События
«Ринальдо» – одна из лучших и самых популярных опер композитора. Слушаешь три часа – и не оторваться от изобретательного разнообразия красот. В мире она исполняется очень часто, чего не скажешь о России. Нет, у нас тоже можно услышать, но реже, хотя, например, в прошлом году ее тут исполняли. Интерес к Генделю высок. Неудивительно, что Концертный зал Чайковского был переполнен. На этот раз творение, основанное на поэме Тассо «Освобожденный Иерусалим», в Москву привезли широко известный «аутентист» Жан-Кристоф Спинози и его ансамбль «Матеус». А также команда международных звезд оперы.
Буклет к концерту, с прекрасно написанным текстом Сергея Ходнева, позволил неподготовленным слушателям понять контекст события, войти в историю и атмосферу оперы. И в самом деле, хоть исполнение и концертное (но не без элементов театральной игры), для полновесного восприятия недурно понимать, в частности, что опера эта (волшебная сказка, по сути) в момент первой постановки – начало XVIII века – подразумевала «ослепительную зрелищность». Что слишком высокопарный (даже по меркам времени) стиль поющегося текста «никак не сказался на качестве музыки». Что сама музыка изобилует фрагментами ранее написанных вещей Генделя, но это не лишает партитуру «Ринальдо» дивной органичности.
Правда, Спинози сотоварищи исполнили оперу с некоторыми сокращениями, так что генделевский замысел в его полном виде остался за бортом концерта. За счет исчезновения партии Волшебника-христианина (противника коварной колдуньи Армиды из «Сиона») возникли провалы в логике действия: неясно, откуда у положительных героев взялись силы и средства – в виде чародейских жезлов, изображаемых жестами, – усмирить вошлбу и силу Армиды. Ведь жезлы-то героям никто не подарил.
Но дорогого стоит хотя бы факт, что сидящие рядом со мной слушатели, прочитав буклет, радовались концу личной музыкальной путаницы: теперь они будут помнить, что всем известный хит «Lascia laspina» – это из римской оратории «Триумф Времени и Бесчувствия» (а тема на самом деле еще из «Альмиры»), а не менее известный шлягер «Lascia ch’io pianga» на ту же музыку – фрагмент «Ринальдо».
История рыцаря-крестоносца Ринальдо, успешно соединяющего боевые действия против «неверных» с сильными любовными околичностями, полна истинно старинного, условного пафоса, совмещенного с проникновенной лирикой. Две враждующие в любви и политике красавицы – невеста рыцаря Альмирена (сопрано) и злая волшебница Армида (тоже сопрано). Главный крестоносец Готфрид – меццо-сопрано, Ринальдо без страха и упрека – контратенор (за неимением кастрата, певшего премьеру в 1711 году), царь осажденного Иерусалима Аргант – бас. Эрик Юренас, Екатерина Баканова, Эмили Роуз Брай, Дара Савинова, Риккардо Новаро – все они не только составили вокальный ансамбль, но артистический тоже.
Ринальдо-Юренас был отважен, стоек и несколько стыдлив в любовных чувствах, но знаменитую скорбную арию «Cara sposa» спел проникновенно, хоть слезу вытирай. Баканова-Альмирена изображала идеальную подругу героя. Брай-Армида нагнетала перепады женских капризных эмоций и эротизм, сверкая голой спиной в вырезе и стройной ногой в разрезе концертного платья. Элегантная Савинова-Готфрид с воодушевлением призывала громоздить горы трупов врагов истины. А Новаро-Аргант, как истинный плут (о, его хитрые возгласы «Basta»!), органично переходил как от одной любви к другой, так и – в финале – от неверия в европейского бога к вере европейских победителей.
Спинози известен как любитель разного рода оркестровых эффектов. И, похоже, что «Ринальдо» для него – порция чего-то вкусного и лакомого, того, что хочется посмаковать, и так и этак. Толика того, что называют «дирижер рисуется за пультом», руководителю «Матеуса» тоже присуща. В сочетании с «аффектами» самой оперы это может быть рискованным. Оркестр звучал весьма броско – и это главная его характеристика. «Концертность» музыки была предельно подчеркнута, в том смысле, что струнные, медные и континуо подавались напоказ, не всегда собираясь в целое. Ну, концертность, если она правильна, – это и отсылка к манере барокко, и кто скажет, что у Генделя барокко (пусть не в чистом виде) нет? Еще бы только добавить чистоты звучания, с которой у ансамбля не все было в порядке. Скажем так.
Марши христиан и «сарацин», впрочем, сверкали упорядоченно-возвышенной мерностью и варварской пышностью соответственно. Оркестранты играли с видимым воодушевлением, обмениваясь с руководством понимающими улыбками. Сам дирижер в какой-то момент бросил управление и сыграл лихое соло на скрипке. Оттого заслужил аплодисменты не меньшие, чем клавесинистка Мари ван Рейн, импровизировавшая на своем инструменте во время арии Армиды «Vo far guerra», или Себастьен Марк с флажолетом, подражающий птичьему свисту при одной из арий Альмирены.
Споры о трактовке и уровне игры возникли еще в антракте. Некоторые непримиримые уходили – их право. Стоит помнить – и Гендель, а не только Спинози, тоже стремился к увлекательности. Потому что был (хотел быть) удачливым бизнесменом и популярным деятелем, а не только гением музыки. Хотя, конечно, не за счет качества. Обилие у дирижера декоративных пауз, игра темпами напоказ, резкая смена громкости, регулярное подчеркивание темы «темные силы нас злобно гнетут» можно отнести и на счет естественной компенсации. Ведь в концертном исполнении не покажешь, как драконы, выплевывая пламя, везут по воздуху колесницу, как большое черное облако с фуриями накрывает героинь, а сад мгновенно превращается в пустыню. Не выведешь сражение армий и не выпустишь на сцену живых птиц, как было при Генделе.
Нет феерии на сцене – создадим ее в музыке. Кажется, именно это решил дирижер. А элементы популизма и шоу – что ж, это Спинози как он есть.
