События
В 2024 году к приобретшему популярность в прошлом сезоне абонементу Musica sacra nova, совместному проекту МГАФ и Фонда Николая Каретникова, добавилась параллельная программа в Камерном зале – «Лаборатория Musica sacra nova». Она состоит из четырех концертов, и здесь представлена как российская, так и зарубежная музыка – от Ренессанса, барокко и романтизма до новейшего авангарда. «Намеренно пестрая программа, лабораторный опыт по сшиванию стилистически разных вещей, концептуальная линия каждого из концертов отчетливо прочерчена», – сказал Антон Каретников, исполнительный директор Фонда Николая Каретникова.
Московская филармония запускает новый сезон проекта Musica sacra nova
Первый концерт «Лаборатории», состоявшийся 31 января и сыгранный музыкантами Île Thélème Ensemble, назывался «Опыты неисполненной музыки», однако все сочинения, взятые в плотную, что не вздохнуть, программу, уже исполнялись, за исключением «Красного Евангелия» Ивана Вышнеградского. Начальная, еще только частично четвертитоновая версия этого опуса для бас-баритона и фортепиано прозвучала на концерте впервые в России, спустя век с лишним после написания. Есть и другая версия (1937), для бас-баритона и двух фортепиано в 1/4 тона – она дважды редактировалась композитором (в 1963 и 1979 годах) и была впервые представлена в Берлине в 1983 году.
Вышнеградский рассказывал, как в 1918-м шел по Невскому проспекту и увидел на витрине маленькую книжицу. На каждой странице было по 5-6 строк текста, набранного красным шрифтом. «Я почувствовал шоковый удар. Я тотчас же “услышал” музыку к этим стихам… Я почти смог бы ее тут же сыграть», – восклицал композитор. Стихи принадлежали впоследствии репрессированному Василию Князеву (1887-1937). А строки были, например, такие: «Кто за Красный Шар Земной? –/ За мной!/ Кто проклятья шлет войне? –/ Ко мне!» Подобный поэтический радикализм потребовал соответствующего музыкального наполнения. Исполнители – баритон Дмитрий Чеблыков (в 2017-2021 годах артист Молодежной оперной программы Большого театра) и пианистка, композитор Наталья Соколовская (обучавшаяся, в частности, в лондонском Королевском музыкальном колледже и в частной консерватории в Париже) – не снижали накала на протяжении всего цикла из тринадцати песен, выдерживая вместе с тем тончайшую нюансировку. Особая удача – артикуляционные возможности Дмитрия Чеблыкова: каждое слово слышалось идеально.
Отдельно стоит поговорить о месте, в котором звучала эта музыка. Какой бы дивной ни была идея того или иного события, оно может быть пространственно «убито» (вспомним идущую сейчас выставку Ольги Розановой и многометровые белые стены «ГЭС-2»). Для концерта «Опыты неисполненной музыки», к названию которого мы еще обратимся, был выбран Камерный зал Московской филармонии. Тесноватый и душноватый, он отлично подошел для российской премьеры первой редакции «Красного Евангелия». Более того, музыка словно дополнительно сжимала не вполне комфортное пространство, вызывая (вследствие) чуть ли не клаустрофобический ужас.
Этим во всех смыслах революционным сочинением открывался концерт, а завершался он «Молитвой» – десятиминутной Четвертой симфонией Галины Уствольской (для контральто, трубы, фортепиано и тамтама; в основе текст Германа Расслабленного «Секвенция о Святейшей Троице», XI век; перевод Сергея Аверинцева). Произведение было написано в 1985-1987 годах и впервые сыграно в Гейдельберге в 1988-м (по словам пианиста Алексея Любимова, в музыке Уствольской «особенно сильно прозвучал резонанс советского пространства»). На концерте симфонию исполнили Татьяна Бикмухаметова, Владимир Пинялов, Наталья Соколовская и Елисей Дрегалин – чисто, ровно, сосредоточенно, без внешних эффектов (что замечательно!), но – мягковато. Немного не хватило «бьющих» четвертей.
В целом же получилась «арка». Уместная. Хотя сама Галина Ивановна вряд ли была бы рада cлучившемуся концертному «союзу» не только с Иваном Вышнеградским, но и с Арво Пяртом («Псалом» для струнного квартета в исполнении Евгения Субботина, Аси Соршневой, Александра Митинского и Ольги Дёминой), Сергеем Слонимским («Антифоны» для струнного квартета, с перемещениями по сцене), Кайей Саариахо (начавшееся в полной темноте «Издалека» для сопрано и электроники; Ольга Власова, Сергей Полтавский – браво!), Софией Губайдулиной («Радуйся!», соната для скрипки и виолончели, первая редакция). Уствольская не терпела сопоставлений («у меня есть мое творчество, моя музыка, только моя!»). Но авторская воля – авторской волей, а музыка самодостаточна и живет своей жизнью. Да и время идет, уходят и, увы, неизбежно будут уходить люди, отдавшие надмузыкальному искусству Галины Уствольской весомую часть своей жизни. На смену этим эталонным фигурам, носителям тайны, придут новые, наверняка талантливые музыканты. А с ними – новые прочтения и, не исключено, сопоставления.
Возвращаясь к названию концерта: «неисполненную музыку» следует понимать как «не прозвучавшую вовремя», «не вошедшую в музыкальный обиход». Никаких заблуждений.
