Камерный зал концертного комплекса «Зарядье» вписал в свою историю очередную очень яркую страницу – в рамках презентации своего нового диска «Russian Last Romantics» в дополнение к трем уже изданным фирмой «Мелодия» альбомам с произведениями Чайковского, Прокофьева и Листа, прошел концерт фортепианного дуэта Людмилы Берлинской и Артура Анселя.
Дуэт существует с 2011 года, за это время получил множество призов и выступил с концертами на многих фестивалях и самых известных сценах мира с программами, состоящими из оригинальных сочинений для двух фортепиано, а также переложений симфонических произведений.
У такого рода совместного камерного музицирования есть своеобразный культурный и исторический шлейф. Это продолжение традиций тех эпох, когда переложения симфонических произведений для камерных ансамблей или для исполнения в четыре руки на фортепиано были практически единственной возможностью познакомиться с новыми симфоническими или оперными произведениями; в те времена, когда эту функцию по историческим причинам не могли на себя взять радио, грампластинки, а позже интернет с его многочисленными сервисами.
А кроме того, сами композиторы зачастую создавали полноценные фортепианные версии своих оркестровых произведений, таких как, например, «Весна священная» Стравинского или прозвучавшие в этом концерте «Послеполуденный отдых фавна» Дебюсси и «Вальс» Равеля.
И программа концерта в этом смысле, как, впрочем, и во всех остальных, была выстроена очень изысканно и сбалансированно сразу по нескольким параметрам. Первое отделение было посвящено французской музыке – Дебюсси, Равель; второе – русской классике – Чайковский, Рахманинов. И в том, и в другом отделении прозвучали произведения, изначально написанные для двух роялей, такие как Сюита «По белым и черным» Клода Дебюсси и Сюита для двух фортепиано № 2 оp. 17 Сергея Рахманинова и авторские версии оркестровых произведений.
Поэтому «картинка восприятия» слушателя все время меняла внутренний ракурс – от чисто фортепианного музицирования до своего рода фортепианной реплики на оркестровую точку отсчета, потому что, конечно же, «Послеполуденный отдых фавна» или «Вальс» воспринимаются в первую очередь как оркестровые произведения.
Но даже авторские фортепианные версии известных произведений для «оркестрового» слуха заметно отличались от привычных. Так, например, «Фавн» получился совсем иным, чем привычное оркестровое произведение Дебюсси, более сухим по звуку (и, кстати, Артур Ансель подчеркнул это очень экономным применением педали), и такой «саунд» более напоминал Стравинского, чем Дебюсси. Но это было абсолютно органично для этой интерпретации.
Несколько особняком в программе стояла «Франческа да Римини» Чайковского в транскрипции для двух фортепиано Артура Анселя. Это одно из самых популярных, но не лучших произведений Петра Ильича, и переложение обнажило композиционные недостатки самого произведения. Ансель виртуознейшим образом почти дословно прописал всю партитуру, и та ритмическая примитивность и гармоническая «технократичность», что скрывались у Чайковского под игрой инструментальных тембров, вышли наружу, показав, что король не то чтобы совсем голый, но и не до конца одетый.
Ансамблевое мастерство дуэта Берлинская–Ансель было совершенно изумительным и привело публику в совершеннейшее восхищение. Единство штриха, фразы, звука, ритма было удивительным. А темповые изменения, в частности, в Сюите Рахманинова были настолько логичны, что, казалось, для исполнителей вообще не составляет проблемы вместе делать все эти accelerando и meno mosso.
При этом в дуэте нет разделения на исполнителя первой партии или второй, хотя, конечно, чувствуется, что лидером является Берлинская. На сцене стоит два инструмента, один с открытой крышкой, другой, естественно, нет, поскольку не имеет смысла отражать звук рояля в сторону кулисы, и исполнители время от времени меняются местами и, соответственно, функциями, подчеркивая равноценность партнеров в ансамбле. И, кроме того, это отчасти является также и элементом концертного шоу. В качестве биса прозвучала концертная пьеса Цфасмана «Снежинки» – посвящение и поклон Людмилы Берлинской находящемуся в зале Анатолию Кроллу, произведение, столь же стилистически безукоризненно исполненное, как и все в этот вечер.
