События
Петербургский Дом Радио – постоянное место притяжения композиторов и режиссеров, хореографов и художников. С момента открытия его резидентами стали композиторы Алексей Ретинский, Андреас Мустукис, Алексей Сюмак. В 2023 году к ним присоединился Кирилл Архипов и уже успел опробовать себя в роли лектора и соавтора постановок «Дом 2/27», «Вечернее собрание Марины Цветаевой», «Посвящение Ивану Голлю», спектакля «Мистерия про это». Официально же резиденция композитора открылась исполнением песенного цикла «Обрыв ли овраг ли цветущий луг» (были планы исполнения в марте этого года, но из-за трагических событий в московском «Крокусе» концерт был перенесен на конец ноября).
В новом старом пространстве Дома Радио (теперь – Невский, 62) царил старый новый романтизм. Песенный цикл, созданный Кириллом Архиповым, одновременно уходил корнями прямиком в век Шуберта и Гейне и открывал новые грани личного высказывания, во многом благодаря расширению жанра путем привлечения других видов искусства.
В названии цикла – строка из стихотворения Инги Кузнецовой, входящего в поэтический сборник «Летяжесть». Два из шести текстов, избранных композитором, – ее же пера. Перед концертом раздаются программки, в них – стихотворения цикла. Пять из них принадлежат русским авторам XX–XXI веков, одно, четвертое, – немецкому. Это стихотворение – известный по песне Шуберта «Двойник» Генриха Гейне. Приводимое в сборном, «коллажном» переводе трех поэтов (Тюменев – Блок – Анненский), оно будто осовременивается, приобретает черты верлибра и тем самым гармонично вписывается в ряд текстов современных русских авторов. Единственное подлинно романтическое сочинение в концерте, оно содержит идею двоичности, оказавшуюся важной для Кирилла Архипова. Эта идея отражается на составе музыкантов: партитура включает два женских голоса, два терменвокса, два ударных и пару баян – аккордеон (последние два инструмента, к слову, явно в тренде у современных композиторов).
В оформлении сценического пространства – вечные атрибуты романтизма: ночь, природа, лес, буря. Кирилл Архипов вводит в музыкальный романтический код еще одну составляющую – ветер. Рождаясь из мехов баяна и аккордеона, ветер лейтмотивом проходит сквозь партитуру. Когда слова не находятся, за тебя говорит природа. Ветер выступает как символ.
Кстати, о символизме. Вспоминается невольно и Блок, и не только в связи с переводом Гейне. Визуальный ряд содержит и ночь, и улицу, и фонарь – с ним в руках сам композитор единожды перформативно пересекает пространство сцены. Аптека в концепцию не вписывается, романтизм – неизлечим. «Потому что у нас нет будущего», – исступленно повторяет одна героиня (Ирина Михайлова) в черном облачении: платье со шлейфом, вуаль и перчатки до локтя; в полутьме сцены она – как «статуя без рук» (отсылка на строчку из третьего стихотворения цикла). «Пространство во всех направлениях», – вторит ей другая (Анастасия Шуманова), как капля воды похожая на первую. Обе – словно блоковские Незнакомки, такие знакомые и такие далекие.
Темы – сугубо романтические и при этом вечные. Любовь. Одиночество. Одиночество в любви и любовь в одиночестве. «Черная меланхолия» и отчуждение. В текстах они даются от первого лица, в музыке – от двух лиц, быть может, это две грани одного «я», а может, родственные души, существующие параллельно, но не узнающие друг друга. «Эта история не является диалогом, но представляет параллельные сценарии, осколки одной жизни», – говорит о замысле сам композитор.
Происходящее на сцене сначала протекает в рамках положенного: музыканты за пультами, внимание направлено на дирижера (Евгений Воробьев). Но вот певицы выходят на авансцену, и действо вслед за ними выходит за рамки концерта. Пространство расширяется. И песни написаны в расширенной технике: от непосредственно песенности остаются отголоски в виде распевов-вставок. Остальное – шепот, речитация, звукоподражания, театральная декламация, выкрики.
Терменвоксы, как эхо, отражают человеческие голоса, но не отзвуком, а усиленным звучанием, они «докрикивают» недосказанное. Ударные (сюда входит даже гонг) подчеркивают моменты аффектации. Аккордеон и баян отстраненно сливаются в органном звучании. А затем вдруг – темнота и тишина. И вот смена кадра – оба музыканта на авансцене дремлют в креслах-качалках, и все должно быть по-домашнему уютно, но из мехов инструментов на их коленях вновь рождается ветер странствий. Романтический герой не может спать спокойно.
Последняя песня, на стихотворение «Погребены» Ольги Потаповой, неспокойная, едкая и саркастическая – текст официального содержания не может сложиться в единое целое, разбивается на фразы и слоги – рождается в известной уже тишине и темноте и в ней же растворяется. На сей раз продолжение не следует, музыканты и композитор выходят на поклон. А где-то там, в подсознании, все еще слышен ветер. И не знаешь, куда он тебя занесет в следующий раз, в обрыв ли, в овраг ли, на цветущий луг или на новую премьеру Кирилла Архипова?..
