Персона
Меццо-сопрано Оксану Волкову сегодня знают не только как искрящуюся азартом, вечно неугомонную Ольгу из «Евгения Онегина» Чайковского, дерзкую провокаторшу Сонетку из «Леди Макбет Мценского уезда» Шостаковича и даже не только как интриганку Марину Мнишек из «Бориса Годунова» Мусоргского. Личным рекордом и мировой сенсацией стало ее участие в премьере «Самсона и Далилы» Сен-Санса в Большом театре Беларуси не только в титульной партии роковой обольстительницы, но и в роли режиссера этой масштабной постановки. О своих уроках режиссуры в театре и жизни Оксана (ОВ) рассказала Владимиру Дудину (ВД).
ВД Как вас занесло в режиссуру?
ОВ Идея попробовать себя в режиссуре пришла не мне, а Маргарите Николаевне Изворской-Елизарьевой. Много лет она была художественным руководителем оперы в Большом театре Беларуси, поставила на его сцене несколько спектаклей. Мы работали с ней над моей первой Кармен, именно в постановке Маргариты Николаевны я дебютировала в этой роли. Набирался курс в Академии музыки, и она предложила мне пойти учиться. Наша встреча и разговор состоялись летом, в Болгарии, во время отпуска, за бокалом хорошего вина и поглощением морепродуктов, и я с энтузиазмом откликнулась на эту идею. Конечно, по возвращении в Минск я напрочь об этом забыла, и с головой окунулась в свои вокальные проекты. Год пролетел незаметно, и мне напомнили о моем обещании. Тут уже деваться некуда: обещала – нужно разбиться в лепешку, но не подвести! Времени на подготовку экспликации у меня совсем не было, и я выбрала одноактную оперу Римского-Корсакова «Кащей Бессмертный». У меня быстро родилась концепция «троемирия». Кащей предстал бизнесменом, с офисом в стиле хай-тек, со всеми атрибутами высокотехнологичного пространства. Мир простой, земной, природный принадлежал Царевне и Ивану-королевичу. Над макетом и эскизами костюмов я размышляла в ситуации цейтнота. Детям были поручены сценография и костюмы. Маме нужно помогать, и дети радостно включились в игру. Сын собрал прекрасный макет из конструктора Лего, а дочь быстро сочинила костюмы Царевны, Бури-богатыря, Ивана-королевича, Кащея и Кащеевны. Я пришла на экзамен, гордо неся в одной руке макет, в другой костюмы. Комиссия меня очень похвалила, что я использовала фантазию детей, которые видят мир по-своему. Тогда мне казалось, что так же легко и весело пройдет эта пара лет на базе высшего образования. Но программа изменилась, и мне пришлось учиться пять лет и писать полноценную дипломную работу.
ВД Сколько уже спектаклей в вашем режиссерском багаже?
ОВ Багаж пока небольшой. Моей дипломной работой стал спектакль «Виллисы. Фатум», разработкой которого я занималась в Академии. Руководство театра поддержало идею о постановке этой оперы на Большой сцене, дав мне, конечно, определенный аванс и разрешив собрать команду. Я очень благодарна художнику-постановщику Этель Иошпе за то, что не отказала студентке, человеку без опыта в режиссуре. Она же порекомендовала прекрасного художника по свету Стаса Свистуновича. Вместе мы придумали, как мне кажется, очень необычный спектакль, тем более что не так много постановок этой оперы существует в открытом доступе. Я по-настоящему горжусь этой работой.
После премьеры художественный руководитель Большого театра Беларуси Валентин Николаевич Елизарьев предложил мне поставить «Самсона и Далилу». Тут, конечно, сработали эмоции, а не здравый рассудок. О роли Далилы мечтает каждая певица! Эту оперу может себе позволить не каждый театр, тем более репертуарный. Опера, которая никогда не ставилась в Беларуси! Я была просто в восторге от самой идеи иметь в репертуаре это потрясающее название. И, конечно, я снова пригласила ту же команду, с которой мы уже так плодотворно сотрудничали.
