История
Издательство «Бослен» выпустило двухтомник «Оперный бал Елены Образцовой» – документальную биографию, обобщившую архивные документы из собрания Благотворительного фонда поддержки музыкального искусства «Фонд Елены Образцовой», свидетельства мемуаристов, отзывы критиков. Автор Михаил Пащенко прочертил линию жизни и творчества великой оперной певицы от первых до последних дней, вписав ее в контекст событий и персон эпохи. Издание снабжено редкими фото. С разрешения автора мы публикуем фрагмент из книги.
* * *
Контакт Каллас с Россией был мимолетным прикосновением, но оставил след в истории благодаря ее личной встрече с Еленой Образцовой – величайшей оперной примадонной следующего поколения. Эта встреча была случайной, их общение – почти что эзотерическим. Оно не включало обсуждение профессиональных вопросов, а шло по линии духовного родства двух больших художников пения.
Когда Образцова только начинала свою карьеру, то услышала записи Каллас и влюбилась в ее особый, не самый совершенный голос – как она говорила, «голос со слезой». Потом авторитетные западные критики и специалисты по истории вокального искусства не раз сравнивали Образцову именно с Каллас: за голос, в одном звучании которого уже «виден» человеческий характер, за пение-театр, за то, что спеть ноты для нее далеко не всё.
В конце 1969 года оперная труппа Большого театра прибыла на месячные гастроли в Париж. «Борис Годунов», открывавший их 22 декабря, превратился в пышное великосветское событие. В партии Марины Мнишек Образцова стала главной сенсацией вечера. 23 декабря, еще не отойдя от эйфории, Образцова отправилась в Пале Гарнье на следующий гастрольный спектакль – «Евгений Онегин». Устроитель гастролей журналист-коммунист Жорж Сориа, глава основанного им с Луи Арагоном «Литературного и артистического агентства по культурному обмену», встретил Образцову, а в антракте представил ее Марии Каллас, которая сидела в соседней ложе. Хорошо выученный в школе французский помогал Образцовой поддерживать общение. Она сказала Каллас: «Вы мое божество!» Каллас позвала ее в свою ложу дальше слушать спектакль вместе. Ощущение внутренней близости возникло, как рассказывала Образцова, когда она случайно задела Каллас коленкой и почувствовала электрический разряд. Каллас тоже внимательно взглянула на Образцову.
Звездой того спектакля должна была стать Галина Павловна Вишневская, которую французская пресса настойчиво рекламировала как «советскую Каллас». Но ей не повезло. В тот зимний вечер, выступая перед настоящей Каллас, она оказалась далеко не в лучшей форме и разочаровала критиков, слышавших ее несколькими годами ранее в «Аиде». По словам видного музыковеда Антуана Голеа, она «завышала, не щадя ушей, и была бесчувственна», так что Татьяну даже затмила Ольга в дивном звучании Тамары Синявской.
Больше на спектакли Большого Каллас не приходила. После «Онегина», подхватив Образцову, она отправилась на сцену поздравлять артистов. Когда коллеги увидели Образцову рядом с Каллас, то сразу восприняли это как следующую серию ее триумфа, как еще одно подтверждение ее прорыва в лигу мировых звезд. На сцене Каллас общалась с Вишневской и Ростроповичем, познакомилась с министром культуры СССР Фурцевой. Маквала Филимоновна Касрашвили рассказывала, что, глядя на Каллас в окружении «небожителей», не сочла корректным запросто подойти к ней. Тогда она крикнула: «Лена, позови меня!» Образцова сделала приглашающий жест и представила подругу Марии Каллас.
Только в поздние годы Образцова рассказала, чем закончилась та встреча, и Касрашвили подтверждает достоверность ее рассказа: Каллас позвала Образцову уйти вместе с ней и повезла в расположенный недалеко от Оперы ресторан «Максим». Образцова уже побывала там днем ранее на приеме, который министр культуры Франции Эдмон Мишле устраивал в честь советской коллеги Фурцевой по окончании «Бориса Годунова» (реальный респектабельнейший «Максим» не имеет ничего общего с «Максимом» из оперетты Легара «Веселая вдова», где он переместился на Монмартр и стал аналогом «Мулен Руж»).
Теперь они сидели вдвоем, перед ними были устрицы и белое вино, и Каллас до четырех утра сплошным монологом изливала Образцовой душу.
Она во всех подробностях повествовала о своих трагических отношениях с Аристотелем Онассисом, о своей огромной любви, которую годом ранее корыстный миллиардер предал ради «делового» брака с Жаклин Кеннеди. Образцова только слушала, а вернувшись в отель, сразу же записала весь разговор. В ее архиве такой записки сегодня нет.
Одной из звезд гастролей советской оперы была Екатерина Алексеевна Фурцева, «прекрасная товарищ министр», как о ней писали французские газеты. Она была ярким публичным политиком и умела по-парижски одеться и выглядеть. Встретив Каллас на сцене после «Онегина», Фурцева сразу же пригласила ее летом в Москву в жюри IV Международного конкурса имени П.И.Чайковского. Потом Каллас говорила, что все время мечтала попасть в Россию и потому воспользовалась приглашением.
