События
Первый Международный фестиваль имени А.Н. Скрябина уверенно приблизился к своему экватору. Уже было исполнено знаковое сочинение композитора – симфоническая поэма «Прометей», состоялся сольный концерт Люки Дебарга с его фортепианными пьесами, а худрук фестиваля Борис Березовский и актриса Чулпан Хаматова представили музыкально-литературную композицию, где избранные прелюдии Скрябина чередовались с поэзией Пастернака и Цветаевой. На очередном концерте Березовский выступил, пожалуй, в самом необычном месте из всех фестивальных площадок – в Московском планетарии. Пианист уверен, что Скрябин – первый из композиторов, кто «ушел в невесомость», то есть, «оторвался» от строгой формы, темпа и гармонии, наделив свою музыку особой вдохновленной устремленностью, полетностью.
Концептуально Московский планетарий идеально подходил для воплощения безумных скрябинских идей: сегодня композитор был бы в восторге, узнав, что его «дух, жаждой жизни окрыленный» можно показать наглядно. Большой звездный зал, в котором обычно проходят 3D-шоу для детей и взрослых, превратился в смесь концерта с кинотеатром. Публика удобно расположилась на мягких креслах, спинки которых откидывались назад, как в самолете – вот-вот, и скоро начнется долгожданный полет в космический мир Скрябина.
Но перед самим стартом возникла весьма странная прелюдия. На сцену вышел телеведущий Александр Гордон и тихим мрачным голосом стал декламировать стихотворения своего отца Гарри Гордона. От привычных аплодисментов, как на шоу «Мужское/Женское» он отказался, периодически посматривал на часы и вскоре уступил сцену Борису Березовскому. Что это было – трудно догадаться. Художественное слово Гордона по логике подразумевало под собой чтение стихов поэтов Серебряного века, близких Скрябину – до концерта или в процессе исполнения. Это же выступление, так никем и не объясненное, оставило после себя массу тайн и загадок (впрочем, что укладывается в скрябинский мир).
И вот, наконец, мы полетели в стратосферу. На огромном потолке-куполе появился темный небосвод, на котором зажигались и гасли звезды, кружились в причудливом танце созвездия, соединялись друг с другом знаки зодиака, плыла звездная пыль… А потом вдруг начался настоящий полет на космическом корабле – вокруг Земли и Луны, все выше и быстрее…Потрясающую 3D-визуализацию, создающую эффект присутствия и полного погружения, органично дополняли тонкие и почти хрустальные звуки акустического фортепиано. Борис Березовский почти без пауз исполнил подряд Шестую и Седьмую сонаты Скрябина. В первой из них, где «рождается ужас, который пронизывает исступленный танец», композитор изображает некое смятение, загадочное движение буквально от мрака к свету. В Седьмой сонате («Белой мессе») эта дионисийская концепция усилена. Невероятная экспрессия, безудержная энергетика ощущалась в сложнейших аккордах и подголосках, которые то обрушивались каскадом, то растворялись в пространстве. И в какой-то момент вдруг захотелось закрыть глаза, абстрагироваться от этого супертехнологичного звездного шоу и просто послушать музыку, ведь Скрябин – действительно, просто космос.
