Поэзия прозаических па События

Поэзия прозаических па

В рамках санкт-петербургского фестиваля Dance Open состоялись гастроли Балета Монте-Карло со спектаклем «Золушка» в постановке Жан-Кристофа Майо.

Представив свою «Золушку» двенадцать лет назад в Москве, Жан-Кристоф Майо покорил столичную публику. И если с тех пор многолетнее взаимное чувство крепко связывает Балет Монте-Карло с москвичами и Большим театром, то на гастроли в Петербург труппа из Монако приехала впервые и тоже, как когда-то впервые в Москве, с «Золушкой».

Спектакль был принят на ура. Яркий (в костюмах Жерома Каплана) балет не утратил своей художественной новизны, остался таким же глубоким, своеобразным, динамичным, брос­ким и трогательным. Манера эффектной театральной игры и психологическая ясность хорео­графии удивительно соотно­сятся с прокофьевской партитурой. И хотя Майо, расширяя сказочное время, бесцеремонно включил в балет «Романс» из прокофьевской симфонической сюиты «Поручик Киже» (из музыки к одноимен­ному кинофильму), озвучивая одну из страниц поисков-скитаний Принца с эротично-экзотическим танцем, логика его версии сверхубедительна.

В тревожных гармониях прокофьевской вселенной с мириадами диезных сарказмов, космических катаклизмов и проникновенной лирики хореограф Майо услышал биение сердца и мятежную полифонию души матери-защитницы своего ребенка. Автор сделал на бестселлерной сюжетной основе истории Золушки притчу-посвящение Матери, чья беззаветная любовь к своему чаду по глубине и бесконечности тождественна непостижимому миру музыки. Освободив либретто от волшебной атрибутики, автор ощущает не менее поразительной и каждодневную реальность.

У братьев Якоба и Вильгельма Гримм (на версию которых опирался Майо) мать обещает, что будет смотреть на Золушку с неба и всегда находиться возле нее. И в виде белой птички-ангела мать исполняла все, о чем просила Золушка. В этой же сказке одна из сестер отрезает палец ноги, чтобы надеть туфельку, вторая сестра – пятку и так, что башмачок окрашивается кровью. (У Майо ножки сестер почернеют и сгниют.) А после свадьбы Золушки и Принца голуби выклевали глаза сестрам. В спектакле, конечно, нет такого жестокого натурализма, хореограф лишь иносказательно обыгрывает и по-своему транслирует сюжетные перипетии в балете.


Мимоза Коике – Фея

Важная роль отведена Матери Золушки. Вопреки сокрушительной стихии времени ее смерть не прервала духовной связи с ней отца и дочери, а ее платье как родной талисман: оно бережно покоится то в руках отца, то Золушки, в нем героиня отправляется на бал, и им отец душит свою вторую злую жену до полусмерти, окончательно перелистывая неоднозначный период жизни с ней.

Волнообразные движения появляющейся указующей руки матери нисходят словно из космоса энергетическим потоком материнской любви. А волшебные блестки как зримое воплощение благодати, просыпавшиеся когда-то с небес на умершую мать, вернутся с ней в образе Феи и позолотят ножки дочери перед балом и в финале низвергнутся на счастливых Золушку и Принца.

Дивный дуэт родителей Золушки на увертюрные такты предваряет пролог-смерть матери. Экспансивным вторжением в осиротевшую субстанцию Золушки и отца становится вероломное расширение их семьи в лице одиозной мачехи с остро торчащим «скорпионным» жалом сзади и двойным довеском дочерей-хамок. Но Фея-охранительница (мать в виде инопланетянки или ее душа и любовь, сублимировавшиеся в образ-дух) повседневно помогает дочери на тернистом пути к счастью, который пролегает среди огромных белых неисписанных листов жизни (сценография Эрнеста Пиньона-Эрнеста, искусно подсвеченная светорежиссером Домиником Дрийо). Листы-фантомы претерпевают метаморфозы от скромной обители Золушки до элегантных абстракций дворцовых интерьеров, превращаются в зеркало, в яхту Принца или парадную лестницу, скатывания вниз и взлеты наверх по которой в прямом и переносном смысле вторят крутым виражам судьбы.

