События
Уильям Форсайт, Иржи Килиан, Джером Роббинс, Алексей Ратманский – такой состав хореографов в рамках одного российского балетного фестиваля в последнее время казался неосуществимой мечтой о далеком и утраченном, а не чем-то реально возможным. Тем более за пределами двух столиц. Тем более в южном туристическом регионе. Однако команда Светланы Захаровой смогла и пригласить серьезные балетные труппы – Мариинский театр, Пермский театр оперы и балета, Театр имени Леонида Якобсона – и сформировать, совместно с руководителями компаний, столь внушительный репертуар для своего проекта на федеральной территории «Сириус».
«Дни танца» впервые прошли в 2023 году, когда, с одной стороны, организаторы прощупывали почву и многое делали на ходу, а с другой – уже работали с Большим театром, «Урал Опера Балетом» и Театром имени Станиславского и Немировича-Данченко. Спустя год на фестиваль приехали новые театры с новыми постановками, что, по словам самой Захаровой, являлось одной из ее главных целей. Фокус сместился: в прошлом году программа состояла из работ современных российских хореографов – Brahms Party Антона Пимонова и Bloom Максима Севагина – и классической «Кармен-сюиты» Альберто Алонсо; во втором сезоне абрис репертуарной концепции «нечто зрительское и более-менее “классическое” в окружении нового и “авангардного”» остался, но сменились действующие лица. Теперь за «новое» отвечают The Second Detail (1991) Уильяма Форсайта и «Свадебка» (1982) Иржи Килиана в исполнении Пермского балета, In the Night (1970) Джерома Роббинса и Concerto DSCH (2008) Алексея Ратманского в исполнении артистов Мариинки, а за «классику» – «Дон Кихот» (2017) в редакции Йохана Кобборга от Театра имени Якобсона. Иронично, что хрестоматийные работы живых классиков Килиана и Форсайта, поставленные сорок и тридцать лет назад соответственно, до сих пор ощущаются и позиционируются как радикальное экспериментаторство, а созданная в 2017 году Кобборгом редакция «Дон Кихота» – как образцовый классический балет. Однако необходимо признать: программа была собрана беспрецедентная для сегодняшнего дня. Лучшие образцы мировой хореографии, которые могли быть легально поставлены в России, были собраны и исполнены в одном месте, причем многовероятно, что в последний раз – из-за возможного истечения лицензий на постановки.
Вполне возможно, что на выбор репертуара повлияла сама площадка проведения событий фестиваля – скромная сцена университета «Сириус». Монструозный концертно-театральный комплекс с двумя залами и заявленной акустикой от известного японского инженера Ясухисы Тойоты руководитель проекта Ханс-Йоахим Фрай обещает открыть только к концу 2024 года – скорее всего, именно туда переедет фестиваль в 2025 году, и тогда уже привычно любимых публикой «Спящих красавиц», «Лебединых озер» и «Баядерок» может стать сильно больше.
Пока же артистам и работникам сцены приходилось иметь дело с крайне ограниченными ресурсами пространства, освещения и практически полным отсутствием сценической машинерии. Больше всего от этого пострадал, естественно, «Дон Кихот», ставившийся с мультимедиапроекциями вместо декораций, что сильно сказалось на восприятии костюмов и вмешалось в общий цветовой баланс спектакля. В остальных балетах, гораздо менее требовательных к сценическому оформлению (например, в спектакле Форсайта из реквизита задействованы только стулья и загадочная табличка со словом The), сильнее всего сказались непривычные танцовщикам габариты сцены, не всегда позволявшие выполнять движения с привычной амплитудой и уверенностью.
Alla prima
В этом сезоне Светлана Захарова, организатор и лицо «Дней танца», хоть уже не выходила на сцену, как год назад в «Кармен-сюите», но все равно принимала в фестивале активное участие. Во время общения с журналистами в день открытия она в основном говорила о планах на будущее – об освоении нового Концертного зала, развитии танцевальной академии и расширении фестивальной программы. «Дни танца»-2024 хоть и могут рассматриваться как вполне оформленное и самостоятельное событие, все-таки являются переходным этапом, пространством для экспериментов.
О выборе репертуара:
Я исходила из возможностей, которые у нас есть здесь и сейчас. Вместе с художественными руководителями театров мы подробно обсуждали, какие спектакли показать, учитывая ту сцену, которая сейчас имеется в нашем распоряжении. Вариантов было много, но, в конце концов, нам удалось прийти к консенсусу.
О текущем месте проведения:
Сцена, которой мы располагаем сегодня, достаточно удобная, я сама на ней танцевала и не один раз. На ней каждый месяц выступают в рамках отчетных концертов воспитанники нашей образовательной программы. Место уже намоленное, натанцованное, оно видело много радостных и грустных моментов.
О будущем фестиваля:
Когда откроется новый концертный зал, у нас появятся совершенно другие возможности. На новую сцену можно перенести любой балетный спектакль из репертуара крупнейших российских площадок. Акустика, техническое оснащение сцены – там все, конечно, на другом уровне.
Творческая встреча Захаровой, которую, как и все другие публичные выступления, модерировал ведущий редактор Большого театра и преподаватель МГАХ Алексей Исайчев, проходила в непомерных размеров зале, где большую часть зрителей составляли дети-воспитанники программы «Хореография: классический танец» образовательного центра «Сириус». Прима Большого говорила как о личном – ритме жизни, новых проектах и амплуа в балетном мире, любимых партиях и отношении к жизни и работе, – так и о глобальном: проблемах и репертуарных кризисах российского балета сегодня, болезненных, но неизбежных сменах поколений и путях дальнейшего развития танцевального искусства.
