Прогулка
19 марта исполняется 150 лет со дня рождения Макса Регера (1873–1916), чье творчество, сочетающее в себе приметы позднего романтизма и неоклассицизма, послужило мостом, перекинутым между столетиями, и не только между девятнадцатым и двадцатым. Талант Регера был многогранен: он создавал музыку, оставив огромное наследие, включающее и оригинальные партитуры, и переложения пьес других авторов, значительную часть жизни преподавал в различных учебных заведениях и частным образом, писал эссе и памфлеты для периодических изданий, принимал деятельное участие в организации своих концертных туров и активно выступал как пианист, дирижер и органист, формируя традицию прочтения собственных произведений.
В 1906 году Регер по приглашению русского пианиста, дирижера и общественного деятеля Александра Зилоти посетил Санкт-Петербург. Это была самая дальняя поездка немецкого музыканта, который, как правило, не решался совершать длительные вояжи и чаще всего выступал на родине и в близлежащих странах. Он даже испытывал страх перед «очень-очень медленно идущим русским поездом», по его уверению топившимся дровами: на обратном пути путешественникам только до границы пришлось добираться девятнадцать часов!
К счастью, все здания, в которых Регер жил и концертировал в Санкт-Петербурге, сохранились до наших дней, и я предлагаю вам совершить небольшую экскурсию по регеровским местам тогдашней столицы России.
12-я линия Васильевского острова, дом 9
В этом доме, построенном в 1883–1884 годах архитектором Николаем Гаккелем и расположенном недалеко от Невы, с 1904 по 1913 год снимал квартиру Александр Зилоти. В начале ХХ столетия его жилище было одним из центров петербургской культурной жизни. Там бывали многие русские и зарубежные артисты, принимавшие участие в знаменитых «Концертах А. Зилоти». В 1906 году гостями семьи русского музыканта стали Макс Регер и его супруга Эльза.
29 ноября (12 декабря), вскоре по приезде в Россию, Регер писал своим издателям Карлу Лаутербаху и Максу Куну: «Сегодня сильный снегопад; в Петербурге я осмотрел уже немало достопримечательностей; все виды чрезвычайно интересны! Однако не холодно; вчера вечером недалеко от нас в Неве утонули 60 рабочих; лед был еще недостаточно прочен; (мы как раз живем почти у самой Невы). Но человеческая жизнь ведь ценится здесь не высоко!»
Композитору вторила его супруга: «Сколь восхитили нас здания и памятники, в особенности незабываемая статуя императора Петра Великого, столь же взволновала процессия людей в кандалах, повстречавшаяся нам на мосту через Неву. Ведь посетили мы Санкт-Петербург в политически неспокойную зиму 1906 года. <…> Зилоти оказал нам сердечный прием, и дни, проведенные в Петербурге, были действительно прекрасными. Он много рассказывал о своем глубокоуважаемом учителе Франце Листе, чьи благородство и доброта неизменно восхищали Регера».
Михайловская улица, дом 2
Здание, возведенное в 1834–1839 годах архитекторами Павлом Жако и Карлом Росси, первоначально предназначалось для Дворянского собрания Санкт-Петербурга. Позднее оно стало центром столичной музыкальной жизни. Здесь выступали Ференц Лист, Гектор Берлиоз, Клара Шуман, Рихард Вагнер, Антон Рубинштейн, Петр Чайковский, Густав Малер, Сергей Рахманинов, Рихард Штраус и другие всемирно известные музыканты. Ныне в этом здании располагается Большой зал Санкт-Петербургской филармонии.
Первый концерт Макса Регера в России состоялся 2 (15) декабря 1906 года в зале Дворянского собрания. Программа включала регеровские Серенаду соч. 95 (композитор дирижировал оркестром Мариинского театра) и Вариации и фугу на тему Л. ван Бетховена для двух фортепиано в четыре руки соч. 86 (Александр Зилоти и Макс Регер), а также увертюру к опере «Альцеста» К. В. Глюка (дирижер – Александр Зилоти) и Пятый Бранденбургский концерт И. С. Баха (Андрей Нигоф – флейта, Виктор Вальтер – скрипка, Макс Регер – фортепиано, дирижер – Александр Зилоти).
Рецензент «Русской музыкальной газеты» подробно описывал впечатления от услышанного и увиденного: «<…> на эстраде появляется молодой тучный блондин. Типичная наружность немецкого профессора. Губа и щеки гладко выбриты, на глазах стекла, физиономия, для которой улыбка явилась бы противоестественным движением. Представляется, что человек полон той массивной сосредоточенностью, безучастностью ко внешнему миру, той верой в себя или в свое дело, которые на первый поверхностный взгляд могут показаться граничащими с педантическим самодовольством или тупостью ученого. <…> Как дирижер Регер на родине почти не выступает, тем не менее он дает любопытное зрелище. Тяжелая фигура его начинает жить музыкой, приходить в оживление. Голова, руки, хребет, бедра, ноги безудержно подчиняются чарам и капризам мелодии, ритма, темпа. Разнообразие жестов его удивительно: то он благословляет оркестр, то бросает в него семена, то просит у него подаяния, то выплясывает перед ним матчиш».
