По заветам Пьера Булеза

За все время своего существования ансамбль солистов осуществил ряд мировых премьер Лучано Берио, Луиджи Ноно, Яниса Ксенакиса, Дьердя Лигети и других представителей послевоенного авангарда. С самого начала своей деятельности ансамбль сотрудничает с парижским Институтом исследования и координации акустики и музыки (IRCAM), исследуя оригинальные способы создания и записи звука. Гастролируя по всему миру, музыканты также занимаются организацией образовательных проектов для студентов и творческих мастерских для детей.

На фестивале в Санкт-Петербурге Ensemble intercontemporain выступил лишь единожды – на открытии, представив шесть сочинений ныне действующих композиторов (исключение составил лишь Булез, ушедший из жизни два года назад). К сожалению, программка концерта не предлагала краткого описания концепций пьес или хотя бы истории их создания, поэтому слушателю (не только обычному «непрофессионалу», но и эксперту) приходилось нелегко. Безусловно, на помощь к разгадке замысла композитора должен прийти ассоциативный ряд и наши визуально-слуховые наблюдения, однако для музыки подобного рода все же необходим комментарий-импульс, который помог бы настроиться перед знакомством с малоизвестными или только что написанными пьесами.

Музыканты из Ensemble intercontemporain начали вечер, что логично, с произведения Пьера Булеза. «Improvisé» для пяти инструментов представляла собой вовсе не импровизацию, а строгий «маршрут» развертывания музыкального времени, характерный для булезовского письма. Исполнители Эммануэль Офель и Ален Бийар выстроили почти сольный дуэт флейты и кларнета на фоне чередования мелких сонорных мотивов у всех инструментов. И все же в композиции ощущался некий момент свободы. Пассажи и аккорды фортепиано, напоминавшие скорее фактуру фортепианных зарисовок Дебюсси, периодически нарушали общую логику, что, в принципе, на слух не воспринималось как нечто чужое. «Assonansse Ib» швейцарца Микаэля Жарреля – одна из пьес инструментального одноименного цикла, где первый «ассонанс» датирован 1983 годом, последний, девятый – 2000-м. Столь поэтичное название, по-видимому, здесь неслучайно: неоднократное воспроизведение фраз поочередно у кларнета, скрипки, альта и виолончели в некотором роде апеллирует к литературному приему (его суть – повтор гласных звуков в стихотворении). Однако, возможно, первое значение слова «ассонанс» (в переводе с французского – «созвучие») стало для Жарреля основой идеи. Несмотря на отсутствие гармонических сочетаний – тех самых созвучий, музыкальная партитура являла собой удивительное единство всех компонентов.

В сочинении «Gehörte Form – Hommages» другого швейцарского композитора – Дитера Аммана – возникла аллюзия на эстетику первого авангарда: например, начальные аккорды на слух практически воссоздавали первые такты «Лирической сюиты» Альбана Берга. Струнное трио (Диего Тоси, Одиль Обен, Эрик-Мария Кутюрье) продемонстрировало не только высокий уровень владения новейшими исполнительскими приемами, но и способность легко переключаться из одной образной сферы в другую, из «пучины» сонористических шумов и призвуков – в мир тонкой лирики. Безусловным образным контрастом этому стало глубокое и философски осмысленное сочинение уже упомянутого композитора Мехди Хоссейни «Sarukhani III». Новую версию опуса, название которого означает город в провинции Ирана, исполнители сыграли полным составом, причем кларнет неоднократно заменяли его видовым инструментом – контрабас-кларнетом. Обилие экспериментальных способов звукоизвлечения (игра у подставки, на клапанах, всевозможные трели и т. д.) участники Ensemble intercontemporain воспроизвели без особого усилия, как всегда, с вниманием к каждому звуку. Впрочем, к различным композиторским «выдумкам» им не привыкать.

Интересно, что каждое отделение концерта завершали мировые премьеры багателей – пьес, история которых уходит корнями в XVIII век. Их авторы – вовсе не Куперен и не Бетховен, а французский композитор Франк Бедроссян и его коллега Дмитрий Курляндский (оба присутствовали в зале). В трех багателях Бедроссяна невозможно было найти каких-либо попыток стилизации или скрытого оммажа, что довольно распространено в музыке второй половины XX века. Напротив, три коротких пьесы были написаны в чрезвычайно сложной сонорной технике с целым набором нетрадиционных типов звучаний, требующих особой концентрации. Что нельзя сказать об одноименном цикле Курляндского: здесь композитор намеренно отказался от исполнительских изысков в сторону усиления значимости каждого звука как самоценного элемента сочинения. Тихая мелодичная музыка, разбиваемая на мозаичные фрагменты, заставляла вслушиваться не только в звуковые колебания, но и в длинные паузы между эпизодами. Курляндский вывел тембр фортепиано, в особенности его верхние регистры, на первый план – хрустальные мотивы (пианист – Дмитрий Вассилакис) явно имитировали звучание игрушечного пианино или музыкальной табакерки.

Публика, собравшаяся на столь важное для современной музыки Санкт-Петербурга событие, приятно порадовала своим доброжелательным настроем. И пусть половина зала заметно пустовала, нашлись и те, кто встречал каждый номер программы с явным интересом. Овации, подаренные триумфаторам вечера – Бедроссяну, Курляндскому и, конечно же, Ensemble intercontemporain, – засвидетельствовали тот факт, что интеграция новейшей музыки в культурную среду северной столицы идет более чем успешно. С чем и стоит поздравить организаторов фестиваля «reMusik», пожелав им новых творческих идей для будущего авангардного марафона.