«Ноктюрн» на фаготе…

Конечно, как любое кардинальное новаторство, решение добавить духовые вызвало дискуссию и определенные сомнения. Во-первых, встал вопрос репертуара, ведь у П. И. Чайковского нет ни одного концерта или даже камерной сонаты для духовых. Во-вторых, разделение на деревянные и медные получилось слишком широким: в одной категории оказались очень разные по своим конструктивным, тесситурным, динамическим и тембровым качествам инструменты (так, между флейтой и фаготом, пожалуй, больше конструктивной разницы, чем между скрипкой и виолончелью). Однако итог показал, что интуиция Валерия Гергиева, под чьим председательством конкурс вернул свой высочайший международный статус и престиж, не подвела: практически все принявшие участие музыканты-духовики показали очень высокий технический и художественный уровень и утвердили свое право выступать в одном ряду с «элитными профессиями».

Финал у духовиков прошел в Концертном зале Мариинки в сопровождении театрального оркестра под управлением Арсения Шуплякова (медные) и Кристиана Кнаппа (деревянные), а вот прослушивания первого и второго туров деревянных духовых состоялись в новом Концертном зале «Репино», расположенном в Курортном районе Петербурга, неподалеку от мемориального музея-усадьбы знаменитого русского художника. Высокий просторный, обшитый натуральным нелакированным деревом зал, со световой шахтой и большим панорамным окном, за которым возвышалась вековая сосна, был больше похож на храм, в котором воцарилась уютная, почти домашняя атмосфера, равно приятная для музыкантов и для слушателей. Прошедшим отбор флейтистам, гобоистам, кларнетистам и фаготистам (к участию было допущено 48 человек, по 12 от каждой специальности) не нужно было преодолевать психологический барьер, неизбежно возникающий у артистов, выходящих на легендарные сцены «с большой историей». Пять дней, включивших в себя камерную музыку, больше напоминали фестиваль, нежели конкурс.

Сходство с фестивалем усиливало и разнообразие представленных программ. В принципе выбора репертуара самые строгие рамки были у кларнетистов (во всех трех турах все произведения были четко прописаны), наиболее свободный регламент оказался у гобоев, имевших достаточно широкий выбор. Так, например, в первом туре для кларнета в качестве обязательных произведений стояли первая часть концерта Моцарта, три сольные пьесы Стравинского и переложение «Русского танца» из «Лебединого озера» Чайковского. Гобоисты же могли взять одну из 12 сольных фантазий Телемана, одну из четырех камерных сонат (Сен-Санса, Пуленка, Санкана и Дютийе) и из трех современных пьес Берио, Кастильони или Холлигера. Флейтистам в первом туре нужно было сыграть обязательную партиту для флейты соло Баха и одно из трех концертных аллегро В. Цыбина, зато во втором им на выбор давались четыре камерные сонаты XX века, три виртуозные пьесы и пять современных композиций. Для фаготистов в первом туре выбор был ограничен первой частью концерта Моцарта и переложением одного из двух фортепианных ноктюрнов Чайковского. Выработать судейские критерии в столь пестром стилистическом ряду было, конечно, непросто (члены жюри признавались, что для «чужих» специальностей они больше ориентировались на артистическую экспрессию, нежели на точное прочтение текста). Однако сам репертуар, включающий в себя старинную, романтическую и современную музыку, получился очень удачным, деревянные духовые предстали во всем своем разнообразии, имея возможность показать и виртуозность, и кантилену, и современные технологические приемы.

Уже в первом туре наметились фавориты, сохранившие свои позиции вплоть до самого финала. Ярким лидером, заявившим о себе буквально с первых нот, стал флейтист Матвей Демин, в свои 25 лет являющийся артистом цюрихского Тонхалле-оркестра, одного из самых престижных европейских коллективов. Его утонченная европейская манера дала знать о себе и в обязательной партите Баха, прозвучавшей с внятной артикуляцией, грамотными штрихами и верно расставленным дыханием, и во Втором концертном аллегро Цыбина, промчавшемся в стремительном темпе с технически безупречными штрихами. Во втором туре в игре Матвея также царила полная невозмутимость и уверенность в своих силах. Легкость, с которой он расправлялся с самыми невообразимыми сложностями в Секвенции I Берио и «Кампанелле» Н. Паганини, воспринималась на слух как нечто само собою разумеющееся, это было похоже на то, как атлет не напрягаясь поднимает огромный вес, любуясь при этом рельефом своих мускулов. В финале артист держался как профессиональный зрелый музыкант и в виртуознейших пассажах ре-минорного (Wq. 22) концерта К. Ф. Э. Баха, и в проникновенной кантилене арии Ленского, переложенной для флейты с оркестром, и в сделанной Денисом Буряковым труднейшей транскрипции заключительной части Скрипичного концерта П. И. Чайковского. Внутреннее волнение, если оно и присутствовало, было скрыто за маской олимпийского спокойствия и твердой решимости, приведшей в итоге на высшую ступень почетного пьедестала.

