Между шоу и исповедью

Собственно открытие в этом году состоялось сразу на двух площадках. В Концертном зале в дневном концерте выступил Сергей Бабаян, исполнивший вместе с Валерием Гергиевым Концерт В. А. Моцарта для фортепиано с оркестром № 25, KV 503. Игра Бабаяна никогда не соответствует стереотипам. Ему удается, не нарушая стиль, демонстрировать подчас довольно смелые решения. Его Моцарт – романтичный, одухотворенный и интровертный. Бабаян не исполнял, а любовался интонацией, словно купаясь в лучах моцартовской музыки. Второе отделение было посвящено одному из самых известных сочинений Мориса Равеля – хореографической симфонии «Дафнис и Хлоя». Разумеется, хореографии на сцене не было, но невероятно живая, запредельная по уровню воплощения игра оркестра, ведомого маэстро Гергиевым, рисовала, казалось, живые картины античного действа.

Второй концерт-открытие состоялся в Мариинке‑2. По традиции в нем принял участие, пожалуй, самый частый партнер Гергиева по сцене пианист Денис Мацуев. В первом отделении вновь прозвучала «Дафнис и Хлоя». А второе открыл Концерт № 1 соль минор, соч. 25 Феликса Мендельсона в исполнении юной звезды крупнейших международных юношеских конкурсов Александры Довгань. Обаяние ее игры, одаренность, трогательность образа не оставили равнодушной публику, щедро вознаградившую юную артистку овациями. Денис Мацуев выбрал для своей программы «Рапсодию в стиле блюз» Джорджа Гершвина и сделал из нее настоящее шоу. Вместе с ним на сцену вышли контрабасист Андрей Иванов и ударник Александр Зингер, с которыми Мацуев дополнил сочинение Гершвина первоклассными импровизациями и феерическими сольными «проигрышами». Восторгу публики, казалось, не было предела, и под конец концерта не верилось, что еще час назад она внимала Морису Равелю.

На бис Денис Мацуев с Александрой Довгань в четыре руки исполнили «Итальянскую польку» Сергея Рахманинова, в которой пианист великодушно уступил юной леди первую партию.

Открытие новых имен, соседство в афишах наряду со звездами мирового уровня молодых исполнителей – давняя традиция «Ликов…», которая в этом году стала акцентом фестиваля. Организаторы не ошиблись: концерты молодых пианистов подчас были более яркими, чем выступления некоторых мэтров. Так, 27 декабря в Концертном зале с оркестром Мариинского театра под управлением Заурбека Гугкаева солировали Рустам Мурадов и Дмитрий Калашников. Несмотря на молодость артистов, их творческие пути изобилуют внушительными достижениями. Рустам Мурадов – воспитанник знаменитых педагогов Марины Вольф и Рувима Островского, участник крупных международных конкурсов в Алматы и Саутерн-Хайлендс (Австралия), Международного конкурса имени Иоганнеса Брамса в Пёрчахе (Австрия) и многих других, принимал участие в мастер-классах выдающихся музыкантов. Концерт В. А. Моцарта № 24 до минор, KV 491 – один из самых протяженных и драматических, имеющий самый большой состав оркестра, в прочтении Мурадова не был «предтечей Бетховена». Скорее это была интровертная лирика, полная тонких нюансов и оттенков эмоций, теплое, душевное, живое высказывание. Абсолютная естественность в интонировании, глубокое понимание логики фразировки и в то же время неотступное следование стилю не давало поводов слушателю-критику не погрузиться в стройный мир «божественного Моцарта».

Дмитрий Калашников – выпускник Московской консерватории в классе Елены Кузнецовой, лауреат многих международных конкурсов, стипендиат фондов «Новые имена» и «Возвращение», аспирант Королевского колледжа музыки в Лондоне. В его исполнении прозвучал Концерт № 2 ля минор, соч. 85 И. Н. Гуммеля – ученика и младшего современника Моцарта. Гуммель при жизни был известен прежде всего как пианист-виртуоз, конкурировавший в этом качестве с самим Бетховеном. О его виртуозности говорят сочинения, созданные для собственного исполнения. Концерт ля минор изобилует многочисленными пассажами и феноменальными для того времени техническими сложностями. Впрочем, для Дмитрия Калашникова, казалось, «феномены» композитора не стали серьезной проблемой. В концерте он был абсолютно свободен не только как виртуоз, но и как художник. Его игра в определенной мере была антитезой стилю Мурадова. Внешняя сдержанность и аристократичность, масштабность и ясный тон рояля – черты творческого облика пианиста.

Завершила концертный вечер Симфония № 1 до мажор, соч. 21 Бетховена, стилевой аркой связав «уже не моцартовскую» монументальность 24-го концерта и собственный «еще не бетховенский» драматизм.