Пластинки на костях и штаны с конем

Конкуренция никогда не пугала Бориса Мильграма. В свое время он взялся за мюзикл Максима Дунаевского «Алые паруса» именно в тот момент, когда его ставили не только в музыкальных, но и во многих театрах драматических. На «Золотую Маску» в тот год номинировали постановку Нины Чусовой из «Глобуса», пермский спектакль тоже не остался без номинаций и в итоге был награжден жюри национальной премии за режиссуру. Что будет с новым мюзиклом, покажет время, которое, как это ни странно, во многом пошло на пользу пермскому спектаклю.

В связи с изменениями труппы театра, которые произошли за те годы, пока мюзикл ждал своего часа, значительно изменился кастинг. Первоначально роль комсорга Капитолины должна была исполнить Анна Сырчикова, которая в итоге предстала в образе переводчицы Виолы, а Капитолиной стала Анна Огорельцева. И это, безусловно, главная удача спектакля. Выпускница курса актеров музыкального театра, который был набран при Театре-Театре еще в тот момент, когда о мюзикле «Винил» заговорили впервые, блистательно справляется со сложной ролью, в основе которой лежит внутренний надлом, конфликт между чувством и долгом, выбор между любовью и правильностью действий комсомольской организации. Анна Огорельцева подробно играет все оттенки чувств Капитолины в драматических сценах и поражает чистотой вокала и его нюансированностью. Самым чувственным моментом спектакля становится номер «На краешке неба», где Анна Огорельцева впервые проявляет слабость. Это главный слом роли, когда из человека системы Капитолина превращается в тонко чувствующую любящую девушку, способную пойти против режима. Абсолютной кульминацией спектакля и, конечно, роли становится номер «Вы должны прокричать, что вы есть, / Вы должны доказать, что вы здесь», который Капитолина обращает стилягам, а по сути, осваивает их вокальный и музыкальный язык.

В основе мюзикла «Винил» лежит конфликт между стилягами и добропорядочными гражданами Страны Советов. Этот во многом вторичный сюжет знаком широкому зрителю по фильму-мюзиклу Валерия Тодоровского «Стиляги», который лег в основу спектакля Алексея Франдетти, поставленного недавно на сцене Театра Наций. В отличие от «Стиляг» действие мюзикла «Винил» разворачивается на фоне подготовки к Всемирному фестивалю молодежи и студентов, проходившему в Москве в 1957 году. Главной героиней спектакля является переводчица-эмигрантка Виола, которую в дубль с Анной Сырчиковой играет Екатерина Романова. Виола в ее исполнении – настоящая иностранка, которая поражает не только своеобразным поведением, но и точностью вокала, подачей музыкального материала, отличающейся от подачи других героев и приближенной к европейской эстраде и французским мюзиклам одновременно. В такую героиню невозможно не влюбиться, так как она выделяется своей нетипичностью. Выражается это во всем: в жестах, мимике и, конечно, в идеальном произношении реплик на английском языке.

За те годы, пока «Винил» лежал «в столе» Театра-Театра, изменился не только актерский состав, но и сам замысел мюзикла. Жанр, который Борис Мильграм избрал для своего спектакля, обозначен как «рок-н-ролльное фэнтези» и таковым является по сути.

Художник-сценограф Виктор Шилькрот создал крайне лаконичную сценографию. По сути, главной декорацией становится новая сцена-трансформер, которая может принимать самые различные положения, а при этом еще и вращаться. Над планшетом сцены размещены световые короба, которые, по задумке художника, должны создавать образ Москвы: складываться то в московские высотки, то в Московский Кремль.

Однако эти короба не уживаются с самой трансформирующейся сценой и не только не создают дополнительного визуального образа, но зачастую мешают, поскольку они почти не убираются со сцены, а актеры никак не соотносят себя с ними. Очевидно, что художнику хотелось повторить эффект, который произвела лаконичная сценография мюзикла «Алые паруса», ставшая первой работой Виктора Шилькрота в Перми, однако, если там сценография не только создавала художественный образ, но и способствовала эмоциональному подключению зрителей, то в «Виниле» сценография вообще и светящиеся короба в частности просто не считываются зрителями.

Одним из главных визуальных решений спектакля становится сцена появления стиляг. Молодые люди с музыкальными инструментами появляются из-под сцены, точнее на втором ярусе сцены, чем оригинально и точно обыгрывается подпольность рок-н-ролльной культуры в Стране Советов. Лаконичность декорации с лихвой компенсируется яркостью костюмов. Ирэна Белоусова создала фантастические ирреальные костюмы. Герои спектакля, за исключением стиляг и Виолы, гипертрофированные и карикатурные, придуманные, а не реальные люди. Жители Москвы предстают в костюмах, выполненных в серо-красной гамме. Москвичи в спектакле гордо носят на головах и одежде рубиновые звезды. Некоторые наряды включают вырезки из газеты «Правда». Не забыла Ирэна Белоусова и про бревно, которое каждый уважающий себя гражданин СССР вслед за Ильичем должен нести на плече. Одежда героев включает множество самых разных деталей: парашюты, торчащие у Десантников из самых разных мест, платья-березы у Матрешек, пропеллеры на головах у Стюардесс – этот ряд можно продолжать еще долго.

