События
Одновременно семейное сборище и патетическая декларация, событие государственное и личное – вот чем был первый балетный вечер этого сезона на Большой Дмитровке. Публика и артисты трогательно радовались друг другу и, как часто бывает на больших семейных праздниках, в разных комнатах говорили про разное, чьи-то «голоса» звучали громче, чьи-то тише, и кто-то привел хорошего знакомого, который слегка ошалевал от объятий, сообщений о событиях в жизни дальних родственников и красоток, бросающих внимательные взгляды на чужака. Почти три часа танцев – в старом и молодом, всегда открытом московском доме.
В роли патриарха семейства выступал, естественно, Мариус Петипа. Это – как портрет на стене, как предание из давних времен «прадедушка был дворянином». Разумеется, был – Балет Станиславского (как величают его в зарубежных поездках) хранит память о русской классике и уверенно ее танцует. Правда, именно в этот вечер большой кусок из «Пахиты», поставленный в финал вечера, оказался самым уязвимой частью программы – четверки танцовщиц все никак не могли добиться синхронности, руки у большинства артисток смотрелись слишком жесткими, и в целом сцена производила довольно суетливое впечатление – будто труппе надо быстро-быстро проговорить текст, а уж как он будет смотреться – дело десятое. Ответ на вопрос «почему?» скрыт, конечно, вот в этом самом «быстро-быстро». Гран па «Пахиты», последний акт знаменитого балета, когда все приключения благородной цыганки закончились и идет ее свадьба с не менее благородным офицером – зрелище прежде всего торжественное. Это в предыдущих актах были страдания, авантюры и приключения – теперь когда-то украденная из дворянской семьи девица возвращается в высшее общество, и каждое движение ее и ее новых подруг (никаких цыганок на свадьбе!) спокойно и величаво. В этот же вечер маэстро Феликс Коробов задал такой темп оркестру, что какая там величавость – не только солистки, но и замечательная балерина Оксана Кардаш не сияла бриллиантово на сцене (что всегда позволял Петипа супербалеринам в финалах своих балетов), но работала лихорадочно, как несчастная швея-мотористка, которой злой начальник обозначил слишком большую дневную норму. Еще один фрагмент из сочинения Петипа – па де де из «Спящей красавицы» исполнили Наталья Сомова и приглашенный на один вечер премьер Михайловского театра Леонид Сарафанов. Здесь оркестр тоже слишком спешил – но не смог всерьез испортить аккуратный, нежный и чуть насмешливый танцевальный диалог артистов (ну, разве что обводки выглядели слишком деловитыми).
За двадцатый век, за недавних предков отвечали Вахтанг Чабукиани и Дмитрий Брянцев – в программу гала были включены ансамбль цыганок из балета Александра Крейна «Лауренсия» и миниатюра «Странный дуэт» на музыку Иоганна Штрауса. «Лауренсия» никогда не шла в Музыкальном, ее танцевали «старшие братья» – Кировский и Большой. Так что включение этого ансамбля (внятно, уверенно и стильно исполненного артистками Музыкального во главе с Полиной Заярной) в программу – это некоторым образом аппроприация, декларация «вся история балета – наша» (на что театр, безусловно, имеет право, если ему хватает сил этот репертуар исполнять). «Странный дуэт» же – дитя позднесоветского времени, сотворенное в прошлом веке тогдашним главным балетмейстером театра Дмитрием Брянцевым – продемонстрировал, что прежде всего в балете устаревает юмор. Анастасия Першенкова и Георги Смилевски отважно пытались вдохнуть жизнь в этот советский гусарский анекдот о нелепом свидании – но главная балетная «шуточка» тех времен, выставленная «утюжком» стопа, теперь вызывает только жалостливое недоумение. Номер меж тем спровоцировал овацию, и это очень понятно – вечер был действительно московско-семейным, Першенкова и Смилевски – любимейшие артисты московской публики, и – разве мы начнем хуже относиться к родственникам, если они расскажут слишком старый анекдот?