Если претендент на первое место наметился практически сразу, то за второе и третье место у деревянных духовых развернулась напряженная борьба, победу в которой одержали зарубежные музыканты. Флейтистка из Венесуэлы Джойди Бланко уже в первом туре продемонстрировала изумительную технику и тончайшую филировку звука в виртуозном аллегро В. Цыбина. Во втором туре, выбрав сонату петербургского композитора Ю. Корнакова, она сумела вдумчиво и одновременно трепетно выстроить свой диалог с малоизвестной музыкой, подчеркнув и лирику, и внутренний драматизм. С головокружительными пассажами в «Большом полонезе» Т. Бёма и задумчивой кантиленой «Меланхолической серенады» П. И. Чайковского южноамериканская артистка также справилась превосходно. Сильной стороной Джойди в третьем туре стала проникновенная кантилена во второй части соль-мажорного (Wq. 169) концерта К. Ф. Э. Баха и в переложении арии Ленского (напоминавшей больше «Осеннюю песнь» из «Времен года»), а вот в переложении концерта Чайковского ей пришлось выдержать напор оркестра, строго соблюдая взятый темп и пресекая попытки ускорения.

Очень глубоким и тонким музыкантом показал себя итальянский кларнетист Алессандро Беверари, раскрывшийся больше в последних турах. Согласно жребию, в полуфинале ему пришлось играть сразу после Матвея Демина поздно вечером в практически пустом зале. В полутемной сумрачной атмосфере пьесы Р. Шумана прозвучали как пронзительная исповедь, а в сольной сонате Э. Денисова была развернута настоящая алхимическая лаборатория оттенков и нюансов, где даже в динамической кульминации в крайнем высоком регистре кларнет сохранял свой благородный тембр. В финальном туре блестящая «Интродукция, тема и вариации» Дж. Россини была пропета как чудесная оперная ария, в которой каждый звук был подобен жемчужине в ожерелье дивной красоты. Не случайно это же произведение вошло уже в программу гала-концерта на Новой сцене Мариинского театра, где Алессандро выступил как обладатель третьей премии.

Серьезную группу конкурсантов составили артисты Мариинского оркестра. Кларнетист Никита Ваганов и флейтистка София Виланд прошли в финал, заняв в итоге, соответственно, пятое и восьмое место. Вошедшая в прошлом году в состав Мариинки фаготистка Анастасия Батракова, к сожалению, сошла с дистанции после первого тура, в полуфинал прошла ее коллега из Чехии Микаэла Спакова, а француженка Лола Дескур в итоге заняла четвертое место, единственная из плеяды фаготистов выступившая с оркестром, блистательно исполнив концерт И. Гуммеля. Все три девушки доказали, что этот низкий инструмент, ассоциирующийся, конечно, больше с муж­скими образами, и в женских руках способен рас­крыть свое тембровое и техническое богатство.

Единственным представителем от партии гобоев в финале стал немецкий музыкант Юри Валлентин, завоевавший шестое место. В его игре раскрылась тембровая красота гобоя, с его мягким и теплым звуком. Даже в трагических изломах экспрессионисткой сюиты закончившего свои дни в Освенциме композитора Павла Хааса, сыгранной во втором туре, была слышна неземная красота, воспринимаемая словно тени ускользающей гармонии.

В судейскую комиссию конкурса деревянных духовых вошло двенадцать человек с разных стран и континентов, по три представителя от каждого инструмента, так что общая оценка в целом была объективной. Председателем секции стал флейтист Лос-Анджелесского филармонического оркестра Денис Буряков, выпускник Московской консерватории, великолепный музыкант с серьезной западной карьерой. Самым трудным, конечно, оказался выбор участников во второй тур, поскольку уже после первых прослушиваний стало ясно, что взята очень высокая планка, и пропустить 16 участников из 48 оказалось сложной задачей. За бортом остались все азиатские музыканты (Южная Корея, Япония и Китай), да и многие наши соотечественники, отсеянные после первого тура, вполне могли бы побороться за призовые места… И поскольку Конкурс Чайковского живет и развивается, то дальше будут вноситься свои коррективы и новые методики, но, главное, история с духовыми обязательно должна получить продолжение.