Релизы
Джанандреа Нозеда девятый сезон служит главным приглашенным дирижером Лондонского симфонического оркестра (одним из двух: тот же статус имеет Франсуа-Ксавье Рот). Для российских слушателей Нозеда не чужой: на рубеже девяностых-нулевых он работал в Мариинском театре, где Валерий Гергиев учредил исключительный по масштабу культ Прокофьева. В 2006-м Гергиев записал с Лондонским симфоническим оркестром все симфонии Прокофьева. Нозеда с теми же музыкантами успел выпустить Первую, Третью и Пятую. Записи выходят на собственном лейбле оркестра LSO Live, в том числе новый релиз с Шестой. Вероятно, нас ожидает полный комплект прокофьевских симфоний (интересно, сыграет ли Нозеда Четвертую симфонию в обеих версиях, как это сделал Гергиев, или выберет одну из них?).
Уже сейчас ясно, что новый лондонский Прокофьев ничем не походит на прежнего. Никаких вихревых темпов, яростных атак, кипения тембровой массы и громкого дирижерского дыхания в микрофон. Нозеда продолжает линию, которую в трактовках Прокофьева в 2010-е задали Владимир Юровский и Василий Петренко. (Мы писали об этом в связи с прокофьевским диском Симфонического оркестра Лахти, см. № 6/2020. – Б.К.) Все они избегают звуковых гипербол, к которым располагает прокофьевское оркестровое письмо, поверяют подчас эксцентричную гармонию алгеброй, просвечивают хитроумную комбинаторику Прокофьева, особенно в поздних симфониях.
Так и в новой записи Шестой. Прокофьев сочинял ее в 1945-1946 годах: послевоенная эйфория рассеялась быстро, наступил мрак еще более густой, чем до войны, а голова композитора была увенчана не только государственными лаврами, но и болями после первого сердечного приступа. Впрочем, путь биографических спекуляций при прослушивании музыки опасен – и запись LSO располагает именно к тому, чтобы прослушать симфонию Прокофьева как музыку в себе, без историко-бытовых эмоций.
Шестая симфония – жесткая кожа, в которую обернуты мелодические линии необычайной красоты и продолжительности. Нозеда не отказывается от жесткости, но не педалирует оркестровые ужасы. Он ведет исполнение ровно, в умеренных темпах, скрупулезно следуя всем динамическим предписаниям. Остро прочерчен каждый голос, в оркестровой толще проявлено множество мелочей, обычно незаметных: диск выпускали Джонатан Стоукс, Нил Хатчинсон и компания Classic Sound Ltd. и, в отличие от предыдущего релиза LSO (см. № 3/2025), сработали отлично. Подчас может казаться, что дирижер и звукорежиссеры пересушили музыку – но, возможно, это плен тучных гергиевских записей. Благодаря новому диску можно понять, что имел в виду музыковед Михаил Тараканов, когда писал, что у Прокофьева каждый оркестровый голос излучает мелодические токи, – и оценить мастерство прокофьевского контрапункта, остроумие этих «монологов одновременно».
То, что Дэвид Нэйл в буклете к диску называет «хромой, искалеченной красотой», Нозеда бережно подхватывает, укутывает и лечит – столько деликатности, нежности, неожиданной прозрачности, особенно в чудесных колыбельных эпизодах второй части. Становятся ясными классицистские корни мышления Прокофьева и камерная природа его письма, даже в столь массивной пьесе. Эта Шестая симфония – близкая родственница Первой «Классической», в ней Моцарт дожил до старости и помрачнел. Моцартовский объективизм царит и в финале, где Прокофьев оставил два оркестровых вопля, «вопросы, брошенные в вечность». Буклет толкует «не о победе, но о полной катастрофе». По-настоящему у Нозеды нет ни победы, ни катастрофы – только строгая констатация, не «как нам теперь жить?», а «теперь живите с этим».
