ПЛАНЕТА ОБЕЗЬЯН

В начале года все снова заговорили о Gorillaz — виртуальной группе под предводительством Дэймона Албарна, известного многим еще и в качестве фронтмена брит-поп патриархов Blur. На этот раз поводом стал выход их нового, восьмого по счету, альбома под названием Cracker Island. И удивительно даже не то, что группа, вроде бы задуманная как одноразовый полушуточный проект, спустя двадцать два года все еще актуальна (Gorillaz давно стали для Албарна главной витриной даже несмотря на то, что Blur снова активны и даже едут этим летом в тур), а то, что впервые за много лет про Дэймона говорят не в контексте того, что этот затейник опять выдумал, а просто хвалят сочиненные им песни.

Среди всех столпов шоу-бизнеса Албарн одним из первых сообразил, что в XXI веке музыка как таковая не слишком ходовой товар. Точнее сказать, музыки недостаточно — в современном мире ей требуется всесторонняя обвязка — от визуальной до идеологической. Группа новой формации — это арт-проект, а может быть, даже арт-объект. Первым делом Албарн позаботился о мифологии группы и неразрывно связанной с ней визуальной составляющей. Gorillaz — это еще и комикс, имеющий четырех постоянных (вокалист 2D, басист Мёрдок Никкалс, гитаристка по прозвищу Лапша и ударник Рассел Хоббс) и нескольких эпизодических героев. Здесь соавтором, а заодно и арт-директором проекта Gorillaz стал давний приятель Дэймона художник Джейми Хьюлетт (в последнее время о нем часто говорили, что он и есть великий и ужасный анонимный стрит-арт художник Бэнкси, но все так и осталось на уровне слухов). Создавая виртуальную группу, Дэймон ловко решил сразу несколько задач. С одной стороны, он обретал фан-базу, привязанную не столько к музыке, сколько к комиксу и его персонажам. Эта публика была готова скупать любую продукцию, начиная с альбомов и билетов на шоу, заканчивая книгами, DVD-синглами и прочей «меморабилией».

Группа новой формации — это арт-проект, а может быть, даже арт-объект.

При этом под прикрытием в виде нарисованной группы Дэймон мог свободно манипулировать реальной, меняя состав и музыку и оставляя за собой пост «художественного руководителя». Звучать Gorillaz могли как угодно: электроника, хип-хоп, соул, диско — всему этому в творчестве коллектива находилось свое место. Группа могла с легкостью оседлать любой модный тренд и при этом не получить от фанатов тухлых помидоров за предательство идеалов. С Blur этот номер никогда бы не прошел: по сложившимся правилам игры, рокеры все же берут на себя негласное обязательство хранить верность определенному звуку — вспомним, как досталось Крису Корнеллу за попытки играть R&B, а Аланис Мориссетт — за заигрывания с электроникой. Даже такие природные хамелеоны, как Queen и Дэвид Боуи, порой нарывались на неприятие очередных экспериментов с модным звуком. А тут — ну, мультяшки, что с них возьмешь.

В случае с Gorillaz эта многоликость обеспечивалась тем, что за аранжировки на разных альбомах брались разные люди. Звучание первого диска целиком определял японский мастер абстрактного хип-хопа Дэн The Automator Накамура, над пластинкой Demon Days трудился Danger Mouse — звездный продюсер, которого Албарн заприметил еще «на взлете», когда тот соорудил эпический мэшап из «черного альбома» Jay-­Z и «белого альбома» The Beatles. Важный вклад в альбом Humanz сделал Twilite Tone, работавший до этого с Канье Уэстом, Pusha T и Биг Шоном. При этом порой (как, например, на альбоме Plastic Beach) роль музыкального директора брал на себя сам Дэймон Албарн и делал это ничуть не хуже специалистов со стороны.

Главным источником вдохновения для Gorillaz был хип-хоп — не только и не столько как музыкальный жанр, сколько как культура и сегмент музыкальной индустрии. Из хип-хопа Дэймон позаимствовал и привычку работать с «битмейкерами» (почти все вышеперечисленные музыканты, занимавшиеся аранжировками, прославились в первую очередь в хип-хопе), и культуру «фитов» — на альбомах Gorillaz появлялись самые разнообразные гости. Это могли быть ветераны рока (Лу Рид) и соула (Бобби Уомак, Айк Тернер), заслуженный кубинский крунер Ибрагим Ферер, enfant terrible манчестерской сцены конца 1980-х Шон Райдер, пионер чикагского хауса Джейми Принсипл, звезда нового R&B Кали Учис и, конечно же, многочисленные рэперы от De La Soul и Снуп Дога до Винса Стейплза и Bad Bunny. Однажды на пластинке Gorillaz засветился даже Сирийский национальный оркестр арабской музыки. И чем шире был этот охват, тем больше было влияние Gorillaz, ведь каждый новый «фит» — это новая аудитория.

Когда сама по себе виртуальность этой группы перестала ­кого-то удивлять, обязательной частью стратегии Gorillaz стало создание к выходу каждой пластинки дополнительного инфоповода. Албарн регулярно подбрасывал медиатемы для статей и новостей, звучавшие куда более броско и привлекательно, чем просто появление нового диска. Например, альбом The Fall был целиком записан на айфоне, Plastic Beach поднимал экологическую тему, а Song Machine представлялся публике в виде веб-сериала. Главным инфоповодом, сопровождавшим альбом Humanz, стало неожиданное объединение Дэймона с его давним непримиримым соперником Ноэлем Галлахером из Oasis: Ноэль и Дэймон спели дуэтом в композиции We Got the Power.

В первые десять лет «машина песен» под названием Gorillaz работала безотказно, но ­где-то после Plastic Beach шестеренки механизма стали заедать. При обилии свежих маркетинговых идей у Албарна стали заканчиваться музыкальные. Песни стали все более напоминать современный «корпоративный поп», где за круговоротом звездных вокалистов и продюсеров почти не слышно музыканта, ­когда-то сочинившего Universal, Boys and Girls или Out of Time.

Кажется, проблему осознал и сам Дэймон. Новейшая пластинка Cracker Island выглядит как попытка извиниться и реабилитироваться. Ингредиенты вроде бы те же, но дозируются они предельно аккуратно. Вместо настойчивых попыток понравится «зумерам» (никакого хип-хопа и EDM, в американский мейнстрим целится разве что латино-поп-трек Tormenta с вокалом Bad Bunny) Дэймон играет то, что ближе и понятнее лично ему. Тон пластинки задает меланхоличный инди-дэнс и неопсиходелия в духе Tame Impala (и не без участия самого Кевина Паркера). Список гостей по-прежнему внушительный, но непривычно короткий — Стиви Никс, Бек, Thundercat и ничего похожего на BTS. Да и сами песни объективно стали лучше — в них может и не столько амбиций и потенциала стать мировыми хитами, сколько было в Gorillaz или в Demon Days, но фирменного албарновского очарования хоть отбавляй. В Oil и Silent Running сквозь диско-­ритмы сквозит почти забытая сладкая грусть, а завершающая альбом акустическая Possession Island и вовсе смотрится посланием ­откуда-то из Blur конца девяностых.

Остается лишь надеяться, что Дэймон не повторит ошибку Coldplay, которые, выпустив скромную и искреннюю пластинку Everyday Life, ужаснулись цифрами продаж и со следующим альбомом еще более отчаянно пустились во все тяжкие корпоративного шоу-бизнеса.