Robert Schumann <br>Liederkreis, op. 24. Kernerlieder, ор. 35 <br>Matthias Goerne. Leif Ove Andsnes <br>Harmonia mundi
Релизы

Robert Schumann
Liederkreis, op. 24. Kernerlieder, ор. 35
Matthias Goerne. Leif Ove Andsnes
Harmonia mundi

Творческий союз норвежского пианиста Лейфа Уве Андснеса и немецкого бас-баритона Маттиаса Гёрне сложился в 1998 году, начавшись с «Прекрасной мельничихи» в 1998 году на Бергенском фестивале. Оба очень неровно дышат в сторону наследия Шуберта и Шумана. В послужном списке Гёрне – десятки записей песен двух композиторов, а потому певца с уверенностью можно отнести к экспертам по части исполнения этой музыки. На фестивальном концерте в маленьком норвежском Русендале Маттиас с Лейфом исполняли «Зимний путь» Шуберта в небольшой церкви XIII века, и это было сродни откровению.

На диске собраны циклы на стихи Гейне из «Круга песен» и 12 песен на стихи Юстинуса Кернера. Уже первая Lied диска – Morgens steh’ ich auf («Поутру встаю я с мыслью») вовлекает в ясный, уютно-углубленный мир их вокально-инструментальной беседы, закольцовывая ее эльфически триольно летящей «С миртами и розами». Вслед за интерпретацией поэзии Шуманом музыканты своим прочтением проводят тончайшую стилистическую границу между двумя этими циклами.

В песнях на стихи Гейне слышны благость вдохновения жизнью, окрыленность любовью и высокий восторг романтических настроений и непременный атрибут их стиля – элегантность. В песнях на стихи Кернера время словно меняет свое движение внутрь, стремится по ту сторону жизни, чтобы добраться до потаенных закоулков души. Шуман здесь словно обретает самого себя, свое внутреннее «я». Чего стоит песня Stirb, Lieb’ und Freud’ («Умри, люби и радуйся»). Возникают мотивы странничества, леса как пространства тайн и последних вопросов. При всем родстве отношений к музыке Андснес всегда интонационно кларистичен, честен к каждой авторской букве, свое «я» никогда не выпячивает, оставаясь при этом ярко индивидуальным. В то время как ртутно-подвижный Гёрне любит каждый раз находить новые грани в совершенствовании старых, всякий раз стремясь буквы сделать нотами и наоборот. Именно в этом слиянии если не льда и пламени, то объективного и субъективного рождается не просто «чудо» откровенческого прочтения классики, но и уникальный психологический опыт постижения мира духа и души.