поддался. Не надо вместе с толпой завороженно идти на звуки дудочки крысолова, меняться вместе с линией партии и трендить в духе времени! Трендизм – опасное заболевание, чреватое осложнениями и потерей большого оперного дыхания.

Поиск новых берегов временами заводит не туда. Показательна ежегодная анкета не страдающих консерватизмом критиков в авторитетном немецком журнале Opernwelt (Jahrbuch 2017). Почти одна треть голосов в категории «Разочарование года» касалась отдельных режиссерских работ, в т.ч. «за постдраматический отказ от интерпретаций, за то, что слишком настойчиво старались найти пустые эффекты, за претенциозное и слабое стремление актуализировать произведение». Идут рассуждения, что современный режиссерский театр постарел: «Всеобщая неуверенность, которая является основательным фоном сегодняшней жизни, – кажется, что она выражается в оперном мире путем смешения сценических  почерков, которые все больше ощущаются  как случайные, эпигонские, повторяющиеся или ретроспективные». В общем, время смутное, и оперное человечество смутилось. Остается надеяться, что на «Маску»-2020 новый экспертный совет выберет достижения полнокровной Оперы. Иначе придется вспоминать «библейскую» притчу Остапа Бендера: «И опять обманут бедного Иакова, (…) подсунув ему некрасивую близорукую жену Лию взамен полногрудой Рахили».