Пааво Ярви: Я открываю миру Эстонию через музыку и культуру своей страны

Среди именитых солистов, почетных гостей фестиваля — один из лучших валторнистов современности, концертмейстер группы валторн Берлинского филармонического оркестра Штефан Дор. В сопровождении Эстонского фестивального оркестра под управлением Пааво Ярви он исполнил Второй концерт для валторны с оркестром Рихарда Штрауса. Знаменитый американский скрипач Джошуа Белл, шестикратный номинант премии «Грэмми», выступил в Пярну во второй раз. Когда слышишь скрипку Страдивари в руках Белла, нарушается привычный ход времени, исполнительское искусство игры музыканта очаровывает прилежной кантиленой, благородством мысли и аристократизмом. Белл виртуозно исполнил Первый скрипичный концерт Макса Бруха. Чуткий и бережный аккомпанемент оркестра под управлением Пааво Ярви добавил немало ярких красок и настроений в драматургию сочинения. Яркое впечатление оставила мудрая интерпретация Пааво Ярви Пятой симфонии Чайковского. Исполненный после нее на бис Полонез из оперы «Евгений Онегин» эстонская публика приняла весьма благосклонно. Этот жест дирижера можно интерпретировать как дань уважения русской культуре. Оркестр порадовал необычайной гибкостью, великолепным звучанием и аристократизмом.

Отдельным событием фестивальной программы стал вечер барокко, когда солисты Эстонского фестивального оркестра играли на уникальных старинных инструментах из коллекции Эстонского фонда.

Талантливые музыканты из разных стран мира участвовали в образовательной Академии Ярви. Мастер-­классы для молодых дирижеров и оркестрантов провели Неэме, Пааво и Кристиан Ярви, а также Леонид Грин.

Специальным гостем заключительных концертов фестиваля стал известный американский пианист и дирижер Уэйн Маршалл. Тонкое чувство стиля, джазовых интонаций и характерных настроений в Фортепианном концерте Джорджа Гершвина сплотили Уэйна Маршалла и Пааво Ярви в единый творческий тандем.

Несмотря на плотный график маэстро и дефицит времени, Виктору Александ­рову (ВА) удалось встретиться с Пааво Ярви (ПЯ) в паузе между репетициями и побеседовать о жизни фестиваля и Академии в Пярну, проектах Эстонского фестивального оркестра, пиетете к польской и русской музыке, увлечении Сибелиусом, секретах дирижерской профессии, семейном юбилее и многом другом.

ВА Пааво, в этом году у всех представителей вашей дирижерской династии юбилейные даты. Глядя на ваши совместные фото, думаешь о невероятной сплоченности. При этом дирижер, как мне кажется, — профессия, скорее, индивидуалистов. Каким образом вам удается объединиться в сообщество?

ПЯ Да, мы все разные, но каждый из нас имеет единую дирижерскую школу. А это все исходит от папы. Он привил нам с Кристианом любовь к музыке и симфоническому репертуару, объяснил важность процесса музицирования. Но это не имеет ничего общего с обыкновенным размахиванием руками. Это уже совсем другое. Когда мы были маленькими, часто говорили с папой о музыке, слушали и анализировали ее. А потом это все пригодилось в профессии. Когда ты стоишь перед оркестром, необходим бэкграунд. Музыканты должны не только тебя понимать, но и интуитивно идти за тобой.

ВА Как вы действуете в случае пересечения творческих интересов?

ПЯ Мы с братом исполняем разную музыку. Кристиан любит включать в программы своих выступлений очень много современных сочинений, в том числе собственные пьесы и аранжировки. Он предлагает разные форматы слушателям и принципиально отходит от классических стандартных норм в отличие от нас с папой. Мы живем в другом мире, на дворе не XVIII век, поэтому необходимо сохранять гибкость и рационализм, чтобы люди приходили на концерты, понимали музыку и любили ее. Мой брат старается все делать по-новому, поэтому его концерты часто превращаются в шоу, когда музыканты играют все произведения наизусть, иногда даже танцуют, выступление вообще идет без перерыва. Так что мы все разные! И это хорошо! Чем больше разных интересных идей, тем лучше!

ВА История фестиваля и образовательной Академии Ярви в Пярну уже приобрела существенное реноме на карте фестивалей классической музыки в странах Балтии и Восточной Европы. В чем вы видите миссию этого уникального проекта?

