Обостряя контрасты

Премьера первой реформаторской оперы Вагнера «Летучий Голландец» в 1843 году успеха не имела. Публика оказалась не готовой к восприятию новой оперной эстетики; она ждала зрелищных «спецэффектов», привычной демонстрации виртуозных колоратур да сюжета либо из комедии положений, либо по-мейерберовски исторически грандиозного. Ни того, ни другого, ни третьего не было в творении Вагнера. А ныне, в 2020 году, у него вообще «отняли последнее» – визуализацию, показав в концертном исполнении.

При этом «Голландец» только выиграл, получившись более «четким и настоящим», нежели в ­каком-либо современном эпатажном прочтении.

«Невыразимо приятное чувство охватило меня, когда среди огромных гранитных стен эхо повторяло возгласы экипажа, бросавшего якорь и подымавшего паруса. Короткий ритм этих возгласов звучал в моих ушах, как утешительное, бодрящее предзнаменование, и вдруг вылился в моем воображении в тему матросской песни». Эти слова Вагнера невольно приходят на память, когда слышишь только первые аккорды оркестра. И никакой дополнительной картинки больше не нужно!

Сладковский, безусловно, в первую очередь симфонист, и услышать его в оперном репертуаре – большая удача. В партитуру он «ныряет» сразу, словно в пучину со скалы, максимально обостряя акценты; широкие, крупные мазки – фирменный почерк ГСО РТ. При этом даже простительны некоторые «шероховатости» медной духовой группы, потому как целая картина получилась по-вагнеровски мощной и цельной. Так, щемящая красота сцены Сенты и Голландца подчеркивалась достигнутым безупречным ансамблем солистов и оркестра. Заразительно-­зажигающе прозвучало вступление к третьему действию – единым фронтом выступил с оркестром хор «Мастера хорового пения». А песнь призрачной команды Голландца под свист штормового ветра на максимальном фортиссимо tutti явилась яркой звуковой кульминацией всей оперы. Романтическое начало правит бал!

Это не первый опыт Сладковского на оперном поприще. Позади «Иоланта» и фрагменты из «Евгения Онегина» Чайковского, драматическая оратория «Жанна д’Арк на костре» Онеггера.

«Я давно примерялся к Вагнеру, – признается маэстро. – Правда, у нас была ставка на Женю Никитина. Он пел с нами Эбн-­Хакиа в “Иоланте”, и тогда уже мы решили, что должны с ним обязательно спеть ­что-то из вагнеровского репертуара. Он ведь – один из самых топовых вагнеровских певцов! А “Голландец” – его коронная партия. Не случайно его сейчас забрал в срочном порядке Валерий Абисалович Гергиев в Метрополитен. И нам пришлось в кратчайшие сроки искать замену. Замену нашли достойную, это равносильно практически чуду. А с Женей, может быть, в будущем еще сложится ­что-нибудь. По крайней мере, я надеюсь на это».

На вопрос, по каким принципам происходит отбор солистов для работы с ГСО РТ, Сладковский не раздумывая ответил: «Принцип единственный – талант! Чтобы певцы сами хотели петь эту музыку, и чтобы у них это получалось. За каст у нас отвечает Елена Харакидзян. Со всеми солистами, занятыми в сегодняшней постановке, я уже работал раньше. Со Скориковым у нас недавно “Травиата” была, с Мурадымовой исполняли “Колокола” Рахманинова и записали Четырнадцатую симфонию Шостаковича. С Альбертом Доменом, правда, познакомились только сейчас, и он очень своеобразный человек. Но, надо сказать, достойных Голландцев в мире вообще единицы. Слава Богу, у нас все сложилось. Домен – настоящий вагнеровский певец, вагнеровский репертуар – его специализация».

Домен действительно произвел сильное впечатление. То он демонически страшен, призывая Апокалипсис на головы нас, грешных, то по-человечески страдает – и ему сочувствуешь! В свое время певец получил признание на Байройтском фестивале в партии Вотана. Тень Вотана, «властного отца», он теперь переносит и на Голландца. Ч­то-то никак не любовное, а неуловимо отеческое проскальзывает в его общении с Сентой. Впрочем, учитывая, сколько веков скитаний по морям за плечами Голландца, такая трактовка образа вполне оправдана.

Если Домен демонстрирует во всех смыслах мастерство зрелости, то мастерство юности – в руках, вернее, голосах Натальи Мурадымовой (Сента) и Артема Сафронова (Эрик).

Мурадымова в очередной раз порадовала своих поклонников. Одна из сильных сторон певицы – изумительное «дышащее» пианиссимо, проникающее непосредственно в сердце и доставляющее неподдельное эстетическое наслаждение. При этом она – обладательница яркого сочного тембра, позволяющего справляться с партиями как чисто сопранового, так и драматического репертуара.

У Сафронова явный потенциал вагнеровского тенора при мягкости и «бархатистости» тембра. Обе сцены Сенты и Эрика – пожалуй, лучшие в постановке по богатству динамических оттенков и разнообразию психологических красок. При этом и техническая сторона никак не страдала. Вернее, была достигнута та высота мастерства, когда вопрос техники даже не возникает.

Что же касается солистов «второго плана», то партия Мари – просто не тот материал, который позволяет в полной мере раскрыться таланту Евгении Сегенюк с ее густым «теплым» контральто. А вот голосистому Кириллу Матвееву (Рулевой) и импозантному Дмитрию Скорикову (Даланд) хотелось бы пожелать «усилить» немецкий язык, что очень важно именно в вагнеровских партиях. Рельефная языковая фактура у них сглаживалась «проглатыванием» согласных в окончаниях слов. Да и в целом Скориков был несколько однообразен и статичен, что, конечно, можно было бы списать на реалии концертной постановки, если бы не его партнеры, демонстрировавшие настоящий голосовой театр.

Несмотря на «концертность», перед нами ­все-таки постановка со своей логикой и драматургией. В самом начале действия Даланд и Рулевой располагаются на правом балконе над сценой. Голландец же появляется на левом балконе; он словно противопоставлен мелкому мирку Даланда и Рулевого с их исключительно материальными интересами. Последующие события развиваются уже на авансцене. Лишь в финальной сцене Голландец вновь «воспарит» на балкон. И он там одинок. Одинок до тех пор, пока Сента с последними аккордами оркестра не возносится к нему. И в ярком световом облаке они соединяются навеки…

Остается лишь пожелать всей команде «Голландца» дальнейшего счастливого полета!