Орландо без неистовства

Сцена представляет собой «черный кабинет», основная гамма костюмов – черный, серый, темно-зеленый (за сценографию «Орландо» отвечал Руфус Дидвишус, за костюмы – Эмма Райотт). Изысканно тусклый свет сотворен Мартином Гебхардтом. Хореограф Кристиан Шпук любит темные цвета, мрачные настроения:среди лучших его балетов – сделанный в Цюрихе «Зимний путь» (Шуберт/Цендер, про путешествие к смерти сквозь холод и мглу) и сотворенный в Риге «Песочный человек» (Шуман, Шнитке и Доннер, точная интонация гофмановской жути). В придуманной Вирджинией Вулф 93 года назад истории Орландо – елизаветинского пажа, оказавшегося бессмертным и по ходу своего многовекового жизненного путешествия превратившегося в женщину, – Шпук тоже увидел прежде всего мрачные тона и сполна воспроизвел их на сцене.

Партитура балета была собрана из фрагментов нескольких сочинений. Виолончельный концерт Элгара (солист Петр Кондрашин) стал музыкой Орландо, назойливый нерв Концерта для скрипки с оркестром Филипа Гласса (солист Станислав Измайлов) превратился в символ времени, сквозь которое проходит герой. При этом концерты разъяты, их части разнесены по разным эпизодам. К этим двум «главным» музыкальным сочинениям добавлена музыка Леры Ауэрбах (по одной прелюдии в каждый акт двухактного балета), православное песнопение «Под Твою милость» в исполнении Хора Свешникова (в записи; это эпизод с влюбленностью Орландо в русскую княжну Сашу), «Песнь из Священной книги» Гурджиева (также запись – Ансамбль народных инструментов имени Гурджиева; эпизод восстания в Турции, где Орландо служит послом), «Жаворонок» Глинки и ария-вокализ Элизы из балета «Дикие лебеди» Елены Кац-Чернин. Оркестр Большого театра, ведомый Алексеем Богорадом, мужественно сплетал разномастные нити в единую музыкальную ткань, и чаще всего у него это получалось.

По структуре новый балет представляет собой набор сцен, каждую из которых предваряют несколько фраз, произносимых по трансляции приятным женским голосом. Это – пояснения к происходящему, и они совершенно необходимы, потому что разобраться, что происходит на сцене, без них было бы очень трудно. Главная коллизия «Орландо» Вулф – превращение молодого человека в девушку, случившееся неким магическим способом (герой просто заснул на неделю, а проснулся уже героиней), – никак не отражается в придуманной Шпуком пластике. В 1997 году, когда этот сюжет был впервые использован в балете (Роберт Норт поставил в Риме бенефисный спектакль для Карлы Фраччи), два акта – «мужской» и «женский» жестко делились по характеру дуэтов, в которых великая итальянка вела диалоги с партнершами/партнерами. У Шпука и там и там в тексте правят ранверсе; понятно, что это не случайность, что мысль, высказанная в книге Вулф, – одежды (=пол) могут меняться, человек остается одним и тем же – сознательно транслируется им в балете. Но эта одинаковость утомляет глаз: начинает казаться, что речь вообще не о том, что Орландо – это один и тот же человек, несмотря на его/ее превращения, – а о том, что жизнь героя нудна до невозможности.

Из пяти заявленных в буклете балерин в премьерную серию вышли только две – Ольга Смирнова и Мария Виноградова. Прохладная прима из Вагановской школы и жизнерадостная солистка из школы московской по-разному взглянули на текст: Смирнова транслировала замкнутость своего поэтического пажа, брезгливость по отношению к ухажерам, а в момент влюбленности ее героиня царственно позволяла себе поклоняться. Виноградова же (быть может, противореча хореографу – но точно соответствуя интонации Вулф) в первом акте определенно играла юношу, завороженного загадками жизни, во втором – женщину, относящуюся к жизни с тем же любопытством, и добавляла в текст энергию, которой там катастрофически не хватало. Это был(а) именно Орландо из романа – того романа, что был написан Вулф как объяснение в любви ее подруге, Виктории Сэквилл-Уэст. Решительная завоевательница женских сердец, Сэквилл-Уэст вдохновила Вулф на многие ее сочинения – но главное, давала жажду жить писательнице, с детства страдавшей затяжными депрессиями. Потому роман Вулф – да, говорящий и о природном одиночестве поэта – так полон солнцем и любовью; это солнце и любовь, эти шуточки, этот ясный день жизни вносила в жизнь Вулф Сэквилл-Уэст. Но эту ясную интонацию (которую отлично почувствовала в своем фильме 1992 года режиссер Салли Поттер) вовсе убрал из своего спектакля Шпук. Он явно помнил только то, чем жизнь Вулф закончилась – а закончилась она самоубийством, когда после начала Второй мировой и бомбежек Лондона писательница не смогла более справляться со своей депрессией.

Весь спектакль Шпука – о том, как темна жизнь и утомительны окружающие люди. При этом он не дает себе труда как следует этих людей прорисовать, придумать им запоминающуюся пластику. Вот шестнадцатилетним Орландо увлекается пожилая королева Елизавета – сколько интересных ходов здесь можно было бы придумать – хоть комических, хоть трагических! Шпук отдает роль королевы танцовщикам-премьерам, танцовщикам-виртуозам – и, обнаружив в программке имена Семена Чудина (в первый вечер) или Артемия Белякова (во второй), зритель предвкушает яркий танец – но нет, королева лишь шествует в массивном «историческом» наряде. С тем же успехом эту роль можно было поручить рослому артисту миманса. Во втором акте, когда Орландо уже сама разгуливает в платье, Шпук «расплачивается» с премьерами, дав им же роль любовника героини – Шелмердина. В этой части они получают возможность немного потанцевать – но с точки зрения лексики их танец ничего интересного не представляет, публика наблюдает, как они, так сказать, плавают баттерфляем в очень ограниченном пространстве.

Орландо Вирджинии Вулф дал обещание Елизавете навсегда оставаться юным – и обещание сдержал, и именно юностью, любопытством, авантюризмом наполнен роман. Орландо Кристиана Шпука от рождения стар и опаслив, ему не интересны люди, он их боится. (Как искрила в книжке история о влюбленности Орландо в русскую княжну Сашу! Здесь персонажи делают несколько невнятных кругов друг вокруг друга, и Саша исчезает в кулисах; Ксении Жиганшиной (в первый вечер) и Анне Балуковой (во второй вечер), как и премьерам, не дали потанцевать. И проблема, собственно говоря, не в том, что хореограф не придерживался интонации романа (менять что-то или вообще все – его святое право), но в том, что балет по определению – территория любопытствующей юности. Можно написать хоть восемьсот страниц о том, как утомительна и невыносима жизнь – и, вполне возможно, у книги найдутся поклонники и почитатели. Но наполни всего лишь двухактный балет (час – первое действие и сорок пять минут –второе) усталостью, депрессией, боязнью людей – и его не спасет даже высококлассная труппа Большого. Что ж, и после неудач жизнь, к счастью, продолжается. В Большом начались репетиции следующей новинки – «Чайку» (сочинение Ильи Демуцкого) ставит Юрий Посохов, эта команда точно никому заскучать не даст. Премьера ожидается в начале июля.