ВД Эта ваша первая Далила?
ОВ Нет, вторая, я уже исполняла ее в Пекинской опере в постановке Уго де Ана семь лет назад.
ВД Вам наверняка помогало, что вы прошли хороший практикум у многих режиссеров в разных постановках?
ОВ Я работаю в театре уже двадцатый сезон. Мне очень повезло, что в своей певческой карьере я встречалась с большим количеством талантливейших мастеров режиссуры. Я имела тот практический опыт, который очень пригодился в работе над «Самсоном». Период постановки оказался для меня очень напряженным, потому что параллельно я исполняла роли Марины Мнишек и Любаши в Большом театре России, вводилась в спектакль «Садко» Дмитрия Чернякова, готовила сольный концерт на сцене театра. Затем случился перенос «Мазепы» в Берлине с Кириллом Петренко. Я умудрилась сделать параллельно три новых роли. Поэтому, когда мне молодые артисты говорят, что сейчас что-то учат и только через полгода смогут взяться за что-то другое,отвечаю: «Ребята, так не пойдет, надо все делать параллельно, максимально быстро, потому что время – деньги. Это наша карьера, она сама себя не сделает».
ВД Как у вас рождается спектакль?
ОВ Прежде всего, глубоко изучаешь музыкальный и литературный текст. Анализируешь взаимоотношения персонажей, их отношения друг с другом. Очень важно, чтобы история, которую мы рассказываем, была актуальна, чтобы ее понимали с точки зрения сегодняшнего времени. Второе для меня – визуальная составляющая. Оперный спектакль должен быть красивым, эстетичным. Я люблю современные трактовки и интерпретации как актриса, очень люблю, когда режиссер предлагает необычные условия, переносит действие в другое время и находит другие смыслы давно известных произведений. «Самсона и Далилу», «Аиду» хочется видеть в традиционной эстетике, масштабе, роскошных декорациях. А вот «Кармен», например, выдерживает любые режиссерские трактовки, в том числе самые современные и неожиданные.
ВД Все прекрасно, но режиссура – это же круглосуточный стресс. Как совмещать с бережным отношением к голосу, с вокальной карьерой, которая у вас сейчас на подъеме?
ОВ Всю жизнь меня преследует страх упущенных возможностей. Если таковые появляются, я стараюсь сначала согласиться, ввязаться в бой, а потом уже подумать, как реально успеть все. Если это дается, значит, для чего-то нужно, значит, ты должен это отработать. Я счастлива, что Маргарита Николаевна удержала меня в этой профессии, приучив к дисциплине и строгости к себе. Хотя несколько раз, признаюсь, у меня опускались руки и хотелось отложить образование на более свободный период жизни. Ставить и петь – это колоссальный вызов, ты реально не можешь говорить, не то что уже петь. Далилу я спела исключительно «на морально-волевых», как говорится. Но это был совершенно необходимый мне опыт.
ВД Каким примерам режиссерского дела вы готовы следовать?
ОВ Каждый режиссер, как постановщик и автор, конечно, хочет найти свой стиль, почерк, индивидуальность. Я восхищаюсь многими режиссерами, с которыми и сама работала, и наблюдала со стороны. Мне очень нравится Дмитрий Черняков. Я работала с ним над «Евгением Онегиным», а недавно над «Садко». У него совершенно свой, непохожий ни на чей, подход к рождению спектакля. Он, прежде всего, тонкий психолог, вытаскивающий на поверхность глубоко закопанные смыслы и поведенческие стереотипы. Как виртуозно он актуализирует миллион раз прочтенные кем-то спектакли совершенно в неожиданной плоскости. Думаешь: «Как же я сама не догадалась, что тут речь идет о другом!» Когда находишься на сцене, возникает полное ощущение, что проживаешь настоящую жизнь, а не участвуешь в спектакле. А как он работает с каждым солистом, каждым артистом хора! Это невероятный труд. Недавно я задала ему вопрос о моем спектакле, мы пообщались, и я благодарна судьбе, что могу спросить у Чернякова.