На том воспоминания о предках были закончены (о Владимире Бурмейстере, легендарном балетмейстере театра Станиславского и Немировича-Данченко, так и не вспомнили), и театр обратился к сегодняшнему дню и к возможному будущему. Сегодняшний день балета Музыкального театра – это его худрук Лоран Илер и его любовь к современной французской хореографии (что естественно для этуали Парижской оперы). Ну то есть «Парк» на музыку Моцарта в постановке Анжелена Прельжокажа для Парижской оперы, разумеется, прошлое – премьера была в конце прошлого века, но для Большой Дмитровки самый наисегодняшний день, потому что именно достижения Парижа тех лет Илер прививает к репертуару Музыкального. Знаменитейший дуэт из «Парка», где танцовщик кружит по воздуху танцовщицу (и где зрителям кажется, что парочку соединяет только поцелуй) исполнили Мария Бек и Денис Дмитриев – и гимн Версалю, его строгим линиям и его нестрогим дамам, прозвучал с правильной французской интонацией. Точно так же – с необходимой точностью и обязательной вольностью – был станцован Оксаной Кардаш и Иваном Михалёвым дуэт из балета Ролана Пети «Моя Павлова». Этот балет был задуман Пети в 1987 году как дивертисмент, как перечень фантазий на тему партий и номеров знаменитой русской балерины. Самый известный его фрагмент – «Таис» на музыку Жюля Массне, его и выбрал Лоран Илер для солистов Музыкального театра. Балерина в этом дуэте истаивает в руках партнера, она – лунное божество, которому поклоняется танцовщик. Подразумевается, что она невесома как лунный свет – и исполнитель должен возносить партнершу на высокую поддержку так безусильно, словно подбрасывает шелковый шарф. Все это удалось артистам Музыкального – и как же восторженно бушевал зал! Разумеется, в программу был поставлен и дуэт в хореографии Нуреева, что особенно мила сердцу Лорана Илера – Жанна Губанова превратилась в Золушку, а Сергей Мануйлов в ее принца. (В версии Нуреева дело происходит в Голливуде, дебютантка Золушка берет штурмом кинозвезду-принца; великий танцовщик и не всегда убедительный хореограф придумал дуэт, в котором важную роль играет вращающаяся табуретка; артисты Музыкального с удовольствием играли в голливудский гламур).
Среди номеров сегодняшнего дня полыхала итальянскими страстями «Кантата» на музыку группы Assurd, поставленная Мауро Бигонзетти (Эрика Микиртичева и Денис Дмитриев темпераментно «выясняли отношения»), подтверждала уже проговоренную мысль о быстром устаревании юмора миниатюра Владимира Варнавы «Сохраняйте спокойствие» на музыку Иоганна Штрауса и Антона Аренского и суховатым техническим упражнением смотрелся монолог «Балет 101», поставленный Эриком Готье и исполненный премьером Мариинского театра Ксандером Паришем без какой-либо музыки, лишь под звучащий в фонограмме отсчет движений на английском языке. Все вместе это превращалось в честную картинку ежедневной жизни театра – всем интересно разное, все разное пробуют, и не всякая проба обязана превращаться в шедевр. Ближе к финалу публике был представлен самый юный из хореографов этого вечера – словно на этом самом семейном сборище выставили вперед стул и предложили младенцу прочесть стихотворение. Он же вместо каких-нибудь милых стишков вдруг зарядил «Евгения Онегина» – с теми акцентами, что ему в данный момент доступны для понимания.
23-летний Максим Севагин, начавший сочинять хореографию еще в Академии русского балета и пока что выдававший небольшие, не сенсационные, но вполне обаятельные миниатюры, начал работу над «Ромео и Джульеттой» Прокофьева, которая может появиться целиком в Музыкальном театре, – и нам была предъявлена «Сцена у балкона». По прежним работам Севагина можно понять, что он ни в коем случае не революционер в балете, его путь – неоклассика. Ему не нужны великие потрясения, ему нужен великий балет – и совершенно очевидно, что он не хочет скинуть с корабля современности ни Лавровского ни Макмиллана, в идеале он хотел бы просто прислониться к этой компании. В дуэте, что исполнили Ксения Шевцова и Иван Михалёв, были строгие линии и довольно изящные па, не было именно что бунта – что вообще-то необходимо, если для дебюта в большой форме берешь столько раз уже использованную великую музыку и ставишь столько раз уже поставленную великую историю. Более того – бунт есть в самой музыке Прокофьева; и два юных создания, едва касающихся друг друга, не особенно этой музыке отвечают. Впрочем, по представленному дуэту кажется, что генеральная идея будущего спектакля – что герои живут во сне, что греза для них важнее реальности. Если у молодого автора хватит фантазии чтобы эту тему разработать разнообразно – может быть, целый опус окажется интереснее его фрагмента.
Праздник открытия сезона закончился трогательной речью французского худрука на русском языке; впереди – большой и сложный год, первой премьерой которого станет программа, из-за падемийных обстоятельств не показанная в прошлом сезоне. 3 ноября балет Музыкального впервые станцует «Золотое сечение» в постановке Гойо Монтеро (музыка И.С.Баха и Оуэна Болтона) и «Вариации», поставленные в 1962 году Владимиром Бурмейстером по заказу Парижской оперы (музыка Жоржа Бизе). Любопытное сочетание имен обещает нескучную премьеру.