Танцы на свадьбе
«Свадебке», а точнее ее ритуально-обрядовому измерению, была посвящена большая часть предконцертной творческой встречи Алексея Мирошниченко: худрук Пермского балета увлеченно рассуждал о традициях, заговорах и кодах славянской культуры, заложенных (далеко не факт, что самим композитором) в музыку Стравинского. Как оригинальная постановка Брониславы Нижинской, так и версия Иржи Килиана – таинство, практически жертвоприношение, а не счастливый свадебный пир. Интерпретация пермской труппы добавила спектаклю плавной меланхоличности, возможно, под влиянием особой трактовки музыкального материала Теодором Курентзисом, запись которого использовалась во время выступления. Подобно тому, как дирижер скруглял концы фраз, слегка сглаживал акцентировки и пытался добавить жизни в намеренно умерщвленную эмоциональность «Свадебки», артисты немного приглушали обостренный нерв хореографического текста Килиана. Зал, казалось, был полностью сбит с толку, а впереди была еще «Вторая деталь».
Как вспоминает Павел Гершензон в «Диалогах о русском балете», когда Уильям Форсайт впервые зашел в репетиционный класс Мариинского театра, он поприветствовал труппу словами: «Привет всем. Меня зовут Билли Форсайт. Я ученик Баланчина». Сегодня от главной хореографической родословной Петипа – Баланчин – Форсайт, помимо нетленного наследия Мариуса Ивановича, у российского балета остался один артефакт, хранящийся в репертуарной сокровищнице Пермского балета: The Second Detail. Поставленный в 1992 году для Национального балета Канады одноактный спектакль (вокруг которого был вскоре построен полнометражный The Loss of Small Detail) – чистый образец неоклассического Форсайта. В нем есть излюбленная хореографом оппозиция танцевального и нетанцевального движения, сложнейшая организация кордебалетных построений, многоголосный контрапункт пластических мотивов и характерная музыка главного форсайтовского композитора Тома Виллемса, работу которого иногда слегка пренебрежительно трактуют как исключительно ремесленную и обслуживающую. Действительно, в отрыве от балета эта музыка теряет очень многое, но в этом и заключается основная особенность тандема Форсайт – Виллемс: хореограф и композитор вместе режиссируют музыку, добиваются того, чтобы она максимально точно соответствовала нуждам пластической идеи. Электронная партитура создает импульсы, на которые отвечает танец, и откликается на производимую движением энергию. В результате пластика и музыка неразрывно связываются в единую интермедиальную систему, из которой невозможно убрать ни один из элементов.
Пермский балет танцует The Second Detail с 2012 года, а сам Алексей Мирошниченко знаком с Форсайтом еще со времен работы в Мариинском театре, поэтому базовый уровень качества труппа даже в непривычных для себя условиях удержать смогла. Но при этом четко ощущался общий недостаток энергии и артикулированности: характер движения скорее походил на то, что мы привыкли видеть в классическом балете.
Большой малый балет
«Дон Кихот» в редакции Йохана Кобборга от Театра имени Якобсона – единственный образец привычного классического балета на «Днях танца». Однако и с ним не все так просто: датский хореограф хоть и не потряс основ классического спектакля, с ноткой постмодернистской иронии переосмыслил многие его элементы и добавил в него новые сюжетные линии (например, историю персонажа-Сервантеса и роман между Эспадой и Уличной танцовщицей). В результате получился диалог, который очень важен организаторам фестиваля: диалог исторического и современного, диалог датской и российской балетных школ. О различиях и особенностях хореографической техники в разных странах и театрах много говорил на встрече перед спектаклем художественный руководитель Балета имени Якобсона (недавно назначенный худруком балетной труппы Мариинского) Андриан Фадеев.
Сам спектакль, естественно, необходимо было масштабировать под возможности сценической площадки: от сценографии Жерома Каплана пришлось отказаться в пользу видеопроекций. Привычная к гастролям труппа (у театра нет собственной постоянной площадки) хоть и не показала пика своих возможностей, но смогла полноценно представить спектакль публике. Отдельную порцию аплодисментов сорвал бутафорский Росинант, на котором чинно путешествует у Кобборга блаженный Дон Кихот.
Петербургская ночь
Завершился фестиваль программой Мариинского театра: вновь появившимся в репертуаре балетом Джерома Роббинса «В ночи» и Concerto DSCH Алексея Ратманского. Из Петербурга на гастроли приехали главные составы исполнителей (среди которых Виктория Терешкина, Кимин Ким, Надежда Батоева, Рената Шакирова и Филипп Степин), поэтому ожидания были высокими. В лаконичном, но потому требующем максимальной точности исполнения балете Роббинса привычно выделялась Виктория Терешкина, чуткая музыкальность и полная самоотдача которой заставили забыть обо всех спорных моментах. Чуть сильнее пострадал Concerto DSCH: чувствовалось, что артистам постоянно приходится сдерживать себя, что им сильно не хватает пространства на сцене.
При всех неизбежных проблемах и недочетах, нельзя не отдать должное организаторам фестиваля: в конце концов, программа камерных балетов могла выглядеть сильно иначе. Выбранные названия – бесспорно, одни из лучших образцов мировой хореографии. Общая идейная направленность на диалог нового (пусть и не по формальной дате возникновения, а по замыслу, ведь некоторые вещи и через сто лет после создания остаются авангардными) и классического, российского (пусть и частично) и иностранного кажется именно тем, что так необходимо нашему сегодняшнему балетному театру. Что касается аудитории – пока это в большинстве своем люди, пришедшие с пляжа на шоу, подобное бессчетным рок-операм на льду, и вдруг ставшие невольными свидетелями чего-то сильно более сложного. Начинать знакомство с балетом через Килиана и Форсайта – большая удача.
