14 ноября исполняется 95 лет со дня рождения Леонида Когана – скрипача, чье имя навсегда вписано в историю мирового исполнительства. В этот день в Большом зале консерватории состоится юбилейный концерт в его честь. На сцену выйдут великолепные молодые музыканты – скрипачи Алёна Баева, Леонид Железный, Фёдор Безносиков, Деннис Гасанов, а также младший представитель династии Коганов – Даниил. Накануне Евгения Кривицкая (ЕК) побеседовала с профессором Московской консерватории, пианисткой Ниной Леонидовной Коган (НК) о том, каким человеком был ее знаменитый отец, об их семье и творчестве.
ЕК 14 ноября в Большом зале консерватории будет отмечаться юбилей Леонида Когана – великого скрипача, артиста, тесно связанного с Московской консерваторией, где он не только учился, но и много лет преподавал, был заведующим кафедрой скрипки. На вечере прозвучат Октет Мендельсона и Скрипичный концерт Вайнберга. Почему выбраны именно эти композиторы?
НК Вы знаете, эта идея исходит от скрипачки Алёны Баевой. Она вначале хотела сыграть Концерт Бриттена, но потом позвонила мне и сказала: «А ведь в декабре 100-летие Вайнберга!» И предложила его Скрипичный концерт. Поскольку симфонический оркестр участвует только в первом отделении, то решили взять камерное ансамблевое сочинение. Октет Мендельсона – мощное произведение, очень красивое, которое «не потеряется» после оркестра. Будут ли сочетаться эти композиторы? А кто сказал, что нет?
ЕК Леонид Коган дружил с Мечиславом Вайнбергом, или их знакомство носило чисто профессиональный характер?
НК Семьи общались, конечно. Вайнберг был женат первым браком на дочери Михоэлса, и я Наталию Соломоновну очень хорошо помню. А что касается творческих контактов, то такие разные специальности – исполнитель и композитор – прежде всего подразумевают дружбу.
ЕК Насколько вашего отца интересовала современная музыка? Или он играл ее, потому что в то время так было «надо»?
НК Отец был открыт современной музыке. Он стал первым исполнителем в нашей стране Скрипичного концерта Берга – это уже о чем-то говорит. Хотя сейчас Берг для молодежи уже классика. В репертуаре Леонида Когана был и Бриттен, и Шостакович, чей Первый концерт – один из «знаков отличия» отца. Ему посвятили концерты Андре Жоливе, Кара Караев, Револь Бунин.
Скрипичные легенды XX века: Давид Ойстрах, Леонид Коган и Исаак Стерн
ЕК Шостакович посвящал свои скрипичные произведения Давиду Ойстраху. Леонид Коган не ревновал? Может быть, между ними существовала внутренняя «конкуренция» за Шостаковича?
НК Никогда. У них была большая разница в возрасте, 18 лет! Они принадлежали к разным поколениям, и конкуренции быть не могло. Когда Ойстрах находился на вершине карьеры, естественно, что Шостакович такому скрипачу посвящал свои концерты. Но осталось свидетельство биографа отца – Владимира Григорьева, что Шостакович в беседе с ним упомянул, что собирается писать Третий скрипичный концерт и посвятить его Леониду Когану. Но не успел… Зато осталась запись Четырех прелюдий, где Когану аккомпанирует на рояле Шостакович. В моей книге «Краски жизни» я пишу о моменте, когда вышло Постановление 1948 года, и началась травля Шостаковича. Однажды раздался звонок в дверь – отец жил в доме номер 15 на улице Горького (ныне Тверская), и на пороге стоял Дмитрий Дмитриевич с бобиной в коробке под мышкой. Он спросил: «Можно я у вас послушаю Восьмую симфонию?» Отец увлекался собиранием всякой техники – у него стояла аппаратура, списанная на Радио, – полкомнаты занимали динамики, магнитофоны. Шостакович прошел, сел, молча стал слушать свою симфонию – только пальцами нервно постукивал. Потом сказал: «А можно еще раз?» Завел запись снова, затем поблагодарил, забрал бобину и ушел. Он боялся открыто слушать свою музыку! Эта история осталась в семье.
ЕК Леонид Борисович интересовался именно радиоаппаратурой?
НК Он вообще любил технику – например, автомобили. Говорил, что если не стал скрипачом, то пошел бы в механики, стал бы инженером по двигателям. Он чинил все своими руками. В Архангельском, на даче он соорудил мастерскую – с верстаком, паяльниками, даже отбойный молоток был.
ЕК В биографии его упоминается, что он написал диссертацию. Он имел склонность к научной работе?
