События
27 июня 1970 года в местечке Труро, расположенном в графстве Корнуолл – более чем в 200 милях к юго-западу от Лондона, начинающая группа с помпезным, но истинно британским названием Queen сыграла свой дебютный концерт. Много лет спустя барабанщик Роджер Тейлор рассказывал, что выступление организовала его матушка, задумав провести благотворительную акцию в помощь Красному Кресту: «Нам заплатили пятьдесят фунтов, и по тем временам это была приличная сумма!» Помимо Тейлора, на сцене City Hall в тот вечер находились Брайан Мэй (гитара), Фредди Меркьюри (вокал) и Майк Гроуз (бас). Вскоре место последнего занял Джон Дикон. В сет-лист вошли такие композиции, как Stone Cold Crazy (речь об этой песне пойдет ниже) и Son and Daughter.
Музыкальное наследие самой интеллигентной британской рок-группы выдержало испытание временем, и спустя пятьдесят лет «королевские» сокровища не утратили своей ценности. Но в чем же феномен Queen? Почему эксперты до сих пор не могут дать однозначного ответа на вопрос о стиле группы? Вероятно, потому что Queen изначально сторонились стандартных идиом рока и не боялись постоянно исследовать «далекие планеты» – пусть даже в рамках одной, отдельно взятой «нетипичной» композиции. Вот несколько примеров.
У песни Stone Cold Crazy с третьей студийной пластинки Queen – Sheer Heart Attack (1974) – интересная судьба. Фредди написал ее во время работы с ансамблем Wreckage, но впоследствии к Stone Cold Crazy приложил руку каждый из участников Queen: это был первый в истории группы прецедент, когда авторские права делились на четверых. До официального релиза трехминутная песня многократно подвергалась изменениям. Брайан Мэй рассказывает, что предложил Фредди сделать музыку «безумнее»: новый гитарный рифф ускорил темп композиции. В итоге совместных доработок получилась песня, которую теперь принято считать одним из ранних образцов speed metal, и которая сыграла важную роль в становлении такого направления, как thrash metal.
Ироничный текст песни смешивает сон и реальность: в ночном кошмаре герой – духовик, играющий на тромбоне, – видит себя гангстером Аль Капоне и пытается избежать столкновения с полицией. Затем он взаправду вынужден убегать от представителей закона, поскольку, устав от своих однообразных будней, воплощает свои гангстерские фантазии в жизнь: нарушает общественный порядок, расстреливая прохожих из водяного пистолета-пулемета Tommy.
В 1990 году американская группа Metallica записала кавер на Stone Cold Crazy. В этой версии брутальность доведена до предела: по содержанию – уличное насилие вместо английской иронии и по звучанию – свирепый, рычащий баритон Джеймса Хетфилда вместо чистого, звонкого вокала Фредди. Соотечественники оценили переделку, присудив Metallica «Грэмми» в номинации «Лучшее метал-исполнение».
Единственная песня Queen, покорившая американскую аудиторию и, как следствие,коммерчески самая успешная, хотя стилистически не имеющая ничего общего с хитами группы в европейских чартах.
Another One Bites the Dust была написана басистом Джоном Диконом, который рискнул ступить на территорию фанк-музыки под влиянием американцев из Chic. Впрочем, для Queen это уже было не в новинку: ранее в фанке упражнялся дуэт Меркьюри – Тейлор (альбом Jazzпредставляет итог их экспериментов – песню Fun it), но до такого серьезного шага, как выпуск сингла, дело не дошло.
Во время записи Дикон, помимо своего баса, играл на большинстве инструментов: двух гитарах, пианино, а также отбивал ритм хлопками. Тейлора он обязал обмотать барабаны пленкой и одеялами, чтобы добиться сухого звука электронной перкуссии – характерного фанкового грува. У слушателя должно было создаться впечатление, что в песне присутствовал синтезатор, но это не так: все спецэффекты были сделаны путем искажения звука гитары и фортепиано.
Текст Another One Bites the Dust, на первый взгляд, отсылает к гангстерским историям:вооруженный до зубов Стив идет по улице, натянув шляпу на лоб. Но если вчитаться, то легко заметить сходство эмоциональных переживаний героя этой песни с настроением уже упомянутого выше тромбониста из Stone Cold Crazy, с той разницей, что новый персонаж обозлен на весь мир, и ему не до шуток.
Another One Bites the Dust расколола группу на два лагеря. С одной стороны были Дикон и разделявший его музыкальные вкусы Меркьюри; с другой – Мэй и Тейлор, выступавшие против выпуска песни отдельным синглом. В ситуацию вмешался случай в образе другой легенды 80–90-х: Майкл Джексон услышал новинку и высказал свое мнение: Another One Bites the Dustдостойна сингла. Так король поп-музыки стал крестным отцом будущего номинанта на «Грэмми». Но успех песни сыграл с Queen злую шутку: следующая работа – альбом Hot Space, фанковый от корки до корки, с единственным исключением – балладой Life Is Real (Song forJohn Lennon), оказался самым неудачным во всей дискографии британского квартета. После взлета к вершинам последовало громкое падение. Подавленные участники поспешили взять творческую паузу и уделить внимание сольным проектам.