ВД Это очень хороший учитель, не поспоришь. А кто еще?
ОВ Мне очень понравилось работать с Кшиштофом Варликовским в «Леди Макбет Мценского уезда» в Париже. Мы репетировали немного, потому что моя роль Сонетки небольшая. Метод его работы очень любопытный. «Подождите, дайте мне пять минут», – он открывал либретто, читал, думал и потом сам показывал, причем фантастически, он же сам актер. И говорит: «Ну, сделайте». Мы пытаемся повторить. Он посмотрит и продолжает: «А можете вот так?» И показывает. Его показы были самым изюмом репетиций. И, конечно, хотелось вылезти из кожи, но сделать еще лучше, чем он, еще выпуклее и объемнее. Он, кстати, немного репетировал, что тоже важно, но это случается, когда собирается один состав исполнителей.
ВД Вы назвали двух законодателей мод мировой режиссуры – Чернякова и Варликовского.
ОВ Судьба мне подарила встречи с большими мастерами режиссуры благодаря моей певческой карьере. Я работаю сейчас с Гришей Азагарофф над Сантуццей в Цюрихе, репетировала «Леди Макбет Мценского уезда» в Метрополитен-опере с Грэмом Виком. С Хансом Нойенфельсом мы делали «Пиковую даму» на Зальцбургском фестивале. Вот кто помучил нас по полной программе в тридцатиградусную жару. Каждый день он заставлял всех одевать костюмы. У меня был костюм-тройка и шерстяной берет. Я пою-танцую, с меня все течет, головой махнула – берет упал. Думала, не заметит. «Остановитесь, наденьте берет! Это важно!» А Слава Сулимский с Игорем Головатенко и Павлом Петровым репетировали в искусственных шубах, под которыми были шерстяные костюмы плюс шапки с шарфами, и каждый день по два раза. Я до последнего не понимала, что за спектакль получится. Нойенфельс давал некоторую свободу самовыражения в предлагаемых обстоятельствах. Мой образ Полины изначально был другой, костюм более мальчиковый – он хотел видеть пацана в длинных бриджах, с забранными волосами. Но я была против и постепенно переплавила эту Полину в то, что мне было ближе. Мы поработали с дизайнером, он со мной согласился, предложил сделать активную женщину, сексуальную и агрессивную, антипод Лизе. Нойенфельс просил провокацию. С мальчиковым образом не так бы выстрелило, как с Полиной в коротких шортах с распущенными волосами. В таком костюме я, в сущности, впервые почувствовала, что хочет сказать Полина своим романсом. Идея провокации Лизы: «Посмотри, куда ты идешь, я тебе расскажу, как было у меня и чем все закончилось». В классических постановках это произведение не несло такой трагической окраски.
ВД Вот вы и отвечаете на вопрос, зачем в оперном театре нужна режиссура.
ОВ В прошлом сезоне я спела Марину Мнишек в опере «Борис Годунов» в постановке Барри Коски в опере Цюриха. Мы выпускали премьеру в условиях локдауна, должны были практически не контактировать друг с другом. И сценография получилась соответствующей – компьютерный стол и стулья в комнате. И как Коски на этом «без всего» виртуозно поставил спектакль. Он Рангони, например, дал в руку тарелочку с пирожными с белковым кремом. Он поедал пирожные и облизывал пальцы. Это было в десятку! Как он классно придумал и маски артистам миманса. В пандемию эти безликие люди выглядели особенно выразительно. Когда ты сталкиваешься с такими мастерами, невольно что-то перенимаешь от них. Такой опыт не может получить студент, пришедший просто с учебной скамьи. Важна насмотренность, работа с разными режиссерами, которые сегодня делают современный театр.
