Мистерия звуков и слов События

Мистерия звуков и слов

В Петербурге Теодор Курентзис отметил юбилей Шнитке

В Большом зале Петербургской филармонии под управлением Теодора Курентзиса прозвучал Хоровой концерт Альфреда Шнитке на слова Григора Нарекаци. Вечер стал открытием 20-го сезона оркестра и хора musicAeterna, с 2019 года имеющих собственную резиденцию в северной столице.

Концерт для хора Альфреда Шнитке – сочинение по-своему знаковое. Написанный в 1985 году, он стоял у истоков духовного ренессанса в отечественной культуре, ознаменованного обращением ряда композиторов к духовной проблематике. Погружаясь в текст средневекового поэта, Шнитке аккумулировал в своей музыке ряд важных тем, всколыхнувших тогда общество: сомнение и вера, отчаяние и надежда, уныние и упование. Энтузиазм, с которым первые исполнители – Государственная академическая капелла под управлением Валерия Полянского – и публика в свое время восприняли это сочинение, был огромен, а появившаяся вскоре пластинка с записью стала настоящим бестселлером.

Курентзис впервые обратил внимание на этот шедевр Альфреда Шнитке еще в нулевые годы в Сибири, находясь на посту главного дирижера Новосибирского оперного театра, и с той поры периодически обращался к этой музыке. Под управлением Теодора Иоанновича этот концерт звучал и в стенах Большого зала Петербургской филармонии десять лет назад, в апреле 2014 года. Это было первое появление уже снискавшего славу дирижера в легендарных стенах в статусе руководителя собственного коллектива, приписанного еще к Пермскому оперному театру. Маэстро тогда решил поэкспериментировать с пространством. Он стоял прямо посреди зрительного зала, в центральном проходе, и колдовал перед расположенным на авансцене хором, эффектно расходившимся в галереи на заключительном «Аминь». Участие в том концерте Театра хоровой музыки Саратовской филармонии под управлением Людмилы Лицовой, сотрудничающего с Курентзисом еще с новосибирских времен, оказалось совершенно естественным, поскольку дирижер действительно добавил элемент действа в положенные Шнитке на музыку древние гимны. На этот раз все прошло академично и строго: приехавший снова для усиления состава хора musicAeterna саратовский коллектив стоял на сцене с остальными участниками исполнения, а склонный к широким жестам и аффектации Курентзис был довольно сдержан, сосредоточившись больше на материи звука, нежели на внешних эффектах.

Уже с первых звуков дирижер обозначил свой подход и манеру, выдержанную на протяжении всего произведения. Открывающие концерт слова «О, Повелитель сущего всего» были спеты с подчеркнутой артикуляцией, остановкой на ударном слоге и последующем динамическом филировании. Прозрачность фактуры, переливающееся мерцание фона, обрамляющего прихотливые мелодические линии, агогические замедления и ускорения, зависящие от строения предложений и фраз, – все это придавало музыке Шнитке некоторую отстраненность и холодность. Теодор Курентзис творил собственную мистерию, отталкиваясь от текстов средневекового монаха и музыки Шнитке. Слова молитв распадались на маленькие фрагменты, вычищенные и отполированные до блеска. Форма словно бы лепилась по ходу движения, подобно тому как плывущие весной по реке льдины складываются в самые разные причудливые сочетания. Пребывая в потоке, дирижер как будто рисовал картины или лепил рельефные орнаменты, то сгущая краски или уплотняя материал, то, наоборот, разрежая и делая звук еле слышным. Повторения фраз обычно строились по принципу барочной террасной динамики – объект и его тень. Любимые Шнитке сонорные каноны, когда мотив повторяется у других голосов через краткий промежуток времени, обрастая как снежный ком, мерцали подобно граням хрустального кристалла, кульминации нигде не давили своей массой, а возникали за счет более острой атаки, когда слова чуть ли не скандировались. В отдельных случаях слова словно распадались на фонемы, то звонкие и ясные, то, наоборот, шипящие. В третьей части концерта, самой развернутой и масштабной (именно с этого гимна Шнитке начал создание своего концерта), даже сложилась своя драматургия на уровне фонем. Шипящие и цокающие согласные «Всем тем, кто вникнет в сущность скорбных слов» с подчеркнутыми «с» и «щ» пронзались распеваемыми долгими гласными – протяжными вокализами на звук «о» у теноров. Вторая и четвертая части получились более медитативные и внутренне спокойные, образуя арку, где по краям с одной стороны была острая секунда (вторая часть), а с другой – благостное мажорное трезвучие (финал). Не прибегая в этот раз к сценическому эффекту удаления хористов, Теодор Курентзис постарался растянуть пространство за счет динамики и метроритма, и, надо сказать, ему это удалось. Зал замер, погрузившись в растекающиеся волны звука, получив свою порцию катарсиса, и взорвался после исчезнувших на грани слышимости нот громкими аплодисментами. Однако, в отличие от случившегося десять лет назад концерта, когда хор еще добавил к Шнитке фрагменты из «Королевы индейцев» Пёрселла, бисов не последовало. Дирижер решил не нарушать состояние внутреннего созерцания, тем более что совсем скоро, в конце сентября, musicAeterna во главе со своим художественным руководителем снова появится на той же сцене Большого зала филармонии, чтобы исполнить Пятую симфонию Малера.

Птицы певчие детского театра События

Птицы певчие детского театра

В Театре Сац состоялась российская премьера «Птиц» Вальтера Браунфельса

Как излечить повесу События

Как излечить повесу

В Национальном театре оперы и балета Осло состоялась премьера оперы «Похождения повесы» Стравинского

Экзамен на танцпригодность События

Экзамен на танцпригодность

«Кремлевский балет» представил «Раймонду» в постановке Андриса Лиепы

Между словом и музыкой События

Между словом и музыкой

В Музее Чайковского в Москве открылась выставка, посвященная «Евгению Онегину»