ПЯ У нас много людей, кто называет себя дирижерами, но на самом деле не каждый понимает, в чем именно заключена сила искусства дирижирования и какие тайны профессии она предполагает. Мы с моими коллегами по дирижерскому цеху стараемся передать нашим академистам этот образовательный навык, пытаемся заметить в каждом из них импульсы и направить в правильное русло профессии.

ВА На каждом фестивале вы открываете новые музыкальные имена. В этом году одним из таких людей стал талантливый молодой датчанин Каспер Джоэл Негене. Какие характерные качества вы отметили в нем?

ПЯ Это действительно особый случай. Я стараюсь не производить никакой сенсации на своих фестивалях. Вопрос возраста не так важен, но тут я увидел такого целеустремленного человека. Ему всего пятнадцать! А он уже на пороге дирижирования, с невероятным потенциалом и прекрасными руками. Мне хотелось поддержать Каспера и показать другим, как необходимо начинать учиться дирижированию в раннем возрасте. И это возможно! Не нужно ждать, пока тебе исполнится тридцать. Единственное, что я могу сделать, — открыть молодым людям глаза на ­какие-то возможности, объяснить, что такое дирижирование, как беседовать с оркестром по-музыкантски, без лишних слов, как передать свои идеи, не говоря о них. Наше искусство не предполагает одну лишь технику, всегда необходимо персональное влияние. В работе с любым коллективом ты должен сочетать в себе харизму и интеллект, должен уметь стоять перед оркестром и правильно руководить им. Для этого необходим природный дар. Научить этому невозможно. Поэтому наши совместные усилия с папой в обучении молодых дирижеров — это лишь капля в море информации и навыков, необходимых дирижерской профессии. И самое важное — это судьбоносный момент. К­ому-то повезет в этом, а ­кому-то нет. Это очень тернистый путь.

ВА А как обстоят дела с вашим благотворительным фондом?

ПЯ Мой фонд успешно развивается. У нас много разных образовательных и концертных проектов. Фонд помогает молодым эстонским музыкантам — композиторам, инструменталистам, певцам — заниматься за рубежом, покупать музыкальные инструменты. Практическая помощь молодым артистам всегда необходима, особенно в нынешние времена. Большинство талантливых людей просто не имеют возможности приобрести музыкальные инструменты и участвовать в конкурсах, заниматься с достойными педагогами.

ВА Не менее значительным событием стала презентация вашего третьего альбома совместно с Эстонским фестивальным оркестром, посвященного записи музыки современных эстонских композиторов. Кто из них, на ваш взгляд, совершил в последнее время ощутимый прорыв? Есть ли преемники у Арво Пярта и Лепо Сумеры?

ПЯ Для меня этот вопрос всегда актуален и еще раз доказывает, что такая музыка должна звучать многократно. Теперь ее можно еще раз послушать и узнать больше информации не только о таких важных именах, как Пярт, Сумера, Эркки-­Свен Тюйр (самый, на мой взгляд, оригинальный и интересный автор после Пярта сегодня в Эстонии), но и новых молодых композиторах Эстонии. Сейчас можно встретить очень много талантливых имен из Исландии, скандинавских стран — Эстонии, Финляндии и Швеции. Преемственность композиторских традиций в этих странах до сих пор жива, она там никогда не прерывалась.

На новом диске среди всех интересных композиций мне очень нравится сочинение Тыну Кырвитса To the moonlight («К лунному свету»). У этого автора очень своеобразный музыкальный язык. Кырвитс не старается имитировать Пярта. На мой взгляд, он нашел для эстонской музыки тоже ­что-то новое, такое более тональное и близкое вокальной музыке. В инструментальной музыке оно выглядит очень певучим, этого невозможно не заметить. Каждому композитору необходимо давать возможность создавать новые произведения. Ведь большинство людей заинтересовано в новой музыке, но не все обладают полной информацией об авторах сочинений.

ВА Насколько для них важно опираться на народную нордическую музыку и исконно использовать тембры инструментов балто-­финских народов?

