Релизы
В середине 2010-х годов оркестр musicAeterna под руководством Теодора Курентзиса, возглавлявшим в то время Пермский театр оперы и балета, запланировал амбициозный проект записи трилогии Моцарта – Да Понте с мировыми солистами. Так, на лейбле Sony Classical одна за другой вышли три пластинки пермского Моцарта с яркими обложками в графичных виньетках. Открыла цикл праздничная «Свадьба Фигаро», получившая вскоре престижную премию ECHO Klassik: «Лучшая запись 2014 года: опера XVII–XVIII веков». Причина этой награды понятна с первых тактов – задиристо быстрая Увертюра буквально сдувает слушателя с кресла: наждачные струнные, празднично игривые духовые, все очень естественное и абсолютно живое (не оставляет сомнений качественная работа звукорежиссера, любовно высвечивающая каждый тембр).
Для Теодора Курентзиса эта запись стала аудио-фиксацией его многолетнего пылкого романа с операми Моцарта, тщательных поисков и экспериментов и, главное – неподдельной увлеченности маэстро этой партитурой. Несколько дней и ночей в стенах Пермского оперного театра велась интенсивная работа над «Фигаро». Здесь сошлись не только энтузиазм и экспертиза дирижера, гуттаперчевая податливость и звуковая универсальность оркестра, но и яркий международный состав солистов: Кристиан Ван Хорн (Фигаро), Андрей Бондаренко (Граф Альмавива), Симона Кермес (Графиня Альмавива), Фани Антонелу (Сюзанна), Мари-Эллен Неси (Керубино), Мария Форсстрём (Марселина).
В результате явился удивительно современный Моцарт: при осознанной опоре на историческую исполнительскую практику и низкую настройку на 430 Гц эта запись захватывающе жива и молода. Все три часа оперы – это чистя слуховая радость: от артистичной выразительности вокального ансамбля и остроумных находок continuo (хаммерклавир под руками Максима Емельянычева заслуживает отдельной строчки в списке главных действующих лиц этой комедии) до захватывающих оркестровых интерлюдий. Фирменная любовь дирижера к контрастам – темповым и динамическим – не затмевает здесь общей картины, но скорее помогает удержать стройность музыкальной драматургии, «подперчивая» ее хулиганскими сфорцандо. Не случайно же пьеса Бомарше, по которой написана опера, имеет подзаголовок «Безумный день».
Сознательное жонглирование темпами в большинстве случаев относится к чисто инструментальным фрагментам, в развернутых же ариях, как, например, в знаменитой Porgi amor Графини оркестр остается лишь чутким аккомпаниатором. Органично соответствует общему замыслу записи и вокальное решение: минимальное использование вибрато (что, конечно, чуть усложняет жизнь солистам, особенно женским голосам), изящные вкрапления украшений и, главное, та же искренность и артистическая выразительность в дуэтах и ансамблях, комических скороговорках и лирических монологах. Перед нами вся палитра амплуа, характеров и эмоциональных оттенков: комичный и импозантный Бартоло (Николай Лоскуткин), нежная Барбарина (Наталья Кириллова), по-юношески упрямый Керубино (Мари-Эллен Неси).
Великолепен Граф Альмавива в исполнении Андрея Бондаренко: его безупречная техника удачно сочетается со сладостностью тембра и постоянной актерской включенностью. Твердость и решительность Фигаро (Кристиан Ван Хорн) как нельзя лучше подходит для сдержанного революционного пафоса знаменитой Se vuol ballare. А две центральные арии Графини ставят на паузу не только этот безумный день, но и реальность прильнувшего к проигрывателю слушателя, полностью погружая его в прозрачную лирическую меланхолию Графини в исполнении искусной барочной певицы Симоны Кермес.
Одна из главных характеристик этой записи – ее удивительная театральная визуальность, с акустическими эффектами неожиданности, лирическими выдохами и всей этой милой невидимой театральной суетой. Кажется, что всю динамичную сцену в гардеробной с путаницей, переодеваниями и неуклюжим прыжком Керубино из окна видишь собственными глазами. Тот самый редкий случай, когда тщательная подготовленность записи сочетается с энергией спонтанного живого представления, чем обычно так славится маэстро.
И, наконец, театрально выверенный финал: умиротворяюще трогательный диалог раскаявшегося Графа и простившей его Графини и тут же по контрасту искрящаяся энергия радостного тутти финального ансамбля – corriam tutti a festeggiar, что в вольном русском переводе совершенно в духе этой записи звучит, как «мы под звуки песен звонких славить счастье станем все».
