Музей или эталон?

Кстати, вот что еще символично. Эти записи были осуществлены в период с 1969 по 1972 год. Большинство из них приурочивалось к предыдущему «круглому» 200-летнему юбилею «величайшего музыкального гения всех времен и народов». Теперь мы имеем возможность, словно на машине времени, перенестись на Пятьдесят лет назад. Об этом важно помнить при прослушивании дисков. Общепризнанное «эталонное исполнение от авторитетнейших музыкантов» (данные записи были отмечены медалью в честь 200-летнего юбилея Бетховена, почетным дипломом Ассоциации японских музыкантов и медалью академии «Санта-­Чечилия») характерно именно для бетховенианы начала 1970-х годов, и сравнивать его с ­какими-либо нынешними мировыми корифеями будет некорректно. Это действительно эталон в рамках твердых традиций – если хотите, школы – исполнения Бетховена тех лет, словно воплощавших слова Ромена Роллана о том, что «квартет – дело серьезное». Не все может быть воспринято современными слушателями однозначно. Зато интерпретация бетховенских квартетов именно советскими «бетховенцами» ныне бесспорно имеет непреходящие ценность и интерес не только музыкальные, но и исторические.

В Квартете имени Бетховена начала 1960-х годов выступали Дмитрий Цыганов (первая скрипка), Сергей Ширинский (виолончель) – оба являлись родоначальниками коллектива. А также более молодые музыканты: Николай Забавников (вторая скрипка) и Федор Дружинин (альт). Именно таким составом была осуществлена, как говорится в буклете «Фирмы Мелодия», «самая масштабная запись в истории советского камерного исполнительства».

Недаром сделан акцент на масштаб. Это сегодня никого не удивить, так сказать, полнотой жанровой коллекции. Будь то симфонии или фортепианные миниатюры одного отдельно взятого композитора –следует как можно быстрее исполнить (и записать) их все! Пятьдесят лет назад господствовал другой, если можно так выразиться, тренд: «избранные симфонии», «избранные романсы» и так далее. Поэтому в то время запись всех квартетов Бетховена действительно стала событием, и событием неординарным.

Что в первую очередь хочется отметить в манере исполнения бетховенской музыки Квартетом имени Бетховена? Безусловно, идеальную сыгранность коллектива. Чувство стиля, точность формы, графическую строгость линий. Перед нами четкий черно-­белый рисунок. Ни намека на сантименты. Аристократическая холодность. «Классическая классика». В этом и сила ансамбля, но в этом же и его некоторая слабость. Особенно в Бетховене! Конечно же, никто не призывает к «романтическим вздохам». Но ведь и бетховенские «героические страсти» никто не отменял.

В рамках «тренда избранности», прослушав лишь несколько особо любимых квартетов, невозможно не восхититься чистотой звучания, безукоризненным соблюдением динамических градаций. Все это можно сравнить с безупречным следованием этикету. И назвать – да! – эталонным исполнением.

Но вот в рамках «полноты жанровой коллекции»… уж слишком однообразно. И чтобы закончить с «ложкой дегтя», придется обратить внимание на Большую фугу, которая явно не стала исполнительской удачей Квартета имени Бетховена. Сухая и безэмоциональная интерпретация сделала звук плоским и резким. Математическая формула, много говорящая уму, но совершенно ничего – сердцу. Можно, конечно, здесь выставить счет и самому Бетховену. Однако… В­се-таки невозможно удержаться и не вспомнить в качестве противоположного «бетховенцам» полюса венский Alban Berg Quartett с его впадением в другую крайность – в чрезмерную экспрессию, что, справедливости ради, пожалуй, более недопустимо. Но мы договорились никого ни с кем не сравнивать.

А лучше обратимся к «бочке меда».

Вот что ансамблю по-настоящему удалось, так это медленные части, в которых общее звучание несколько смягчается, и, несмотря ни на что, ­появляется-таки место для лирического переживания. Тонко и прочувствованно спето Adagio из Первого квартета (фа мажор) ор. 18. Оно и понятно: юношеский «стон любви печальной, молодой, первоначальной», образы, навеянные Бетховену сценой у гробницы из «Ромео и Джульетты». Но наиболее поэтично и задушевно прозвучало Andante из Девятого квартета (до мажор) ор. 59 – одна из лучших страниц вообще всего «сборника».

Неудаче с Большой фугой можно смело противопоставить глубокое и по-бетховенски наполненное смыслами исполнение Пятнадцатого квартета (ля минор) ор. 132, что доказывает: поздний Бетховен музыкантам вполне «по зубам», и «провал» Большой фуги совсем не закономерность. Разнообразие музыкального материала дало возможность «бетховенцам» раскрыть свой потенциал в полной мере.

И, наконец, также к несомненным удачам следует отнести «золотую середину»: все три «русских» квартета ор. 59 – Седьмой (фа мажор), Восьмой (ми минор) и Девятый, о котором уже упоминалось. Это своеоб­разный цикл в цикле, в котором есть своя драматургия, смена настроений и даже юмор (все тот же Девятый квартет).

«Фирму Мелодия» остается только горячо поблагодарить за такой роскошный подарок всем любителям и знатокам музыки Бетховена. А на любые дискуссии по поводу интерпретаций ответить бетховенским финальным утверждением из Шестнадцатого квартета (фа мажор) ор. 135: «Es muss sein! Это должно быть!»