Давая оценку одному из самых популярных регеровских произведений – Вариациям и фуге на тему Бетховена, критик продолжает: «<…> когда автор и г. Зилоти сели за два фортепиано и исполнили регеровские вариации на бетховенскую тему (ор. 86), выдающийся талант композитора показал свой действительный рост и могущество. Эти вариации прекрасны. Получив в свое распоряжение законченный мелодический организм, свежую и естественную, как голое тело, песенку Бетховена, композитор облекает это тело в разнообразные наряды, один другого пышнее, один другого фантастичнее. Можно сказать, что он полностью исчерпывает все возможности разнообразного выражения, которые таились в бетховенском напеве. Ряд лиц, ряд картин, рад блестящих экспромтов, и все в дымке поэтической грезы, в волшебных отсветах поэтического видения. Пьеса заканчивается широко развитой фугой, и не схоластическим поползновением на фугу, а настоящей, живой, полнокровною фугой. Можно сказать, без особенного риска ошибиться, что со времени фортепианных композиций Брамса в Германии не появлялось столь крупного и художественного создания в этой области, как вариации Регера».
Невский проспект, дом 16
Дом был возведен в 1760-е годы по проекту архитектора Алексея Квасова и позднее неоднократно перестраивался. В конце XIX – начале ХХ столетий здесь находилась музыкальная школа, в зале которой 3 (16) декабря 1906 года кружок «Вечера современной музыки» устроил большой Регер-абенд, имевший оглушительный успех. В присутствии автора русские музыканты – среди них пианисты Александр Медем, Изабелла Венгерова, Василий Покровский и Младлен Иованович, скрипач Ованес Налбандян, виолончелист Александр Вержбилович и певица Анна Жеребцова-Андреева – исполнили Сонату для виолончели и фортепиано соч. 28, фортепианные Вариации и фугу на тему И. С. Баха соч. 81, Сонату для скрипки и фортепиано соч. 84, несколько песен и пьес для фортепиано в две и в четыре руки.
На следующий день Регер восторженно сообщал издателям Лаутербаху и Куну: «Итак, Р[егер]-абенд продолжался три часа; напоследок я вынужден был сыграть еще две пьесы; это было потрясающе! Здесь уже есть очень-очень сильная р[егеровская] община! Люди хлопали, как бешеные; в конце концов я притащил на эстраду часы, чтобы прекратить постоянные вызовы! Здешние молодые композиторы уже начинают копировать Р[егера]! В ближайшее время Регера будет петь царица; дама, которая пела вчера вечером, поет с ней дуэты и устроит это! Вариации на тему Баха и песни прозвучали уже в Самаре (на Каспийском море)!»
Театральная площадь, дом 3
На этом месте долгое время находилось здание Большого (Каменного) театра. В конце XIX столетия оно было перестроено для Санкт-Петербургской консерватории (архитектор – Владимир Николя).
Последнее выступление Регера в России – также в рамках «Концертов А. Зилоти» – состоялось 6 (19) декабря в Малом зале консерватории. Прозвучали две его новинки, созданные в том же 1906 году: «Сюита в старинном стиле» для скрипки и фортепиано соч. 93 (Эжен Изаи и Макс Регер) и Интродукция, пассакалья и фуга для двух фортепиано в четыре руки соч. 96 (Александр Зилоти и Макс Регер).
«Это крупный, сильный художник в области камерной музыки, – отмечала после концерта “Русская музыкальная газета”, – и можно позавидовать Германии, творческий музыкальный гений которой, видимо, не истощается даже после всего неизмеримо-великого, что совершено им в предыдущих веках. <…> Большой мастер фуги, Регер реставрирует эту форму с особенной любовью, с тонким вкусом ценителя, с изысканной заботливостью артиста».
Искусство музыканта получило тонкую оценку и в одной из статей критика Вячеслава Каратыгина, одного из наиболее горячих русских поклонников музыки немецкого мастера: «Будучи высокодаровитым композитором, порой возвышавшимся до гениальности, Регер был в то же время и прекрасным пианистом. В его игре не было ошеломляющей виртуозности, но было много внутренней теплоты и поэзии. Деликатная, изящная, с чуть заметным привкусом манерности, игра Регера становилась особенно обворожительной, когда он исполнял собственные композиции».
В Санкт-Петербурге Максу Регеру был оказан поистине королевский прием. Его личность и творчество пробудили неподдельный интерес у русских слушателей, исполнителей, критиков и композиторов, в том числе у Сергея Прокофьева и Николая Мясковского. В мемуарах, вышедших почти четверть века спустя, Эльза Регер отвела особое место описанию дней, проведенных в столице Российской империи. По ее признанию, покидая Петербург, она и ее супруг, несмотря на овладевшую им «неодолимую тоску по дому», были «счастливы и полны прекрасных впечатлений».
Виктор Шпиницкий: В сравнении с Регером я неисправимый лентяй
Увы, уже в 1916 году в некрологе Регеру Вячеслав Каратыгин сокрушенно писал о том, что «за последний десяток лет [российские] концертные афиши не слишком часто напоминали нам о существовании высокоталантливого “неоклассика”». Композитор, похоже, предвидел подобное развитие событий, однажды сказав своему ученику Герману Унгеру: «Подождите немного, через десять лет меня признают реакционером и сдадут в утиль. Но я еще вернусь!» Будем надеяться, что стопятидесятилетний юбилей замечательного музыканта поспособствует возрождению пристального интереса к его творчеству – возрождению, на которое он уповал.