Земными вассалами Феи служат в доме отца комично-гротесковые распорядители по исполнению желаний, ловко сдерживающие агрессию мачехи и вообще разряжающие грозовую обстановку (кстати, они же по совместительству прислуживают и Принцу). С их помощью, а также манекенов накануне судьбоносного бала Фея-мать, принесшая приглашение Золушке, «продюсирует» кукольный спектакль, в котором танцовщики разыгрывают театр в театре на оригинальную сказочную историю Золушки с ампутацией пальцев ног сестрами ради вожделенного влезания в башмачок и дефиле будущих детей Золушки-принцессы в розовых и голубых памперсах. А пока босые ножки героини окунают в чан с чечевицей, после чего они оказываются густо усыпанными волшебными блестками – Золушка готова к торжеству.

На балу помешанный на чувственном визионировании женских ножек Принц выбирает себе пассию по красоте стопы, но ни одна из вульгарных особ не соответствует его критериям. И только от золоченых ножек прибывшей Золушки он теряет голову. Но и прозревает, понимая, что его охватило истинное чувство.

В их адажио они оба пребывают словно в невесомости, летят, счастливые, в головокружительном танце. Жемчужиной сцены бала у Майо становятся параллельные дуэты Золушки и Принца и Феи-матери и Отца, разнотембральные по сути – нежно-прелюдийный и элегически сакральный. Пары меняются партнерами и воссоединяются снова. Но скоро бал из светской party превращается в марафонный бег компании Принца за удовольствиями с оргиастическим, вакханальным финалом. Тогда Мать незамедлительно уводит Золушку из дворца, подгоняя ее, босоногую, под зловещий набат времени – прокофьевскую «тему часов».

После активных поисков Золушки Принцем история заканчивается обретением счастья. Отец избавляется от Мачехи, а влюбленные воссоединяются. Но удивительная находка хореографа – нежный дуэт Отца с призраком покойной жены (время не властно над памятью о дорогих сердцу ушедших), что стало самым убедительным пластическим эквивалентом полному драматизма финалу партитуры балета.

Коррективы в сегодняшнюю жизнь спектакля вносит новое поколение исполнителей. Но в памяти неизгладим дивный разнопалитровый образ Феи в интерпретации первой исполнительницы – неповторимой и харизматичной Бернис Коппитерс, чье выразительное тело и движения бесконечных рук сродни пластическому запечатлению поэзии высокой пробы. А ее любовь обнимала не только Золушку, но и все сущее. Ветеран труппы Мимоза Коике на нынешних гастролях превзошла себя в педантичном копировании манеры Бернис, но реально справилась тем не менее лишь с технической ипостасью многогранного образа. В роли Отца корректно выступил Альваро Прието, но его перетанцевал во втором составе сценически естественный, танцевально органичный молодой и красивый кореец Джэ-Ен Ан, однако смотрелся он, скорее, братом Золушки или ее бойфрендом, а в дуэтах с мачехой – ее сыном. Марианна Барабаш пластически размыла острохарактерный рисунок партии Мачехи; напротив, в исполнении этой роли Мод Сабурен каждый жест пластически подавался и читался ясно, как если бы она декламировала словесный текст.

В партии сестер блистали Виктория Ананян и Гаэль Риу. Распорядители по исполнению желаний по-балетному точные Леннарт Радтке и Кун Хавенит и особенно артистичные Алексис и Жиоржи Оливейры воплотили на сцене прокофьевскую иронию и гротеск. Эмоциональный и обаятельный Франческо Мариоттини в роли Принца – всеобщего любимца, дуэтно гармонировал с Алессандрой Тоньолони (Золушка), искренной и активной, а порой ее сокрушительная напористость все-таки более бы подходила веронской героине Шекспира. Но мелкие придирки не снижают прекрасного впечатления от сбалансированного ансамбля и той отдачи, с которой выступают артисты.

Суздалини со льдом События

Суздалини со льдом

Первый фестиваль Дениса Мацуева во Владимирской области принес много сильных ощущений

Дивный новый мир События

Дивный новый мир

Юсуповский сад стал декорацией к постановке «Мадам Баттерфляй»

Кто она такая, эта ваша Кармина Бурана? События

Кто она такая, эта ваша Кармина Бурана?

Летний фестиваль «Зарядье» завершился кантатой Карла Орфа

Инструкция к применению События

Инструкция к применению

В Екатеринбурге завершился образовательный этап проекта «пиши балет»