У всех истинных операманов в памяти действо и альбом «Una “Stravaganza” dei Medici» (1988, EMI) c участием великой Эммы Кёркби и ансамбля «Тавернер» под руководством Эндрю Пэррота. Там восстанавливались интермедии к комедии «Паломница» Джироламо Баргальи, которые послужили прообразами для первых опер рубежа XVI и XVII веков. Музыку к ним написали Кристофано Мальвецци, Лука Маренцио, Эмилио де’Кавальери, Джулио Каччини, Якопо Пери – в двух последних мы узнаем создателей первых «драм на музыке».
Рафаэль Пишон вместе со своим ансамблем «Пигмалион» прославился Бахом, Рамо и Моцартом. Его новый альбом являет нам артиста в новом обличье. Пишон, обратившись к моменту возникновения оперы, занимается не реконструкцией в привычном смысле, он строит единое целое по «собственному разумению». Дирижер-конструктор разбивает два часа звучания на четыре «интермедии» («В империи любви», «Притча об Аполлоне», «Слезы Орфея», «Бал истинных влюбленных»), в каждую из которых он помещает музыку разных композиторов из разных сочинений. Здесь и отрывки из тех самых интермедий к «Паломнице», из опер «Похищение Цефала» Каччини, «Эвридика» Пери и «Дафна» Марко да Гальяно, из композиции Лоренцо Аллегри «Первый бал в ночь любви». Все они монтируются в единое целое с учетом их драматургических и музыкальных особенностей для того, чтобы нарисовать ту картину, которая образовалась в мире музыки к моменту «выхода в свет» первой великой оперы – «Орфея» божественного Клаудио Монтеверди (1607). Поэтому даты, стоящие в титуле альбома, 1589–1608, строго соответствуют времени от «Паломницы» до «Орфея» да Гальяно, когда и сложилась «формула» оперы-пасторали, на почву которой Монтеверди посадил свое грандиозное музыкальное сочинение.
Рафаэль Пишон – в мире аутентизма известный авангардист, со своей интонацией, своими приемами, своими «штучками». Но всё равно, он не может не слышать, чего добиваются при интерпретации барочной музыки Рене Якобс, Кристина Плухар или Эмманюэль Аим. У его международного ансамбля солистов, где главенствуют итальянцы (Орфей и Аполлон – Ренато Дольчини, Дафна и Нимфа – Лучана Манчини), у хора и у оркестра слышна такая забота о «разделке» звука, о кракелюрах и зыбкости, о размытости саунда, что умные и тонкие конструкции Пишона незаметно переходят в тщательнейшие реконструкции. Звуковая ткань приобретает новую степень убедительности, как будто свершается невозможное: мы перепрыгиваем через века и попадаем внутрь того, что должно было уйти в небытие.
