Персона
Загородный проспект, 28 – адрес единственного в Санкт-Петербурге Музея Николая Андреевича Римского-Корсакова. Это последняя квартира композитора, в которой он прожил пятнадцать последних лет, создал одиннадцать опер. Место уникальное, знаковое, ведь там все настоящее. Самый большой интерес представляют четыре мемориальные комнаты: гостиная, столовая, передняя и кабинет. Сотрудники ходят сюда не на работу, а как бы в гости к композитору. Именно так считает заведующая Музеем Нина Костенко (НК), которая провела эксклюзивную экскурсию, попутно ответив на вопросы Ольги Русановой (ОР).
НК Николай Андреевич переехал сюда в 1893 году, выбирал эту квартиру сам, она ему очень понравилась. Сначала поселился один, а в конце сентября, после завершения дачного сезона, перевез и семью. Здесь было девять комнат, почти 300 квадратных метров. Платил 1500 рублей в год – сумма не маленькая, но вполне посильная для композитора. Переезжая сюда, семья как будто оставляла на старой, казенной, квартире при петербургской Капелле на Большой Конюшенной, 11 все беды, связанные со смертью детей (из семерых двое ушли из жизни в раннем детстве). Римские-Корсаковы ту квартиру считали несчастливой. А переезжая сюда, на Загородный проспект, они открывали как бы новую страницу жизни.
Вообще, любопытный факт: до переезда на эту квартиру у Римского-Корсакова была даже мысль переехать в Москву, он считал, что его в Москве любят, ценят. Композитор хотел обновления, чувствовал потребность «в другом воздухе, менее туманных и мрачных зимних днях», как писал своему другу Семену Кругликову. Если бы это произошло, мы бы с вами не беседовали здесь, в последней петербургской квартире композитора.
ОР Насколько мне известно, музей был открыт лишь в 1971 году, хотя о нем мечтали и жена композитора, и его дети очень давно. Но после революции 1917 года, когда в 1918-м Надежда Николаевна покинула квартиру, помещение надолго превратилось в коммуналку: здесь жили десять семей, всего более двадцати человек, и расселить их долгое время было невозможно.
НК Да, но в результате был открыт не только собственно музей-квартира на третьем этаже, но и позднее, в 1990-е годы, дополнительно помещения на первом этаже, где тоже были коммунальные квартиры, которые расселили. Там долго не могли начать ремонт. Но потом, наконец, это пространство отремонтировали, и в 2004 году у нас появился концертный зал на 80 мест, там же мы разместили входную зону музея. Теперь, кстати, у нас даже два зала: большой внизу и малый, на 55 мест, здесь, в квартире. Но путь к сегодняшнему результату был длинным. Когда Надежда Николаевна покинула эту квартиру в 1918 году, дети были уже взрослые, все обрели свои семьи, здесь уже не жили. Конечно, она мечтала о будущем музее, начала формировать архив, собирать афиши, программы, фотографии. Изначально семья видела музей в помещении консерватории, потому что там уже было собрание Глинки, Рубинштейна, поэтому много вещей отдали туда. Но в консерватории создать музей не получилось. И началось длинное путешествие вещей. Передавали их и в собрание Эрмитажа, и в Русский музей. В 1938-м была открыта комната-музей на Исаакиевской площади в Музее театра и музыки (теперь это Российский институт истории искусств), с большим количеством личных вещей. В послевоенные годы комната была расформирована, но вещи продолжали там оставаться. И только когда открылся наш музей – это должно было произойти к 125-летию Римского-Корсакова, в 1969 году, но открытие задержалось до 1971-го, так как дом пришлось ставить на капитальный ремонт, – тогда, наконец, вещи переехали сюда.
ОР Я слышала, что расположение вещей и даже цвет обоев были зафиксированы, зарисованы детьми…
НК Действительно, в семье хорошо помнили, как выглядели комнаты. Младший сын Владимир Николаевич фиксировал расположение многих предметов. Таким образом, представление о том, как все это выглядело и как располагались предметы, было.
ОР А как удалось сохранить вещи?
НК Дело в том, что, когда Надежда Николаевна покидала квартиру в 1918 году, дети разделили вещи между собой. Часть поехала к Михаилу Николаевичу на 12-ю линию Васильевского острова, часть – к Владимиру Николаевичу на угол Английского проспекта и улицы Декабристов, на четвертый этаж, в бывшую квартиру певца Ершова, которую он снимал. А двумя этажами ниже, кстати, на втором этаже этого же дома, жили Штейнберги – младшая дочь Римского-Корсакова Надежда Николаевна вышла замуж за композитора Максимилиана Штейнберга, ученика своего отца, и другая часть вещей отправилась к ним. Некоторые предметы вместе с самой Надеждой Николаевной-старшей уехали на Суворовский проспект, где жил с семьей средний сын Андрей Николаевич. А отдельные вещи остались в этом доме на Загородном, только переехали на пятый этаж, где со своей семьей жила старшая дочь Софья Николаевна.