ПЯ У каждого композитора это происходит по-разному. Я считаю, что не нужно слишком строго следовать канонам эстонской музыки. В опусах Тюйра и Сумеры преобладает балтийское начало. Все ожидают ­какой-то неоархаики, между тем национальные истоки уже заложены в самих нотах. Даже в музыке Арво Пярта, который никогда не использовал эстонские мотивы в своих сочинениях, чувствуется нечто исконно балтийское. Я открываю миру Эстонию через музыку и культуру своей страны. Там живут и сочиняют музыку немало современных композиторов. Любому из них всегда необходима помощь, чтобы их произведения звучали на концертах. Балтийское море объединяет множество национальных культур. Для эстонцев крайне важно, какой потенциал этот регион имеет, причем не только музыкальный, но и общеполитический и культурный.

Не надо ждать от двадцатисемилетних дирижеров глубоких впечатляющих интерпретаций. Вдохновение и мудрость жизни приходят позже. Необходимо время и навык

ВА Традиционно на каждом фестивале в Пярну присуждается композиторская премия имени Лепо Сумеры. Кто стал ее счастливым обладателем в этот раз?

ПЯ У нас есть очень талантливый композитор, русская эстонка Татьяна Козлова-­Йоханнес. В этот раз мы приняли решение присудить ей эту награду. Ее музыка сюрреалистична и наполнена необычными красками и сочетаниями звуков.

ВА Как развивается творческая жизнь Эстонского фестивального оркестра? Часто ли там появляются новые музыканты?

ПЯ Ежегодно наш Фестивальный оркестр в Пярну обновляется. Мы всегда ищем талантливых молодых музыкантов, которые могли бы стать украшением коллектива. Есть и очень сильная группа наших «ветеранов» оркестра — тех людей, которые с первых лет существования оркестра играют в нем. Эстонскому фестивальному оркестру очень полезно иметь всегда свежие импульсы и энергию, которую приносят новые люди. Если этого не будет происходить, мы быстро превратимся в обычный симфонический оркестр. А это скучно и бесперспективно.

ВА Что вы думаете об акустике и архитектурной концепции здания Концертного зала в Пярну? Он ведь является лучшим в Эстонии?

ПЯ Пярну — очень маленький, милый сердцу провинциальный город, поэтому каждое лето я снова возвращаюсь в эти чýдные места, которые так любили известные русские музыканты и композиторы — Ойстрах, Шостакович, Гилельс, Ростропович, Рождественский… Им нравилось приезжать сюда летом и проводить здесь каникулы. В таких маленьких городах, как Пярну, концерты традиционно проходят в церквях или еще ­каких-то общественных зданиях. Но больших концертов здесь было очень мало. Двадцать лет назад мой папа обратился с советом к своему очень хорошему другу Кельдеру Мейеру: «Если ты хочешь ­что-то по-настоящему хорошее сделать в Пярну, тогда давай построим новый концертный зал. Мы обязательно должны иметь место, чтобы играть музыку и приглашать великих исполнителей». Мейер прислушался к совету папы, и сейчас у нас есть прекрасный дом. Публика уже наслышана об этом зале и высоко оценила его акустику. Здесь еще есть камерный зал, а на верхних этажах — репетиционные комнаты, в которых можно заниматься и проводить мастер-­классы. Таким образом, это здание — одно из самых лучших архитектурных построек в Пярну за последние несколько лет. Хорошо, что им стал концертный зал, а не ­какой-то очередной офис или торговый центр… Нам крупно повезло, что Мейер был связан со сферой культуры и понял необходимость и важность присутствия концертной площадки в этом городе.

ВА В конце лета перед гастролями в Корее у вас запланировано выступление с Эстонским фестивальным оркестром на фестивале Сибелиуса в финском Лахти. Какое место в вашем репертуаре занимает его музыка? В чем вы видите актуальность Сибелиуса?

ПЯ Это один из композиторов-­титанов. Для меня его симфоническое наследие представляет необычайную ценность. Он один из самых интересных композиторов XX века, со своим оригинальным почерком и ясностью мысли. Я вырос с этой музыкой и верю в нее, она в сердце каждого эстонца, любая нота его сочинений драгоценна и священна для нас. Но Сибелиус гораздо масштабнее, чем культура Балтики, его музыка — самостоятельный мир. В ней сокрыто столько разных аспектов, которые надо все время разгадывать и находить новые решения в интерпретации его произведений. Сибелиуса нужно больше играть на публике. Очень многие оркестранты, которые впервые сталкиваются с его музыкой, настолько воодушевлены, что часто подходят ко мне с вопросами: «Почему мы не играем других его пьес? Почему мы раньше ничего о них не знали»?