НК Вряд ли. Он жил только скрипкой. Когда он не занимался, а просто сидел, общался, он всегда держал скрипку – он мог пить чай, разговаривать, а пальцы в этот момент бегали по грифу. Две главные вещи в его жизни – скрипка и семья. Такой вот был человек – с нелегким детством, трудной юностью, нездоровый… Бабушка поехала с 9-летним Леней, после победы на Всеукраинском конкурсе в Харькове, в Одессу, к Столярскому, и туда пришла телеграмма, что скоропостижно, от сердечного приступа скончался отец. В 48 лет! Они вернулись обратно в Днепропетровск, началась сиротская жизнь, потому что бабушка была без образования, без умения зарабатывать деньги. Днепропетровск тогда был очень культурным городом, но, конечно, со столицей не сравнить. И добрые люди помогли отцу уехать в Москву. Бабушка устроилась уборщицей в ЦМШ – в те годы она называлась «особая детская группа», – чтобы как-то прокормиться. Помогали все: Абрам Ильич Ямпольский ему «устроил» скрипку, добился дополнительного питания.
ЕК Леонид Коган объездил почти все страны мира – проще назвать место, где он не выступал… Он побывал в таких экзотических краях, как Новая Зеландия, Австралия, в Латинской Америке. Ему нравились такие интенсивные гастроли?
НК Он не выбирал маршруты. Тогда как было: звонили из Госконцерта и говорили, что есть приглашение на гастроли. Но путешествовать папа любил. Его хобби – фотография, он постоянно делал снимки – остался огромный документальный архив. Дедушка был профессиональным фотографом, и отцу передалось что-то от него – умение выстроить кадр, чтобы туда попало то, что нужно. Он великолепно снимал.
ЕК Ваша мама, Елизавета Гилельс, также была прекрасной скрипачкой, имела свои концерты. Как уживались два таких ярких творческих человека?
НК Вы правы, это редкий случай в артистических семьях. Как уживались? Мама перестала играть – абсолютно сознательно она отказалась от карьеры из-за папы. Они встретились, когда мама была уже замужем. Шла война, ей было 23 года, папа – на 5 лет младше, почти ребенок. Они вместе учились в классе Абрама Ильича Ямпольского. У маминого первого мужа была открытая форма туберкулеза, они прожили вместе пять лет, и он скончался. В этот момент Леонид Коган ее вообще не оставлял, помогал всем, чем мог, и так и остался с ней. Еще до их брака они волею судьбы оказались живущими в одном доме, на Тверской, 15. В одном подъезде была квартира бабушки и мамы, в другом – Абрама Ильича Ямпольского, который взял к себе жить папу и его маму. В семье рассказывают, что как-то мама слушала по радио «Цыганское каприччио» Крейслера. Исполнителем оказался Леонид Коган, как потом объявил диктор. И мама заплакала и сказала: «Если можно так играть на скрипке, то я больше не буду». И впоследствии она сознательно оставила скрипку и положила все на алтарь папиного благополучия.
Съехались две бабушки, мама с папой, две канарейки. А потом родились Павел и я – и все ютились в маленькой двухкомнатной квартире. Ну ничего, жили.
Его карьера складывалась непросто, поначалу его никуда не выпускали. Но потом случилась знаменитая история, когда Королева Елизавета написала письмо Сталину, что она обращается к Генералиссимусу и просит «прислать делегацию советских скрипачей на конкурс моего имени, который мы вновь возобновляем после войны». Мама стала лауреатом в Брюсселе в 1937 году, а этот конкурс проводили в 1951-м. И королева попросила, чтобы в жюри от СССР обязательно был Давид Ойстрах.
А к тому времени уже состоялись отборочные прослушивания, и папу не пустили. Должен был ехать Игорь Ойстрах, сын Давида Федоровича. А папа уехал с концертами по Волге, зарабатывать деньги.
Но когда пришло это письмо, Сталин написал короткую резолюцию: «Послать и победить». Сразу нашли Ойстраха, и тот сказал, что если нужна первая премия, то ее может завоевать только Коган. Папу срочно разыскали на гастролях, привезли в Москву. Ойстрах снял своего сына, мотивируя тем, что у того что-то с руками. Папа рассказывал, какая нервозная обстановка сложилась, как его теребили перед финалом сотрудники нашей дипломатической миссии: «Пожалуйста, займите первое место, иначе нам будет очень плохо». Он выиграл конкурс, и с этого все пошло.
Елизавета Гилельс и Леонид Коган
ЕК Ваша мама – сестра легендарного пианиста Эмиля Гилельса.
НК Конечно, я хорошо знала дядю Милю. Между мамой и им разница всего в три года. Они все детство провели вместе, играли в дуэте. Был такой импресарио в Одессе – Павел Павлович Коган, он им устраивал концерты, рисовал афиши, пропагандировал их творчество.
ЕК Ваш папа тоже играл с Гилельсом?
НК Да, есть знаменитая пластинка – три сонаты Бетховена. Еще они музицировали в трио с Мстиславом Ростроповичем, и квартетом, когда к ним присоединялся Рудольф Баршай. Остались потрясающие записи.
ЕК Вы – музыкальная наследница таких известных родителей. Сложно было утверждать себя?