ОР Удивительная история…
НК Дети, конечно, не представляли, каким будет музей, не знали, как все будет устроено, но они понимали главное: все, что связано с их отцом, нужно сохранить. Таким образом, вещи пережили и послереволюционное время, и блокаду. Не все дети пережили блокаду – Софья Николаевна, например, не пережила, но вещи были сохранены. Они их не продавали. Потом передали музею. За редким исключением все, что вы здесь видите, подлинное: серебро, посуда, мебель, фотографии и другие предметы.
ОР А происходили ли какие-то невероятные открытия или истории за минувшие годы?
НК Ну, например, такая. В юбилейном 1994 году пришла посетительница и сказала, что у нее есть авторская рукопись партитуры оперы «Кащей бессмертный». Женщина оказалась потомком фаготиста (а впоследствии дирижера) Григория Вениаминовича Фурмана, который учился у Римского-Корсакова, потом работал редактором, и вроде бы Николай Андреевич подарил ему свою партитуру. Действительно, композитор любил дарить свои автографы. Но так ли это было на самом деле, трудно сказать. В любом случае история уникальная. Вообще, бóльшая часть рукописного наследия композитора находится в Российской национальной библиотеке в Санкт-Петербурге, в Институте на Исаакиевской площади, но счастливыми обладателями этой авторской партитуры являемся мы.
ОР В гостиной обращает на себя внимание рояль. Подлинный?
НК Да, вообще их было два. Первый сейчас находится в Тихвине. Его купил Римский-Корсаков сразу после свадьбы, в 1872 году, раньше он тоже находился здесь. А это – второй рояль, купленный в 1902 году. Оба инструмента фирмы «Беккер». Какое-то время оба инструмента стояли в гостиной, и это был восторг: можно было исполнять концерты, играть в восемь рук. Но потом первый рояль композитор подарил своей дочери Софье.
Кто здесь только не играл! Рахманинов, Скрябин, Лядов, Глазунов, Штейнберг, Спендиаров, Стравинский. За этим роялем проходили занятия и с частными учениками, и с консерваторскими. Прямо здесь пел и Шаляпин, и Забела-Врубель. Аккомпанировали им Надежда Николаевна или Феликс Блуменфельд, да и сам Николай Андреевич мог вполне. Шаляпин часто приходил в эту квартиру, и послушать его просачивались через черный вход даже незваные соседи. А жильцы сверху прикладывали ухо к полу, чтобы послушать пение великого баса…
ОР Еще удивило, как много в квартире диванов, кресел…
НК Потому что в иные дни, на «шаляпинских вечерах» собиралось до ста гостей. А в дни премьер, особых спектаклей – и до двухсот. В такие вечера Надежда Николаевна и Софья уезжали раньше из театра, чтобы сделать какие-то приготовления.
ОР Еще один акцент квартиры – столовая. Правда ли, что у каждого члена семьи – строго – было свое место?
НК Да, например, Надежда Николаевна сидела во главе стола, справа от нее – Николай Андреевич. Так они располагались всегда, где бы ни жили, на даче или в других квартирах. Когда приходили гости, стол раздвигали, и уже куда большее количество гостей могло разместиться за этим столом. Семья была хлебосольная: с удовольствием приглашали к чаю, к обеду.
ОР Ну и, наконец, кабинет. Здесь два письменных стола: Николая Андреевича и Надежды Николаевны. А вот рояля нет…
НК …и никогда не было: композитор не любил сочинять за инструментом. Он сочинял за письменным столом. Писал чернилами и вот этим золотым пером. А здесь его очки. Зрение у Николая Андреевича было довольно плохое: близорукость высокой степени и астигматизм. Часто он носил даже две пары очков одновременно: одну поверх другой. Очки все очень качественные и на удивление имеют вполне современный дизайн. И еще обратите внимание: на стене – копия знаменитого портрета Римского-Корсакова кисти Серова (оригинал находится в Третьяковской галерее). Серов писал этот портрет именно здесь.
ОР Нина Владимировна, а с кем из потомков композитора вы поддерживаете отношения?
НК Больше, конечно, с петербургскими потомками. Пока жива была внучка Татьяна Владимировна, мы постоянно находились в контакте с ней. Она ушла из жизни в 2006 году. Общаемся сейчас с ее дочерью Вероникой Всеволодовной, правнучкой. Теплые отношения сложились с семьей Николая Кирилловича Головкина – это праправнук композитора по линии старшей дочери Софьи. У всех потомков трепетное отношение ко всему, что касается Николая Андреевича.
ОР А музыканты среди них есть?
НК Праправнучка Ольга Фаворская – певица, автор песен. В предыдущем поколении был внук по линии старшего сына Михаила, композитор и теоретик Георгий Михайлович Римский-Корсаков, один из создателей музея на родине Римского-Корсакова в Тихвине.