Не менее интересны костюмы иностранцев, приехавших на фестиваль в Москву. Эти герои будто сошли со страниц журнала «Крокодил», они максимально карикатурны, максимально многоцветны и максимально комичны. Ирэна Белоусова сознательно и очень точно отстраняет героев мюзикла на визуальном уровне от обыденного восприятия жизни. Даже банальные кожаные плащи сотрудников КГБ решены нетипично и приобретают в концепции художника по костюмам ало-красный цвет. Дает Ирэна Белоусова ключ и к самой комичной сцене спектакля – допросу стиляги Бунчи, которого играет Александр Гончарук. Дознаватель в исполнении Сергея Семерикова изначально комичен хотя бы благодаря своей фактуре: невысокому росту и шароподобной фигуре. Режиссер спектакля Борис Мильграм любит использовать Сергея Семерикова как актера ярко-­характерного и комического. Только в последних спектаклях он играет капризного Герцога-обжору в мюзикле «Карлик Нос», жеманного Мамаева в водевиле «На всякого мудреца довольно простоты», и вот сейчас яркую роль Дознавателя. Невозможно не заметить, что сцена допроса по жанровой природе выпадает из привычного представления о сценах мюзикла – это скорее антре, разыгранное тонким и толстым. Но обо всем забываешь, когда видишь галифе Дознавателя, на которые спереди нашита морда красного коня, а со спины – конский круп.

Вообще, костюм Дознавателя, наверное, одно из самых ярких впечатлений от «Винила». Но все-таки невозможно не заметить, что корни яркой комической сцены между Дознавателем и стилягой Бунчи лежат в водевиле «На всякого мудреца довольно простоты» – именно там режиссер строит спектакль на подобных сценах почти клоунской направленности. Заметим, что в мюзикле «Винил» у Бориса Мильграма много самоцитат. Так, например, невозможно не вспомнить сцену из «Алых парусов», в которой Ассоль бежит по вращающемуся кольцу в противоположном направлении, когда смотришь на Капитолину, которая в одном из номеров также идет по кольцу, которое, правда, в «Виниле» благодаря новым техническим возможностям театра поднято над уровнем планшета сцены.

Подобно тому сколь неординарны костюмы, хореография мюзикла, созданная Егором Дружининым, сложносочиненная и необычайно выразительная. Но на концептуальном уровне она вызывает вопросы. В основе номеров Стиляг лежат синхронные танцы, в то время как парад советских добропорядочных граждан решается, напротив, путем создания отдельных групп людей, каждая из которых выполняет свой набор движений. Рок-н-ролл – это в первую очередь свобода, а люди, увлеченные этим музыкальным направлением, люди свободные или жаждущие эту свободу получить. И, конечно, рок-н-ролл невозможно танцевать синхронно, так как в этом возникает искусственность номеров, поскольку в синхронных танцах невозможно проявить личную свободу, невозможно выявить индивидуальность.

Однако главные вопросы должны быть адресованы автору либретто Карине Шебелян. Один из важнейших законов мюзикла заключен в том, что развитие сюжета осуществляется через музыкальные номера, где происходят события, которые раскрывают характеры героев и развивают драматургический рисунок. Мюзикл «Винил» во многом противоречит этому закону, поскольку сюжет рассказывается в коротких сценах между номерами, а сами номера являются вставными, зачастую необязательными, пусть и очень хорошими. Вообще, в мюзикле много прекрасных номеров, созданных композитором Евгением Заготом на стихи Валерии Захаровой, большинство из которых претендуют на то, чтобы стать хитами. И в целом к работе композитора сложно придраться, так как автором создана четкая музыкальная драматургия, выраженная в конфликте марша, воплощающего музыкальный облик Страны Советов, и рок-н-ролла, символизирующего запрещенную музыку свободы.

И если на музыкальном уровне этого конфликта оказывается достаточно, то на драматургическом уровне возникают большие вопросы. Герои, особенно антагонисты (Полковник, Сотрудники особого комитета), оказываются картонно-плоскими, а стиляги без судьбы. В оригинале либретто есть большая сцена в коммунальной квартире, раскрывающая образ технического гения стиляги Бунчи, который именно в этой квартире придумывает записывать музыку на пластинки, сделанные из рентгеновских снимков. Из спектакля эта сцена исключена, и про главных героев спектакля вообще ничего не понятно, а следить за непонятными героями, еще и в коротких сценах между номерами, оказывается неинтересно, а уж сопереживать и вовсе невозможно. И все лишь из-за того, что номера не становятся развитием драматических сцен, а прерывают сюжет.

Сложив все части «Винила» воедино, многие из которых не просто хорошие, а замечательные, Борис Мильграм получает мюзикл, в котором сюжет невнятен, а демонстрация нового технического оборудования сцены, поражающего воображение даже самого заядлого театрала, становится одной из главных целей. А еще спектакль, конечно, в очередной раз доказывает, что драматические актеры под руководством прекрасного музыкального руководителя, коим является завмуз театра Татьяна Виноградова, способны прекрасно петь, а это, наверное, не так уж и мало.