НК Я начала играть в дуэте с отцом очень рано, в 13 лет. Каких-то пафосных мыслей, что надо соответствовать планке отца, у меня не было. Я просто дрожала и думала только о том, чтобы не помешать ему на сцене, чтобы не опозорить его, чтобы он комфортно себя чувствовал. Как меня вытащили туда – не знаю. Конечно, я обладала хорошими музыкальными данными, но была достаточно слабеньким ребенком, с худенькими ручками. Вроде, как папа сам захотел. Вначале он привлек Павла, который с ним и с мамой играл Тройной концерт Вивальди – они поехали в Бельгию, к королеве. Я от зависти просто «желчью исходила» – словами не описать. И папа сказал маме: «Пускай она попробует тоже». И взял меня на фестиваль «Охридское лето» – мои первые гастроли. Все с этого началось.
ЕК Он был строг с вами?
НК Очень.
ЕК Придирался?
НК Нет, это не совсем верное определение. Ставил такую высокую планку, что как до нее в 13 лет можно было добраться – не знаю. Старались – и я, и Павел. В 15 лет я уже знала практически весь репертуар отца. Лет в 20 я постепенно начала приближаться к нему, выходить «из тени», становиться партнером. А в мои 28 лет его уже не стало. Все очень быстро пролетело.
ЕК Отец радовался вашим успехам? Поддерживал?
НК Конечно. С ним всегда выступали прекрасные пианисты. Но наша мудрая мама, понимая, что он физически слаб, а она не всегда могла его сопровождать в поездках, ввела меня в это дело. И я в этих гастрольных турне не только играла, но и заботилась об отце, была рядом. И это было очень правильно.
ЕК Вы интересовались генеалогическим древом отца?
НК Дедушку я не могла знать, так как родилась спустя 20 лет после его смерти. И отец так рано ушел, что я не успела его расспросить о его семье. Все было на бегу, коротенькие разговоры. Знаю, что до революции дед открыл маленькое фотоателье в Екатеринославе – теперь Днепропетровске. Ездил покупать фотоаппаратуру в Швейцарию. И, видимо, очень любил музыку, так как привез скрипку.
ЕК С этого все и началось?
НК Папа не засыпал, если ему не клали в постель эту скрипку. И кто-то сказал: «Отведите ребенка в музыкальную школу…»
ЕК Как бы вы сами охарактеризовали стиль Леонида Когана?
НК Есть музыканты, которые остались в своей эпохе. Крейслер, к примеру, – невероятный скрипач, но он олицетворяет традиции начала XX века. Можно назвать пианистов, гениальных, но что-то в их искусстве есть салонное. Но папа, как, кстати, и Эмиль Гилельс, принадлежал к тем артистам, которые перешагнули рубеж своего века. Они современны всегда. Отец был строг к себе, не позволял не то что ни малейшей халтуры – это слово вообще к нему не подходило, но просто расслабленности или формального отношения. Даже если он играл концерт в маленьком городке, концерт, о котором никто не узнает и не заметит, он всегда держал планку. Все говорят, что он много занимался – неправда, он просто жил со скрипкой. Я никогда не видела, чтобы папа что-то медленно учил. Если у него, как у всякого живого человека, что-то не получалось, он просто менял аппликатуру и подбирал ее так, чтобы фразы были «говорящие» – я от него старалась перенять это, хотя на рояле технология иная. Его виртуозность – он таким родился и много занимался в детстве. Когда папа переехал в Москву, то вдруг понял, что здесь все по-другому, стал заниматься и сделал колоссальный рывок.
ЕК А барочные веяния его не коснулись?
НК Нет. Он говорил, что играть на барочной скрипке – то же самое, что с мерседеса пересесть на повозку. Он скрипку использовал как современный инструмент и выжимал из нее все соки.
ЕК А скрипки каких мастеров он предпочитал? Его основной инструмент был Гварнери дель Джезу – на нем играл последние годы…
НК Еще он брал в Госколлекции Страдивари. Отцу чего-то не хватало в Гварнери, он искал какие-то иные качества звука, и, будучи музыкантом высочайшего уровня, предъявлял к инструменту особые требования. Папа мечтал купить новую скрипку, но ему не разрешили. В СССР существовало правило: советские граждане могли находиться за границей не более 90 дней в году. Отца часто приглашали, но за него в Госконцерте отказывались – говорили, что он занят, болен и так далее. Он просил разрешить ему больше выезжать, он, естественно, готов был отдавать львиную часть гонорара, чтобы только заработать на скрипку. В этом усмотрели тайную мысль, что он хочет уехать, или что мы все это сделаем. И запретили. Перестали выпускать на гастроли одновременно папу и Павла. А потом маму, потом меня… Его не принимал министр, к которому он пытался попасть на прием. У меня все эти документы есть в архиве.
У него была удивительная энергетика на сцене. Он был страшно волнующимся, весь в себе. Перед концертом отец сидел в артистической, до последнего момента в расстегнутой фрачной рубашке с электрической грелкой, так как у него была язва. Когда говорили: «Третий звонок, пора», он выключал грелку, застегивался и выходил на сцену, собранный до невозможности. Когда заканчивал играть, воцарялась тишина. Может быть, это длилось три секунды, но они казались очень долгими, почти вечностью. Потом зал взрывался, как после атомной бомбы. Сколько я видела плачущих людей, которые приходили в артистическую, и сколько я видела мужчин, целовавших ему руки. Притом он скромно держался на сцене, но его игра производила невероятно сильное впечатление.