ВА Сюита «Лемминкяйнен» — одна из жемчужин оркестрового наследия Сибелиуса…

ПЯ Сибелиус, как и другие композиторы, в том числе его современники, всю жизнь развивался и находился под влиянием той среды, в которой жил и творил. Не обошлось без воздействий таких гигантов, как Вагнер и Брукнер, Чайковский и Малер. И это все слышно в ранних произведениях Сибелиуса. Когда слушаешь его сюиту «Лемминкяйнен», незримо ощущаешь тематические связи с Вагнером — и это вполне естественно! Уже потом, начиная с Четвертой, а затем в Пятой, Шестой и Седьмой симфониях, таких вещей ты просто не услышишь. В Первой симфонии запечатлен дух Финляндии и прослеживается немало параллелей с музыкой Чайковского, чье творчество высоко ценил Сибелиус. Для меня каждая из его симфоний, оркестровых поэм и сюит до сих пор загадка.

ВА Недавно видел ваше фото с талантливым финским дирижером и виолончелистом Клаусом Мякеля. Есть страны, где принято считать, что дирижирование — это профессия второй половины жизни. Мы же наблюдаем, как стремительно делают карьеру молодые дирижеры, представители стран Северной Европы. Как вы считаете, в чем причина этой тенденции и в чем заключается преимущество этих дирижеров?

ПЯ Я до сих пор думаю, что дирижирование — это профессия второй половины жизни. Но ее необходимо начать осваивать в первой половине, чтобы затем иметь опыт во второй. Клаус очень талантливый и объективный человек. Он делает все очень правильно и рационально. Надо иметь возможность себя развивать, причем как можно раньше. Я тоже так начинал. Такой процесс происходил со многими дирижерами. Зубин Мета, например, дебютировал в Лос-­Анджелесе, когда ему еще не было и двадцати пяти. Эса-­Пекка Салонен начал дирижировать в двадцать один год, когда впервые встал за пульт Симфонического оркестра Финского радио. Это вполне естественный и нормальный процесс. Не надо ждать от двадцатисемилетних дирижеров глубоких впечатляющих интерпретаций. Вдохновение и мудрость жизни приходят позже. Необходимо время и навык.

ВА В программе фестиваля в Пярну вы не миновали музыки польских композиторов XX века — Витольда Лютославского и Гражины Бацевич, к творчеству которых питаете особые пристрастия.

ПЯ Лютославский — одна из важнейших музыкальных фигур прошлого столетия. Я очень люблю и ценю его музыку, часто играю ее с разными оркестрами мира. Если ты имеешь достаточное представление о Бартоке или Стравинском, тогда очень трудно придумать ­что-то новое и соответствовать такому же композиторскому уровню. Но сегодня мы наблюдаем за этим процессом уже на довольно большой дистанции времени и понимаем, что Концерты для оркестра Бартока и Лютославского — два абсолютно разных, но очень интересных и сильных по духу произведения. Лютославский оставил за собой очень важное музыкальное наследие. Для меня таких композиторов очень мало в XX веке. Здесь я не имею в виду Шостаковича или Прокофьева. Лютославский ­все-таки имеет свой оригинальный почерк, и его произведения необходимо как можно чаще играть на сцене. Я стараюсь это делать. А творчество Гражины Бацевич, к сожалению, малоизвестно. Еще с детских лет я знал ее музыку, она мне всегда нравилась. Концерт для струнного оркестра — как раз одно из таких сочинений.

ВА Практически ни один из ваших фестивалей в Пярну не обходится без русской музыки. Кстати, этим летом вы посетили виллу Сергея Рахманинова «Сенар», которая не так давно была выкуплена швейцарскими властями. Какие вы видите для нее потенциальные возможности? Сохранился ли там дух композитора?

ПЯ Абсолютно. Эта знаменитая вилла скоро станет одним из культурных центров Швейцарии. Там будут устраиваться симпозиумы и конференции, мастер-­классы, концерты камерной музыки. А еще там запустят специальную перспективную программу для молодых композиторов. «Сенар» — одно из самых красивых, таинственных и дорогих моему сердцу мест на земле. Там явно присутствует дух композитора. Рахманинов никогда не возвращался из эмиграции в отличие от Прокофьева, вернувшегося в Россию и умершего в нищете. Русская культура и русская реальность всегда очень сильно отличались друг от друга.