События
Казалось бы, что может быть общего, на первый взгляд, между этими композиторами, принадлежащими разным национальным школам? Меломаны и музыковеды знают ответ: Отторино Респиги сделал оркестровую транскрипцию пяти избранных этюдов-картин Сергея Васильевича Рахманинова.
Исходя из этого факта, художественный руководитель РНО маэстро Александр Рудин и выстроил программу концерта, прозвучавшего в Концертном зале имени П.И. Чайковского. Первое отделение он начал сразу же с этого переложения, дабы порадовать и просвещенную публику, и неофитов.
Идея создать оркестровый вариант этюдов-картин Рахманинова пришла в голову дирижеру Сергею Кусевицкому в 1929 году, он и заказал Респиги эту интерпретацию. Разумеется, Сергей Васильевич был осведомлен о намерении своего итальянского коллеги и всячески его приветствовал: «Я убежден в том, что “Этюды”, побывав в Ваших руках Мэтра, зазвучат чудесно». Услышав исполнение сюиты уже в 1935-м, Рахманинов послал Респиги телеграмму: «Позвольте мне, дорогой маэстро, выразить Вам мое восхищение дивными результатами Вашей блестящей оркестровки. Особенно благодарю Вас за точное соответствие Вашей оркестровки моему оригиналу. Рахманинов».
Цикл дает возможность понять отношение итальянца к музыке русского композитора (напомним, что Респиги учился в России у Римского-Корсакова, некоторое время прожил в Москве и выучил русский язык). Автор взял для сюиты этюды-картины из 33-го и 39-го опусов. Ля-минорный (неофициальное название – «Море и чайки») обрел у Респиги импрессионистический колорит, как будто бы чуть лишившись рахманиновского обаяния. Тут больше срабатывают, как ни странно, ассоциации с пейзажами-впечатлениями Клода Дебюсси. Этюд до минор (тот же 39-й опус), представляющий собой похоронный марш с вкраплением религиозных мотивов, в оркестровом варианте получил больший масштаб и драматизм. Особенно удались Респиги переложения ми-бемоль-мажорного этюда с его колоритным образом ярмарочной сцены, будто живо сошедшей с полотен Бориса Кустодиева; ре-мажорного этюда, напоминающего причудливый восточный марш, где Респиги особо вычленил детали фортепианной фактуры Рахманинова и перенес их в оркестровую партитуру; ля-минорного этюда с негласным названием «Красная Шапочка и Волк», но по сути воплощающего собой движение неумолимой грозной роковой силы. В оркестровке Респиги эта тема усиливается вдвойне и обрушивается на слушателя всей своей устрашающей мощью.
Российский национальный оркестр четко уловил все авторские указания и следовал им очень бережно и тщательно, но, может быть, стоило добавить чуть большей импровизационности, раскованности? Все-таки русская музыка, особенно рахманиновская, требует более открытых и живых эмоций.
Следом прозвучал Первый фортепианный концерт Рахманинова в исполнении Николая Луганского. Александр Рудин с ним сотрудничает уже не в первый раз: они выступают не только с произведениями крупной формы, но и исполняют камерные сочинения. Как однажды признался сам Луганский, с Рудиным он «готов играть абсолютно в любой момент». Поэтому неудивительно, что Александр Израилевич позвал музыканта сыграть с РНО. Интерпретация более чем удалась: изысканность звучания инструмента у Луганского, филигранное туше, бархатная кантилена говорили сами за себя. Утонченный лиризм этого произведения сильно контрастировал с другими сочинениями программы: думается, Рудин так выстроил ее неспроста, ведь необходимо было сделать эмоциональную передышку и дать публике насладиться моментом созерцания рахманиновской звукописи.
«Витражи собора» Отторино Респиги, которым было посвящено все второе отделение концерта, родились из Трех прелюдий автора на темы григорианских хоралов для фортепиано (1920). Через шесть лет он вернулся к этой музыке, добавил к циклу финал, и таким образом появилась эта оркестровая сюита. Ее части посвящены библейским сюжетам и святым, образы которых изображены на витражах итальянских храмов.
Респиги для Рудина – автор знакомый и понятный, ведь он продвигает его музыку в концертах своего оркестра Musica Viva. Звучала она ранее и в РНО: в 2022 году в «Зарядье» были исполнены симфонические поэмы «Фонтаны Рима» и «Пинии Рима» (дирижировал тогда Димитрис Ботинис). В партитуре «Витражей собора» Рудин вскрывает влияние романтизма на Респиги. Ярче всего это слышно в первой части «Бегство в Египет» – очаровательном ориентальном пейзаже, рисующем волшебную атмосферу спокойной южной ночи. «Святой Архангел Михаил», вторая часть, напротив, позволяет дирижеру показать классицистскую строгость, рациональность музыкального модуса Респиги. Композитор в меру эффектно, но очень ясно и сдержанно, без каких-либо намеков на фантастику показывает битву святого с драконом. Особенно удалась маэстро третья часть «Утреня святой Клары» с ее мистически-отрешенной пасторалью, наполненной отдаленным звоном колокола, – она так и излучает загадочное, манящее Средневековье. Цикл венчает грандиозный, пышный финал «Святой Григорий Великий». Здесь используется весь тембровый арсенал оркестра, включая орган и, например, три тамтама разного строя.
Композитор цитирует тему ординарной «Глории» из Мессы VIII De Angelis. Александр Рудин превратил логическое завершение сюиты в божественное действо, где душа человека из глубин своего сознания возносится к Высшему Я, через страдания и муки обретая вечную гармонию и блаженство. Слушатели Зала Чайковского могли через ощущение катарсиса погрузиться в сверхъестественное состояние, обретя нового себя и забыв на время мирские проблемы. Живо интересовавшийся музыкальной стариной во всех ее аспектах, будь то искусство Средних веков или барокко, Респиги создает величественные полотна, ошеломляющие своей одухотворенностью и полифоничностью идей. Какое счастье, что его творения появляются в репертуаре наших оркестровых коллективов.