Королевский фандом уверен, что последний сингл Queen, записанный с Фредди, – You Don’tFool Me – самое нетипичное творение группы. По своему построению он отвечает стандартам успешных радиохитов с их многократным повторением мотивов и отдельных фраз, но для Queen в целом это было не свойственно. Песня также выбивается из контекста альбома Made inHeaven, в котором она была впервые представлена: весь материал пластинки – лучшие образцы рок-музыки 80-х, в то время как You Don’t Fool Me – вариант для танцполов. При этом в ней есть нечто совершенно нехарактерное и для канонов клубного искусства 90-х: пронзительное, драматичное соло электрогитары – одно из лучших у Мэя, и общее меланхолическое настроение, свойственное скорее балладам. Причина этого несоответствия кроется в истории записи You Don’t Fool Me.
Как вспоминает Мэй, фрагменты композиции удалось сделать в швейцарском Монтрё во время последних сессий с Фредди. Сил практически не оставалось, дни фронтмена Queen были сочтены. «Когда дело дошло до того, чтобы собрать воедино альбом (уже после смерти Меркьюри. – Ред.), продюсер Дэвид Ричардс решил взять за основу существующие наброски и сделать из них законченный трек. Я не был уверен, что у него получится, так как исходников сохранилось очень мало – голые кости, если так можно сказать. Дэвид проделал огромную работу, переплетая текстуры вокруг вокальных секций, растягивая длительность композиции. Роджер и Джон добавили свои идеи. Потом пришла моя очередь, и мы с Дэвидом записали множество различных риффов. Результат привел нас в восторг! Дэйв и до этого “спасал” много вещей, микширование – его конек!»
Пожалуй, ни одна композиция Queen не вызывает столько вопросов, как эта 22-минутная вариация в стилистике эмбиент (в основе которой лежит создание специфической атмосферы вокруг одного конкретного тона путем обработки его тембра и других физических характеристик) – последняя на пластинке Made in Heaven. В среде фанатов безымянный трек-энигма получил название Ascension («Вознесение»).
Находясь формально вне основной структуры Made in Heaven, композиция тем не менее тематически и тонально (ре мажор) связана с открывающей диск песней It’s a Beautiful Day и ее ремиксом, закольцовывающим альбом. Атмосферное фоновое звучание рождается из нарастающего вибрирующего гула, устремляющегося ввысь. В этом странном путешествии за пределы реальности ход времени то убыстряется, то проваливается в небытие, и где-то вдали эхом отзывается голос Фредди, спрашивающий: «Are you running?» Движение прекращается, и остается лишь холодное космическое пространство, хранящее обрывки памяти – смеха Фредди на фоне грозового ливня. Но стихия отступает, и слушатель попадает в мир струящегося света. Что это? Рай?
Долгое время Брайан Мэй хранил молчание, не выдавая подробностей рождения тринадцатого трека. Однако после кончины уже упомянутого выше Дэвида Ричардса все же приоткрыл тайну: «Мы с Дэйвом зажгли благовония и свечи в аппаратной, включили всю технику в студии и принялись “писать картины“ синтезаторами и сэмплерами на фоне мерного гудения дронов». По его словам, процесс длился восемь часов. Тейлор тоже внес свою лепту, добавив некоторые звуки ударных.
Законы поп-индустрии таковы, что о стиле того или иного музыкального коллектива мы привыкли судить по песням из сборников, ротации радиостанций, рекламных роликов, киномейнстрима, фонового сопровождения нашего шоппинга. Но лишь отходя от хитов, можно открыть весь стилевой диапазон группы. Широкая аудитория знает о Queen лишь то, что до сих пор приносит дивиденды. Настоящая же «королева» все еще остается для нее неузнанной.
Стиль группы, безусловно, эволюционировал с годами, но при этом для каждого нового альбома Queen оставался неизменным эклектичный подход, то есть смешение различных жанров и поджанров. Полистилистика (будем это называть академическим термином) здесь – не негативная оценка, а скорее один из признаков искусства второй половины XX века. Стилевая множественность позволила Фредди, который выступал не только эпатирующим фронтменом, но идеологом группы, Брайану, Роджеру и Джону в эпоху глэм-рока использовать самые контрастные музыкальные компоненты. Somebody to Love – что это, если не госпел? Crazy Little Thing Called Love – отличный образец рокабилли. Seaside Rendezvous – изящный двухминутный водевиль. Средняя часть одной из самых мощных песен Queen – эпической Innuendo (великолепная работа Фредди и Роджера!) – иступленное, невероятное фламенко. Блюз, кантри, кроссовер, диско, фолк, фанк – Queen могли одновременно экспериментировать с огромным количеством стилей. И все же людям свойственно навешивать ярлыки, поэтому в среде поклонников группы прижилось мнение, что их кумиры играли progressive rock.
