Персона
Пандемия, объявленная во всем мире в середине марта, внесла существенные коррективы в привычный ход вещей и особенно – в жизнь артистов. Евгения Кривицкая (ЕК) попросила высказаться народного артиста России, лауреата Госпремии РФ, пианиста, педагога Николая Луганского (НЛ) о том, как он себя ощущает в новых обстоятельствах – без концертов, без свободы передвижения.
НЛ Для пианистов изменения не настолько катастрофичны. Музыканты с юных лет привыкли проводить какое-то количество часов за инструментом, не выходя из дома. В каком-то смысле нахождение дома, в четырех стенах, занимаясь за роялем, это привычное состояние. Для меня непривычно больше то, что я вынужден прекратить путешествия – это новое состояние. Я подростком с трудом привыкал к тому, что надо все время куда-то переезжать и играть концерты. Теперь приходится быстро привыкать к отсутствию гастролей и выступлений.
ЕК Профессия музыканта, артиста оказалась вдруг невостребованной. Такое и предположить было трудно…
НЛ Если честно, то для музыкантов, составляющих во многих странах средний класс, наступило тяжелейшее время. Исчезла возможность зарабатывать на жизнь. А у тех, кто имел постоянную зарплату, педагоги, например, – будет чудо, если она сохранится в ближайшие два-три месяца. Удар по экономике – немыслимый.
ЕК Прекращение публичной концертной деятельности, театральной жизни – вы как оцениваете эти меры? Они необходимы?
НЛ Человечество сейчас разделилось на две половины в этом вопросе. Даже врачи держатся разных воззрений, и каждая позиция имеет тонну аргументов в свою пользу. Мне лично совершенно непонятно, почему надо каждый день обрекать много миллионов людей на реальную бедность, а не призывать весь мир перепрофилировать производство, производить аппараты искусственной вентиляции легких, того, что сейчас помогает.
ЕК Вы согласились принять участие в сериях онлайн-концертов без публики, которые параллельно запустили Московская филармония и Московская консерватория. Рассматриваете данную акцию как миссию артиста?
НЛ В каком-то смысле – да. Надо хоть что-то делать. Мне кажется, это относится к более разумным мерам, чем запереть всех на амбарный замок по квартирам. Онлайн-концерты давно существуют: выкладывают архивные записи, дают прямые трансляции. Конечно, все равно это не сравнить с посещением концертного зала, но если такое предписание выпущено, что нельзя собираться больше 50 человек, – то приходится искать выход! Мой последний концерт состоялся 16 марта в Петербурге. Сыграл Четвертый концерт Бетховена вместо не приехавшего Рудольфа Бухбиндера. Знаете, какая была моя первая реакция на предложение участвовать в онлайн-концертах? Почему бы не взять какие-то уже записанные в прошлом концерты. Но мне многие люди говорят, что для человека, сидящего у компьютера, есть элемент разницы – выбирает ли он сам среди лучших архивных записей, или слушает то, что происходит в данную секунду здесь и сейчас.
ЕК Легко ли творить в отсутствии публики?
НЛ Странновато, конечно. Когда играешь, всегда анализируешь во время исполнения: что-то удалось, что-то – нет. И когда после звучат аплодисменты, ты понимаешь, что вроде многое получилось, не всё так ужасно. А тут никто не хлопает, и ты выходишь в своих мыслях и сомнениях. Знаете, сам удивился: ведь я всегда декларирую, что на сцене надо общаться с музыкой, а не с публикой. Теперь я понял, какой важный компонент – слушатели в зале, как они помогают. С другой стороны, драматизировать не стоит: бывают генеральные прогоны, без публики, опыт концентрации есть. Я много записываю диски в студии, и тогда часто приходится исполнять пьесы без остановок. Легенды, что музыканты кусочками пишут, – наоборот, стараешься играть целиком.
Что касается программы, то специально поставил несколько самостоятельных сочинений разных композиторов, чтобы была возможность встать, уйти за кулисы. Так как я в принципе не люблю долго сидеть за роялем: во время занятий тоже делаю перерывы, чтобы переключить внимание, размяться. Перед концертом режиссеры искали оптимальное положение для операторов, что тоже создало некоторое напряжение: двигали рояль, микрофоны. Что касается процесса съемки концерта, то я в принципе камеры не люблю, в таком формате их было даже больше обычного. Я через силу это воспринимаю. Потом, когда уже погружаешься в исполнение, перестаешь думать об этом.
ЕК С каким чувством вы вышли после концерта в БЗК?
НЛ Вначале – с тяжелым. Но потом послушал фрагменты трансляции, почитал отзывы и комментарии в интернете, и настроение улучшилось.
ЕК Вы выбрали программу для концертов онлайн, исходя из особенности ситуации?
НЛ Нет, критерий творческий: исполняю, что у меня лучше получается, что мне ближе по настроению.
ЕК Момент духоподъемности для вас не важен?
НЛ Самая разная классическая музыка обладает огромной силой духоподъемности. И полонез Шопена, и хоральная прелюдия Баха в равной степени могут доставить радость людям. Я всегда декларировал и повторю сейчас: классическая музыка не должна до такой степени зависеть от исторической ситуации. Я, например, люблю Шостаковича, но если выбирать, то предпочту Прокофьева, у которого гораздо меньше привязки к сиюминутным событиям. В общем, я не могу сказать, что на мой выбор программы могут повлиять внешние обстоятельства.
ЕК Какие ноты у вас на пюпитре?
НЛ На май было назначено довольно много программ, в том числе с сольными произведениями, новыми для меня. В Люцерне планировалась Вторая соната Глазунова, одного из моих самых любимых композиторов. Его симфонии – уровня Чайковского, не ниже. А сонату я обещал выучить руководителю люцернского фестиваля Нуме Бишофу-Ульману. Она безумно сложная, ее замечательно играл Эмиль Гилельс – больше записей я не нашел. Также буду готовить «Эстампы» Дебюсси для выступления в Концертгебау в Амстердаме. Все эти планы пока под большим вопросом. Наверное, посмотрю Третий фортепианный концерт Метнера, намеченный на следующий сезон. Собирался записывать сонаты Бетховена – Двадцать восьмую, Тридцатую и Тридцать вторую. Думали сделать это в июле, в Италии, дай Бог ей процветания.
О Бетховене у меня договоренность с лейблом Harmonia Mundi, где выпущены три моих последних альбома: Дебюсси, все прелюдии Рахманинова и только вышедшие сочинения Франка. Наверное, саму запись можно осуществить и в Москве – в современном мире не так важно, где выпускается продукт. Просто в Италии мы нашли чудесное место, Доббиако, он же Тоблах, где Малер проводил два или три лета в последние годы жизни. Там он написал свою Девятую симфонию. В Доббиако симпатичный концертный зал, хороший настройщик со своим роялем.
На самом деле иллюзия, что мы сидим и ничего не делаем. Мне постоянно звонят из Европы, многие просят интервью по телефону, есть предложения поиграть камерную музыку онлайн, так что, наоборот, я жду момента, чтобы наступила передышка. Последние годы жизнь была настолько сумасшедшая, больше ста концертов в год, постоянные переезды, перелеты, поэтому возможность заниматься полтора-два часа в день – это хороший вариант, меньше – плохо, а больше – уже люкс. Я даже немножечко отвык от долгих репетиций, как бывает, когда в 20-летнем возрасте готовишься к международному конкурсу. Так что мечтаю, что, может быть,сейчас будет больше времени, и я снова научусь посерьезнее работать.
