События
Родная речь постоянно была слышна на нынешнем фестивале в Зальцбурге – со сцены, в фойе и кулуарах. К примеру, в двух из четырех специальных вокальных вечеров звучала русская музыка. Немецкий баритон Маттиас Гёрне и фестивальный интендант Маркус Хинтерхойзер наряду с произведениями Густава Малера исполнили Сюиту Шостаковича на стихи Микеланджело. А латвийская оперная дива – меццо-сопрано Элина Гаранча – для выступления отобрала сочинения своих соотечественников конца ХIX – первой половины ХХ века, а также Рихарда Штрауса, Анри Дюпарка и – что примечательно – Сергея Рахманинова.
У певицы давние связи с Зальцбургом. Здесь она несколько лет назад записала превосходную концертную пластинку: пять песен на стихи Матильды Везендонк Вагнера и рюккертовский цикл Малера с Венскими филармониками. На фестивале этого года Гаранче аккомпанировал известный шотландский пианист Малкольм Мартино (их недавняя совместная работа – альбом Lieder c песнями Шумана и Брамса).
Программу Элины Гаранчи можно было бы озаглавить «Музыка fin de siècle». Выражение это скорее характеризует общее умонастроение позднего романтизма с его склонностью к изощренной рефлексии и сентиментальному эгоцентризму и одновременно с нежеланием пристально взглянуть в тот «шевелящийся хаос» ХХ столетия, который уже открывался, к примеру, композиторам Второй венской школы. «Конец века» у Гаранчи растянулся примерно на шестьдесят лет – с 1870 («Песнь Миньоны» Дюпарка) по 1930 («Ноктюрн» Яниса Медыньша) год. «Латышская» часть концерта была представлена музыкой четырех композиторов. Прозвучали романсы брата Яниса Медыньша – Язепса, Альфредса Калныньша и Язепса Витолса (учитель Прокофьева и Мясковского в Петербургской консерватории). Общее в их стилистике – это любопытный сплав традиций русской, немецкой, отчасти французской композиторских школ. По словам самой певицы, многие из этих песен и романсов она слышала еще в детстве от мамы. Отсюда сердечность, с которой Элина Гаранча пела эту музыку, и несколько сумрачная, «лифляндская» меланхолия. Впрочем, ее после каждой песни прерывали жизнерадостные и, казалось, не вполне уместные аплодисменты счастливой фестивальной публики.
Чуть в ином ключе были исполнены ранние песни Рихарда Штрауса. Часть из них мы привыкли слышать в оркестровых версиях. В дуэте же с фортепиано на первый план вышел глубоко личный характер этих сочинений. Так, в знаменитой Allerseelen (ее Штраус написал в 21 год) воспоминание об усопших превращается в экстатическую любовную песню, что очень эмоционально передала в своей интерпретации Элина Гаранча.
Во втором отделении «перемена наряда» у героини вечера (элегантная смарагдовая тафта уступила место струящемуся алому шелку) произвела неизгладимое впечатление. И явно пришлась по вкусу завсегдатаям фестивальных концертов, которые и сами не прочь продемонстрировать роскошные вечерние платья и ослепительные бриллиантовые колье.
Наиболее интересной оказалась французская часть концерта, а именно вокальные сочинения Анри Дюпарка – композитора, чья экзальтированная созерцательность была идеально воссоздана дуэтом Элины Гаранчи и Малкольма Мартино. Пианист показал здесь себя чутким аккомпаниатором, окутав изысканными рояльными тембрами холодноватую, но одновременно мощную экспрессию певицы, ее «бесшовное» звуковедение, бархатистый тембр все еще сильного и гибкого голоса. Бывают «странные сближения». Именно Дюпарк впервые открыл для современной ему музыки поэзию Шарля Бодлера, в частности, стихотворение «Приглашение к путешествию» из сборника «Цветы зла», которое отечественные рок-меломаны знают по знаменитой пластинке Давида Тухманова.
Наконец, Рахманинов! Тут, пожалуй, дуэту не хватило синергии. И если Гаранча чувствует и в целом вполне аутентично передает рахманиновский эмоциональный «грув», то для ее партнера это оказалось не под силу даже технически. Впрочем, из трех бисов два были рахманиновские: безупречно исполненная «Сирень» и маленькая драма, которую Элина Гаранча к вящему удовольствию зальцбургской публики виртуозно разыграла в знаменитом романсе «Не пой, красавица».