Каллас прибыла в Москву к третьему туру конкурса в статусе «личного гостя министра культуры СССР» вместе с подругой и компаньонкой Вассо Деветци – греческой пианисткой из круга композитора-коммуниста Микиса Теодоракиса. Деветци несколько лет провела в СССР, где выступала среди прочих с Баршаем, Ойстрахом и Ростроповичем, и говорила по-русски. Остановились в гостинице «Россия», часть времени прожили у Фурцевой на даче. Для Деветци Фурцева моментально организовала запись с Московским камерным оркестром Рудольфа Баршая двух концертов Моцарта.
20 июня 1970 года в составе жюри Каллас вышла в зал Колонного зала Дома союзов. В СССР к тому времени уже издавались ее сольная пластинка и полная запись «Лючии ди Ламмермур», ее имя было прекрасно известно советской публике – ее встретили овацией.
В тот вечер Каллас впервые услышала Образцову. Выступление Образцовой в финале было феерическим.
Она исполняла свои коронные «Орлеанскую деву» Чайковского и «Фаворитку» Доницетти, а также в качестве арии из оперы современного композитора – редкостную для СССР арию Иокасты из «Царя Эдипа» Стравинского.
Атмосфера конкурса вокалистов была душной. Ждали команду конкурсантов из США и Западной Европы, на борьбу выдвинули сильнейшую команду молодых советских певцов. Но, хотя слава Конкурса Чайковского гремела по миру, вокальный раздел не привлек ярких иностранцев и превратился в смотр достижений советской школы. Большой театр собрал группу перспективной молодежи, которую возглавила Тамара Синявская – делегат Съезда Комсомола (1966) и главная надежда Большого. Она интенсивно готовилась к конкурсу со своим педагогом Дорой Борисовной Белявской (ученицей Этторе Гандольфи) и была на взлете своей карьеры. По этой причине Образцова, тоже направленная театром на конкурс, на него не собиралась. Ситуация прямой конкуренции с коллегой, которую к тому же так активно продвигали, слишком явно отдавала интригой, а любая премия, кроме первой, разом снесла бы ее с ведущей позиции в театре, на которой она уже утвердилась только что, в апреле, получив звание заслуженной артистки РСФСР. Тогда Образцову вызвала Фурцева и объяснила, что она нужна на конкурсе не как надежда, а как гарантия: первая премия не должна уйти из страны. Отказаться было невозможно. Образцова пошла на погружение в опасную своей непредсказуемостью историю. Как шли два дня подряд их дни рождения, так и на жеребьевке Синявская и Образцова получили два номера подряд – только сравнивай, кто лучше. У всех членов жюри они получали одинаковый высокий балл и неизбежно разделили первую премию.
Неофициальным заместителем председателя жюри А.В.Свешникова была Ирина Константиновна Архипова. Она говорила по-итальянски и опекала Каллас, усадив почетную гостью рядом с собой. После последнего прослушивания 22 июня состоялось заседание жюри по обсуждению финалистов и распределению мест. Каллас на нем не появилась. Однако впоследствии называла своих фаворитов: Образцова, Синявская, Нестеренко. Ее выбор совпал с единогласными решениями жюри по этим трем кандидатурам. Архипова выслушала и особое мнение Каллас насчет выступления Образцовой: конкурс – для начинающих артистов, и уже состоявшимся знаменитостям на нем не место.
Каллас с Деветци отправились в Ленинград. Известно, что за два дня, 23–24 июня, они были в Петергофе и в Кировском театре на балете «Раймонда». После спектакля Каллас пригласили на встречу с руководством театра. Для театральной многотиражки «За советское искусство» главный режиссер Роман Иринархович Тихомиров передал основные моменты того разговора. Этот материал стал единственным большим интервью Каллас советской прессе.
Каллас, закончившая карьеру в 1965 году, здесь позиционирует себя как действующую певицу, имеющую 40-50 выступлений в год. Она утверждает, что основы итальянской школы пения разрушаются с уходом старых профессоров, уносящих с собой свои секреты. Общим недостатком она считает недостаточное внимание к озвучиванию «груди», следствием чего становится зажатое «горловое» звучание без тембра, плохо слышное в зале: «Должен петь весь организм, должна быть беспредельная вокальная свобода». В этой поездке самым сильным впечатлением для нее стала доброжелательность советских людей и фотографии разрушенного немцами Петергофа, который она увидела полностью восстановленным: «Поэтому я, как и вы, ненавижу фашизм».
25 июня Каллас уже присутствовала в Большом зале Московской консерватории на торжественной церемонии награждения и концерте лауреатов первых премий конкурса. Евгений Евгеньевич Нестеренко только готовится к переходу в Большой театр, он пока еще ленинградец, не слыхал о том, что Образцова знакома с Каллас по Парижу, и поэтому просто остолбенел: «После вручения премий в Большом зале консерватории перед концертом лауреатов все ушли в хоровые помещения. Там было что-то вроде фуршета. Организовали, как обычно, очень бездарно: небольшая комната, толчея, сесть не на что. И только один диван. На нем Мария Каллас, и рядом с ней Образцова полулежит, откинувшись… Две примадонны беседуют о чем-то на равных… Кругом них все стоят, Леонид Борисович Коган подходит к Каллас за автографом, как робкий ученик… Ну, думаю, вот это Ленка наша дает!»
26 июня, в свой последний московский день, Каллас побывала на приеме в честь завершения конкурса, который проходил в Кремлевском Дворце съездов.
