События
Концептуальная, словно по-музыковедчески составленная программа прозвучала в заполненном прохладном «Зарядье», став для публики в буквальном смысле глотком свежего воздуха: укрыться от жаркого солнца в тот знойный летний вечер хотел каждый. «Виртуозы Москвы» вышли на сцену без своего лидера Владимира Спивакова, в очередной раз продемонстрировав ансамблевое партнерство, а также умение органично сочетать инструментальное «равноправие» с концертным состязанием солистов. Этот барочный вечер стал последним концертом в Москве в нынешнем сезоне музыкантов: концертмейстер камерного оркестра, скрипач Алексей Лундин со сцены поблагодарил слушателей за поддержку и аншлаг.
Бранденбургские концерты Баха (№6 и №3), исполненные подряд, в какой-то степени перебросили мостик ко второму отделению, целиком посвященному жанру concerto grosso. Шестой концерт, завершающий баховские музыкальные «подарки» маркграфу Христиану Людвигу Бранденбургскому, «Виртуозы Москвы» представили в духе ранней венско-классической симфонии, что, собственно, в этом трехчастном цикле и ощущалось (та же диспозиция темпов, контрастная динамика и развитие): впрочем, в барокко возвращало колоритное звучание старинных низких струнных – виолы да гамбы и виолы да браччо. В откровенно состязательном Третьем концерте, где с причудливыми темами словно жонглировали скрипки, альты и виолончели, исполнителям удалось подчеркнуть и танцевальность, и баховский юмор (довольно редкие вещи в музыке немецкого гения). А в цикле «Искусство фуги» – вершине полифонического мастерства Баха – все четырнадцать канонов переплетались между собой, погружая в некий совершенный хаос.
В Концерте для скрипки и гобоя с оркестром до минор солировали Алексей Лундин и Эмиль Мирославский. Имя Мирославского у публики давно на слуху: гобоист-виртуоз, победитель III Всероссийского музыкального конкурса сразу в двух номинациях (солист и участник духового квинтета), он зарекомендовал себя как универсальный артист, исполняющий самый разный репертуар. По словам музыканта, наибольший отклик у него вызывают сочинения французских авторов XX века, но к Баху он, конечно же, относится с благоговением. И все же не причисляет себя к ярым аутентистам, играющим на старинных инструментах. В интервью «Музыкальной жизни» Мирославский рассуждал так: «Невозможно с максимальной точностью определить, как это звучало в то время. Все равно мы находимся в плену каких-то догадок, чьих-то традиций. Поэтому я никогда не отношусь к барочному стилю как к некоему абсолюту и стараюсь найти нечто такое, что может идти в разрез с традицией, но будет органично с точки зрения логики». Его интерпретация баховского концерта словно подтверждала эту мысль: безукоризненно соблюдая аутентичные штрихи и мелизматику, великолепно чувствуя стиль эпохи, Мирославский показал, насколько ярко, свежо, «драйвово» можно исполнять музыку, написанную более трехсот лет назад.
Во второй части программы сочинения Баха уступили сцену Концертам Вивальди (увы, актуальное «Лето» из «Времен года» заявлено не было). Эмиль Мирославский и его коллега Михаил Штанько, солировавшие в двойном ре-минорном Концерте, словно соревновались между собой в умении филигранно преодолевать технические трудности. Мирославскому удалось сохранить легкость и полетность музыки Вивальди: звучание его инструмента не иначе как изящным и грациозным было не назвать. Эмиль Мирославский дважды за вечер доказал, что является опытным, чутким ансамблистом, органично существующим в тандеме со своими партнерами по сцене. Впрочем, можно абсолютно точно сказать, что этот исполнитель и в сольном «плавании» чувствует себя комфортно и уверенно: в будущем было бы любопытно услышать его инструментальные монологи, и не только в области старинной музыки. Еще один дуэт – Алексей Лундин (скрипка) и Вячеслав Маринюк (виолончель), выступившие в си-бемоль мажорном Концерте – напоминали современных мейстерзингеров, которые вышли к публике продемонстрировать свое искусство. Но справедливости ради, мастерами в тот вечер хотелось назвать каждого «Виртуоза Москвы» – настоящего профессионала способного дарить радость общения с бессмертными шедеврами.
